Алексей Биргер - Тайна утопленной рамы

- В двести семнадцатой - он, в двести сорок первой - она. Но так много народу сразу нельзя.

- Да брось ты! - сказал Степанов. - Как будто ты меня не знаешь!

- Что вы, что вы! - заволновалась медсестра. Еще бы ей было его не знать - Степанова знали все и, кроме всего прочего, Степанов года три-четыре назад валялся в этой больнице с огнестрельным ранением, и тогда, по рассказам, его охрана буквально все заполонила, а весь персонал, от главврача до уборщиц, ежедневно получал конвертики с деньгами, большие наборы шоколадных конфет и прочие радости жизни. - Но боюсь, как бы мне не нагорело.

- Если что, скажешь главному врачу, что это я велел всех пропустить, и ты ничего не могла поделать. Заодно привет ему от меня передашь, - сказал Степанов. - Пошли, ребята!

Мы поднялись на второй этаж и нашли палату номер двести семнадцать. Половину этажа занимало женское отделение, половину - мужское, поэтому супругов и разместили в разных концах этажа.

В пятиместной палате были заняты три койки. Два пациента сидели на кроватях и ужинали - как раз развозили ужин, и мы пересеклись в коридоре с сестрой-хозяйкой, которая катила тележку с большими чайниками, баком пшенной каши, баком с нарезанным хлебом, кастрюлькой с растопленным маслом - поливать кашу, и баком капустного салата. Третий пациент спал, укрывшись одеялом.

- Здорово, ребята! - сказал Степанов. Он повернулся к Генриху Петровичу. - Узнаете кого-нибудь из них?

Было видно, как двое ужинавших напряглись и лишились дара речи.

- Нет, не узнаю, - ответил Генрих Петрович.

Ужинавшие облегченно перевели дух.

- А этого? - Степанов сорвал одеяло со спящего. Тот сначала беспокойно заерзал, а потом резко сел - полусонный, с осоловелым взглядом, не понимающий, что происходит.

Генрих Петрович внимательно вгляделся в Юшкина.

- Нет, не он. Похож, вообще-то, но не он.

- Что ж, - вздохнул Степанов. - Тогда пошли, взглянем на другого кандидата. Спи спокойно, дорогой товарищ, - иронически бросил он Юшкину, выходя из палаты.

Мы спустились вниз, вышли на улицу. Машины, отправленной Степановым за "Толяном" Захаровым и Гришкой, ещё не было.

- Надо было велеть им двигаться в гостиницу или в мой офис, недовольно пробурчал Степанов. - Деревня хоть и ближняя, но, все равно, туда и обратно... - он поглядел на часы. - Можем полчаса с гаком на улице проторчать! А если это не Захаров? Вообще впустую получится...

- Может, нам пока стоило бы допросить этого Юшкина? - предложил Ванька.

- Пусть милиция допрашивает! - ответил Степанов. - Судя по всему, ртуть для производства киновари они брали не с моего завода. Так что хоть тут я могу быть спокоен... - в его кармане запищал мобильный телефон. Алло! - сказал Степанов. - Так... Да, молодцы, что догадались мобильник с собой захватить... Вот как? Ладно, все равно везите! На месте будем разбираться. И двигайте в гостиницу, в больнице мы уже разобрались.

Он отключился от связи и убрал мобильник в карман.

- Звонили братаны, которых я отрядил за Гришкой и Захаровым, - хмуро сообщил он. - Захаров никакой, хотя Гришка уже привел его в чувство настолько, что тот хоть чертиков не ловит и соображает, что происходит вокруг. Может на вопросы отвечать. Клянется, что у вас в гостинице не был, - повернулся он к Генриху Петровичу. - Мол, хотел сходить, но не был, потому что в запой сорвался, да ещё и сеструха из-за этой иконы скандалить начала. Я все равно велел их доставить - вдруг врет? В общем, едут они. Ну, и мы поедем их ждать.

Мы вернулись в гостиницу, и Степанов опять воцарился в кабинете администратора.

- Хоть что-нибудь толковое вам удалось приобрести? - спросил он у художников, явно от нечего делать, просто, чтобы время скоротать.

- Кое-что удалось, - ответил за всех Генрих Петрович. - Но, конечно, хотелось бы больше...

