Анатолий Безуглов - Записки прокурора

- Здесь, увы, Вадим Борисович, и без ножа хватает противоречий, ответил я ему.

Рожковский помрачнел.

- Хотя бы о самой ссоре, - сказал я. - Вот тут Хромов показывает... - Я нашел нужное место. - "Я ударил его ножом в бок, и Краснов крикнул: "Ну и сволочь ты!" А в другом месте, - я перелистал дело. - "Я ударил Краснова ножом в живот, он сказал: "Подлец ты, Ванька!" Или еще. Здесь обвиняемый говорит, что ударил Краснова ножом, и тот упал на колени. А тут - Краснов пятился от Хромова, и последний наносил ему удары ножом...

- Что же тут противоречивого, - еле сдерживаясь, произнес Рожковский. Хромов находился в состоянии аффекта. Детали у него выпали из памяти.

- На допросах он не был в состоянии аффекта, - возразил я. - И сообщал детали довольно четко. Но почему-то по-разному...

- Ну, знаете! - развел руками следователь. - У нас не аптека.

- А точность нужна не меньшая, - сказал я. И обратился к Жгутову. Василий Егорович, как же так получилось, что на место происшествия не был вызван работник прокуратуры?

- Мы звонили, - спокойно ответил капитан. - Никого не было.

- Дежурила Гранская, - пояснил Рожковский. Гранская - это наш второй следователь. - Она в это время была вызвана на другое происшествие.

- Могли позвонить Званцеву.

- Его не было в городе, - опять за Жгутова сказал следователь.

- А вам? - посмотрел я на Рожковского.

- Меня не было дома. Ведь в конце концов я имею право на отдых...

Замечу, что в дальнейшем я твердо взял за правило: о каждом происшествии, требующем присутствия работника прокуратуры, меня ставили в известность в любое время дня и ночи. И, если не выезжал из города, в прокуратуре и в милиции всегда знали, где меня найти...

- Я уверен, - сказал Рожковский, - что дополнительное расследование ничего нового не даст. - Он подумал и добавил: - Существенного. Лишняя трата времени и сил. А времени у меня и без того в обрез. Сами знаете, какие трудности в деле об ограблении базы...

- По-моему, Вадим Борисович, с таким настроением вам не стоит снова заниматься делом Хромова, - сказал я.

Рожковский закашлялся, смотря куда-то вбок.

- Значит, другому поручите? - Голос его дрогнул.

- Да, Вадим Борисович. Это мое право, и я им воспользуюсь.

- У меня тоже есть права обжаловать ваши действия, - сказал следователь, поднимаясь.

Дополнительное расследование я поручил Инге Казимировне Гранской, молодому следователю, проработавшей к тому времени в прокуратуре всего год с небольшим.

После первого посещения Хромова Гранская пришла ко мне взволнованная.

- Захар Петрович, - устроилась она на стуле возле моего стола и нервно закурила сигарету, - ничего не могу понять. Хромов совершенно не хочет со мной разговаривать.

Гранская была, прямо скажем, очень красива. Кто-то в шутку назвал ее "мисс прокуратура". Одевалась она хоть и строго, но со вкусом, и даже форменная одежда красила ее. Уже одно это, казалось, должно было располагать к разговору с ней.

- Прямо так и отказывается? - удивился я.

- Говорит, все и так ясно, зачем опять эти допросы. Лучше, мол, дали бы срок и отстали.

- А может, он боится кого-нибудь или покрывает? - высказал я предположение.

- Не исключено.

- Хорошо, Инга Казимировна, давайте попробуем провести допрос вместе.

...Хромов вошел в следственную камеру настороженный. И, увидев, что Гранская не одна, растерялся.

- Присаживайся, Ваня, - сказала Инга Казимировна. - Захара Петровича ты знаешь по суду. Понимаешь, товарища прокурора, как и меня, интересуют кое-какие неясности. Было бы все ясно, не сидели бы мы тут с тобой.

Мне понравилось, что следователь нашла тон с обвиняемым: он был серьезный, доверительный, без тени заигрывания.

Хромов сел. Инга Казимировна начала допрос издалека: как он подружился с Красновым, что их связывало. По односложным и отрывистым ответам было очевидно - парень скован. А когда Гранская подошла к главному, к событиям на Голубом озере, Хромов разволновался.

- Что тут говорить, - произнес он, глядя, как на суде, в пол, - Димы уже нет. Как подумаю об отце и матери Димы - ужас берет. Не знаю, что бы с собой сделал.

- Да, им очень худо, Ваня, - кивнула Гранская. - И еще сознание того, что их сына убил его лучший друг...

Хромов молча сглотнул слюну.

- У нас сложилось впечатление, что ты о чем-то недоговариваешь, вступил в разговор я. - Подумай о родителях Димы. Они относились к тебе, как к родному. Им ведь тоже не безразлично, как и почему все произошло.

- Я хотел с ними встретиться, - поднял на меня глаза Хромов. Объяснить хотел. Но следователь сказал, что отец Димы разорвет меня на части.

- Здесь что-то не так, - сказала Гранская. Она нашла в деле недавний допрос отца Краснова, в котором тот показывал, что не верит в виновность Хромова и просит устроить с ним очную ставку.

Хромов прочел протокол, потом перечел еще раз. Растерянно перевел взгляд с Гранской на меня.

- А почему следователь говорил, что все наоборот? - с каким-то отчаянием произнес Хромов. - Почему? Если бы я знал! Значит, их я тоже обманул...

- В чем? - спросила Гранская.

- Не убивал я! Поверьте, не убивал! Честное слово!

- Хорошо, Ваня, успокойся и расскажи, как было дело, - сказала Инга Казимировна.

- Я расскажу, все расскажу... Вы только верьте мне... Это было уже почти в шесть вечера. Мы нарыбалились по горло. Да какая там рыбалка, вот такие окуньки, - показал он пол-ладони, - несколько плотвичек... Дима хотел их домой взять, коту... Ну, замерзли мы у воды. Пошли в рощу, развели костер. Допили вино... Я люблю с огнем возиться. Полез на дерево за сухими сучьями, а Дима куда-то отошел. Сухая ветка попалась крепкая. Провозился я с ней, чуть на землю не ухнул. Вдруг слышу, Дима с кем-то базарит. Глянул вниз, а он с каким-то мужиком. Я стал спускаться. Ветка, что я отломил, за другие цепляется. Спрыгнул я, смотрю, Дима держится за живот и грудь и кричит мне: "Ваня, он меня зарезал!" А по рукам и ногам у него кровь течет...

Хромов замолчал.

- Дальше, - сказала Гранская.

- Я бросился к Диме, хотел подхватить. Он упал. Куда делся тот мужчина, не знаю. Мне все почему-то казалось, что Диме мешают комары и он не может их отогнать. Я накрыл его рубашкой... Побежал туда, сюда, никого нет. Выскочил на тропинку, какие-то люди идут. Я крикнул: "Друга моего зарезали!" А дальше все смутно... Какая-то девушка успокаивала меня: "Ты же мужчина, возьми себя в руки..." Потом милиция приехала, меня увезли...

Он опять замолчал.

- Описать того мужчину можешь? - спросила Гранская.

- Я его не разглядел. Помню только, борода у него. В галифе, кажется. Пожилой. Вот и все.

- А куда ходил Краснов, когда ты был на дереве? - спросил я.

- Не знаю.

- Почему ты обо всем этом не говорил раньше следователю и на суде? - Я постарался спросить это мягко, но в то же время и требовательно.