Анатолий Безуглов - Изувер

- Смотрите, лежит на спине, руки вытянуты вдоль тела, - Гольст листом бумаги прикрыл на фотографии голову погибшего. - Полная расслабленность, спокойствие. Словно спит человек. Если бы он стрелял в себя сам, то наверняка после отдачи ружья руки у него были бы откинуты в стороны, туловище несколько развернуто, что ли... В общем, тело лежало бы по-другому.

- Может, положение трупа изменили? - высказал предположение Ворожищев.

- Все свидетели, начиная от Бориса и Ольги и кончая соседями, которые прибежали на выстрелы, говорят, что никто ничего не трогал.

- А убийца не мог?

- Зачем? - в свою очередь спросил Гольст.

- Ну, чтобы инсценировать самоубийство...

- Но, откуда убийце знать, как должен лежать самоубийца. Это во-первых. Во-вторых, в комнате было темно.

Вернее, она чуть освещалась фонарем с улицы. В-третьих, Ветров был укрыт одеялом.

Гольст нашел в деле нужное место - показания Бориса. По его словам, когда он вбежал в комнату, то стащил с отца одеяло, пытаясь разглядеть ранения. Ружье при этом упало на пол.

- Опять же ружье, - развивал мысль Гольст. - Могло оно остаться на кровати, если бы Александр Карпович стрелял в себя сам?

- Хотите сказать, что в силу отдачи оно должно было упасть на пол? уточнил Ворожищев.

- Скорее всего. Хотя утверждать это категорически трудно. Надо, помоему, выслушать мнение баллистов.

- Несомненно, - согласился Ворожищев. - Не понимаю, почему этого не сделал следователь, который первым вел дело.

- Мы должны точно знать, - продолжал Гольст, - под каким углом был произведен выстрел в Ветрова и где должно было оказаться ружье в результате отдачи.

- Да, да, баллистическая экспертиза необходима, - заключил Ворожищев. Это поможет прояснить ситуацию.

Проведение посмертной психиатрической экспертизы - дело весьма хлопотное и трудное. Психическое заболевание не оставляет явных следов на теле, подобных шрамам, рубцам, изменениям внутренних органов. Если умерший не состоял при жизни на учете в психиатрической больнице, то очень непросто установить, нормальный он был или нет. Для этого требуется выяснить, как он вел себя в кругу родных, знакомых, сослуживцев. А это значит - опросить множество людей.

Но и тогда истину установить сложно:

сколько людей, столько и мнений.

Александр Карпович Ветров на учете у психиатров не состоял. Единственный раз его признали больным шизофренией в далеком 1943 году. Но чем с большим числом родственников, друзей и сослуживцев погибшего беседовали следователи, тем сильнее укреплялись во мнении, что у Ветрова была вполне нормальная психика. Так почему же в 1943 году его признали шизофреником? Врачебная ошибка? Симуляция?

Инспектору уголовного розыска капитану Самойлову удалось разыскать одного человека, знавшего Ветрова со времен войны. Это был Чичков, пенсионер и инвалид. Он служил вместе с Александром Карповичем в запасном полку. Чичков, в отличие от Ветрова, попал в действующую армию, воевал, был ранен. Встретился со своими однополчанами в конце пятидесятых годов, когда Ветров уже ходил в начальниках.

Жилось Чичкову нелегко: часто болел из-за ранения. Он попросил Александра Карповича помочь ему в устройстве на подходящую работу. Тот пообещал и отделывался обещаниями несколько месяцев, так ничего для старого знакомого и не сделав...

- Как же это? - удивился капитан. - А воинская дружба?

- Нашли вояку, - горько усмехнулся Чичков. - Ветров только и мечтал о том, как бы застрять в тылу. Помню, случай у нас был на учениях. Одному пареньку из нашего взвода оторвало три пальца на правой руке. Патрон взорвался. Комиссовали, естественно. Ветров признался мне тайком, что завидует ему. Я говорю: вот дурья башка, чему завидуешь? Он засмеялся: для настоящего мужчины главное - голова. А что, мол, если руки будут целы, а башку оторвет.

Почему Ветрова освободили от службы в армии, Чичков не знал.

Капитан Самойлов рассказал об этой беседе следователю Гольсту.

- Выходит, Ветров мечтал, чтобы его комиссовали, - прокомментировал свой рассказ Самойлов. - И нашел себе вполне подходящую болезнь: и голова, и руки целы остались.

- Как же врачи его не разоблачили? - покачал головой следователь. Ведь в те времена были очень большие строгости.

- А может, подкупил кого. Тогда тоже продажные шкуры встречались. В общем, Ветров-старший - тот еще патриот! - Самойлов махнул рукой. Интересно, что говорила ему совесть, когда он после войны каждый год Девятого мая принимал поздравления и подарки?

- Она, вероятно, шептала так тихо, что он ничего не слышал, усмехнулся Владимир Георгиевич. - Ну что ж, для нас из всего этого важно сделать вывод: болел Ветров шизофренией или нет, мог покончить с собой на этой почве или не мог?

- По-моему, это такое же самоубийство, как и его шизофрения, - заметил капитан.

- Теперь о другом, Леонид Витальевич. О знакомых Ветрова-младшего.

Вернее, о его бывших любовницах...

- Этот выкидывал фортели, - сказал Самойлов. - Есть у Бориса дружок, некто Полонский...

- Который был замешан в истории с Мариной Зубовой?

- Да. Знаете, Владимир Георгиевич, прямо противно рассказывать, брезгливо поморщился капитан. - Обменивались девицами...

- В каком смысле?

- В прямом. Погуляет Ветров с какой-нибудь месяц-другой и передаст Полонскому. Тот тоже в долгу не остается.

- Значит, те девицы сами испорченные.

- Не все. Некоторые порывали отношения с такими кавалерами.

- Есть обиженные на Ветрова?

- Есть. Особенно некая Изольда Романова. Подробности пока установить не удалось.

- История с ней была до женитьбы Ветрова?

- Да. В начале этого года.

- Значит, до... - задумчиво произнес Гольст. - Интересно, сейчас он остепенился?

- Да вроде бы.

- Кстати, о женитьбе, - продолжал следователь. - Странно. Все прочили Борису богатую невесту с высокопоставленными родителями. И недостатка в таких невестах, кажется, не было.

Но почему-то Ветров выбрал Ольгу Каменеву. Скромная девушка, из простой семьи... Может, не такой уж он испорченный? А все его былые похождения грешки молодости?

- Да, выбор Ольги - непонятная штука... Знаете, Владимир Георгиевич, если хотите получше разобраться в Ветрове, поговорите с Олегом Турковым.

Это, насколько мне известно, самый близкий его друг.

- А кто такой этот Тур ков? - поинтересовался Гольст.

- Учился с Ветровым на одном курсе. Часто бывает у него дома. В институте его называют "тенью Ветрова". Говорят, он буквально боготворит Ветрова.

И вообще якобы их водой не разольешь.

- Понятно. Значит, вы думаете, он знает сердечные тайны своего друга?

- А как же! Если они так близки...

Наверняка в курсе, с какими женщинами бывал Ветров, какие у него случались неприятности из-за них.