- Это верно! Всегда хочется больше! - заметил Степанов. - Небось, хочется найти какую-нибудь совсем древнюю икону, этак до Рождества Христова. Да?

- До Рождества Христова икон быть не могло, - с улыбкой поправил его Генрих Петрович. - Но, в целом, вы правы, была голубая мечта найти что-нибудь этакое... Главное, однако, на что мы надеялись - разобраться с некоторыми старинными рецептурами и техниками иконописи. Была надежда, что сохранился кто-то, что-то знающий... Но мы таких людей не нашли.

- Однако этим Юшкиным какие-то старинные рецепты были известны, заметил Степанов. - Откуда, как по-вашему?

- Мало ли откуда, - пожал плечами Генрих Петрович. - Нахватались где-то по крохам. Истинными знаниями они не владеют. То, что они умудрились отравиться - насколько понимаю, когда либо растирали киноварь три часа, как это предписано правилами, либо подогревая и охлаждая её несколько раз - это вполне доказывает.

- При этом, они на вас нацелились - чтобы вам подделки впарить, сказал Степанов. - Неужели они рассчитывали вас провести?

- Может, и рассчитывали, но это лишний раз доказывает их дурость! бухнул Артур.

- А с этими рецептами... что бы вы стали с ними делать? поинтересовался Степанов.

- Ну, очень по-разному они пригодились бы! - ответил Генрих Петрович. - Один из самых важных и трудных моментов в реставрации икон - и вообще картин - подобрать такие краски взамен утраченных кусков, чтобы они старились равномерно, вместе с оригиналом. Чтоб, скажем, оригинальная краска не темнела быстрее, чем восстановленные куски - или наоборот. Когда есть сомнения, что нужную краску удастся подобрать - тогда лучше всего тонировать утраченные куски каким-нибудь неброским цветом, не выбивающимся из основной гаммы, чтобы посетители музея видели - это именно тонировка, и чтобы белые или черные пятна не мешали им воспринимать произведение живописи. Но, вы понимаете, когда удается восстановить оригинальную рецептуру - это категорически меняет дело! А потом, многие красители, рецепт которых утрачен, использовались и для других нужд. Для радужных изразцов, например... Кстати, упоминавшийся нами шафран с щучьей желчью иногда рекомендовали брать медвежью желчь - после нанесения на плитку и обжига дает потрясающий эффект переливчатого золота!

- Постойте... - Степанов остановил его жестом руки. - Вы и в изразцах смыслите?

- Да, кое-что смыслим, - ответил Генрих Петрович. - А что?

- Да есть тут одна идея... Понимаешь, тут многие - ну, что вы называете, "новые русские", хотя какие они "новые", все из советских времен повылазили, новый я один, поэтому и держу поводья - очень полюбили отделывать камины и прочее радужными изразцами, и еще, желательно, что в картинку складывались, наподобие этих, как его...

- Врубелевских? - подсказал Кирилл.

- Вот-вот, этого самого Врубеля! И, понимаешь, я давно подумывал, чтобы свой цех или мастерскую наладить. Потому что обидно, бляха-муха! кажется, Степанов хотел употребить выражение и покрепче, но кое-как сдержался. - Они, понимаешь, аж в Ярославль гоняют, где есть очень хорошая мастерская по производству изразцов, а кое-кто и в Сергиев Посад ездит ну, в Загорск бывший! Я почву прощупывал, но понял: и у Ярославля, и у Сергиева Посада такая крепкая репутация, что, даже если я цех на месте налажу, все равно покупать будут у них - из-за марки, чтоб их, из-за фирмы! Значит, нужен сильный ход, чтобы заказы перешибить - это ж золотое дно! И, скажем, если мы объявим, что я сманил уникального специалиста из Москвы, который древней техникой изразцов владеет как никто - тут-то мы их и перешибем! И Вологодская область будет наша, и Псковская, и Карелия... А то и Санкт-Петербург подомнем! Ярославль, Тверь и Подмосковье взять мы, конечно, не потянем - но ведь все равно неплохо получится! - он пристально поглядел на Генриха Петровича. - Возьмешься, Петрович, а? Со своими ребятками? Уж за материальной, как говорится, частью я не постою!