Фридрих Незнанский - Сибирский спрут

Киреев долго смотрел мне в глаза и, видимо, понял, что я говорю правду.

– А теперь, товарищ генерал, может быть, вы снимете с меня наручники? Все равно придется отпустить. А в наручниках по городу ходить как-то неудобно.

Он подошел к селектору и нажал кнопку:

– Иваненко! Ко мне!

Киреев снова подошел и достал из кармана маленький ключик от наручников.

– Действительно, Юрий Петрович, неудобно. Кроме того, вещь казенная, за эти наручники отчитываться придется. Так что сниму я их с вас.

Он щелкнул ключом и отстегнул замки браслетов.

– Но не надейтесь. Вам так просто не уйти.

Внезапно раздался глухой взрыв, от которого содрогнулось все здание. Послышался звон стекол. За первым взрывом последовал второй, более близкий. Киреев нахмурился и громко крикнул:

– Иваненко!

Тотчас в кабинет ворвался лейтенант с выпученными от страха глазами:

– Товарищ генерал! Товарищ генерал! Беда! Стреляют!

– Кто стреляет, дурья башка?

– С улицы! Из гранатометов! Там человек двадцать!

Договорить ему не удалось – взрыв донесся из соседней комнаты. По стене зазмеилась стремительно расширяющаяся трещина. Комната наполнилась дымом и гарью…

Я, воспользовавшись моментом, выскользнул в приемную. Тут было не лучше, чем в кабинете Киреева, – стена в соседнюю комнату частично обвалилась, воздух был наполнен клубами пыли и дыма. Я выбежал в коридор, оттуда на лестницу.

Интересно, что это происходит? Неужели Расторгуевы решили взять здание РУБОПа штурмом? Хотя в данный момент меня эти вопросы интересовали меньше всего. Сейчас мне хотелось только одного – поскорее выбраться отсюда по возможности целым и невредимым и наконец улететь в Москву.

На лестнице было много людей. Все куда-то бежали. Вот мимо пронесли окровавленное тело в милицейской форме.

Я выбрался наружу и скрылся за углом.

Через три часа самолет Сибирск – Москва оторвался от взлетной полосы и взял курс на столицу. Я откинул спинку кресла и уснул мертвым сном…

Из Домодедова я сразу поехал в Генпрокуратуру. В кабинете Меркулова оказался и Александр Борисович Турецкий.

– О! Вот и Гордеев. Легок на помине! – воскликнул он, завидев меня.

– Каким словом поминали, Александр Борисович, добрым или худым?

– Добрым, добрым, – отозвался Меркулов. – Вот разбираем оперативно-следственные материалы, доставленные твоей клиенткой.

– Ну как?

– Пока определенно сказать трудно. Но ситуация вырисовывается интересная.

– Будет еще интереснее, когда я вам расскажу, что произошло после того, как Женя улетела из Сибирска.

Они слушали мой рассказ, недоверчиво покачивая головами. Турецкий даже забыл затягиваться сигаретой, и она потухла, уронив на ковер длинный столбик пепла.

– Ну и ну, – сказал Меркулов, когда я закончил, – прямо боевик какой-то. Трудно поверить…

– Ничего, вот в новостях объявят, что в Сибирске здание РУБОПа подверглось обстрелу из гранатометов, сразу поверите.

– Значит, Трегубова они все-таки убили… – задумчиво сказал Турецкий. – Ну я этого им так просто не прощу…

– Ловлю на слове, – быстро сказал Меркулов. – Сейчас на базе всех этих материалов возбуждаем следственное дело, которым ты и займешься.

– Костя, ты же знаешь, у меня дел невпроворот, – запротестовал Турецкий.

– Ничего, – возразил Меркулов, подмигивая мне. – Гордеев вот будет фигурировать в качестве свидетеля, он многое расскажет. Так, Юра?

– Конечно, – согласился я.

– Доказательств выше крыши, – продолжил Меркулов, – и большая часть касается преступной деятельности губернатора Шварца. Так что, Саша, немедленно приступай к делу.

Турецкий с деланной неохотой кивнул.

– Кстати, а где Женя? – поинтересовался я.

Меркулов кивнул на дверь в углу:

– Я отправил ее отдохнуть немного. Ты это, Юра, сообщи ей потактичнее о смерти мужа.

– Как сообщают наши корреспонденты, побывавшие на месте событий, ситуация в Сибирске продолжает оставаться напряженной. На улицах то и дело вспыхивают очаговые перестрелки с группами вооруженных людей, предположительно связанных с криминальными группировками города. Источники в Министерстве внутренних дел сообщают, что рассматривается вопрос о переброске в город из соседних областей дополнительных сил ОМОНа и даже возможном вылете в Сибирск группы специального назначения «Альфа».

Мы с Женей Трегубовой сидели перед телевизором и смотрели новости. Кадры, снятые в Сибирске, поражали – солдаты, прячущиеся за бронетранспортерами, сухой треск автоматных очередей, взрывы. Пылающее здание РУБОПа, в кабинете которого я еще вчера «мило» беседовал с генералом Киреевым. Все это напоминало настоящую войну.

– Как стало известно, губернатор области Шварц накануне покинул страну и вылетел предположительно в Германию. Так же неизвестно местонахождение начальника областного РУБОПа генерал-майора Киреева, здание ведомства которого подверглось обстрелу из гранатометов.

– Трудно поверить, что все это правда, – задумчиво сказала Женя.

– Если бы ты была в кабинете Киреева, когда начался обстрел, поверила бы.

– Да… А еще труднее поверить, что Игоря больше нет. Как глупо! Если бы они знали, что киллер промахнулся и я не убита, он остался бы жив…

– Ничего, – отозвался я, – те, кто убил твоего мужа, ответят. И все остальные – тоже. Когда Александр Турецкий берется за дело – пощады не жди!

Мои слова оказались чистой правдой. Турецкий вылетел в Сибирск со следственной группой Генпрокуратуры, и уже через несколько дней начались аресты среди высших чиновников города и области. Документы и материалы Игоря Трегубова оказались действительно очень ценными. Они изобличали не только верхушку сибирской администрации, но и свидетельствовали против высоких чиновников из соседних областей. Киреева взяли в Санкт-Петербурге, откуда он намеревался вылететь в Турцию. Губернатора Шварца через месяц арестовали в Германии. Есть большая вероятность, что его вскоре выдадут России.

О «бое» в центре Сибирска много писала пресса. Хитроумный план, изобретенный Расторгуевыми, чтобы показать свою силу, привел к обратному результату – в город была введена команда «Альфа», которая произвела быстрые и жестокие зачистки среди городского криминалитета. Впрочем, самим братьям Расторгуевым удалось скрыться…

…Мы сидели с Иолантой в Большом зале консерватории. Симфонический оркестр играл что-то длинное, протяжное. Что именно, я не знал, поскольку забыл купить программку. Впрочем, это меня не слишком интересовало.

– Может быть, хватит разумного, доброго и вечного на сегодня? – наклонился я к Иоланте.

– Честно говоря, мне эта симфоническая музыка давно в печенках сидит, – улыбнулась она.