Вильям Хорстберг - Сердце Ангела

– Чудесно, – заметил Круземарк, поднося к носу хрустальный тюльпанчик. – Большое спасибо, Бенсон.

Дворецкий ушел. Заметив возле ведерка со льдом пепельницу, я загасил сигарету.

– Я слышал однажды, как вы предложили дочери подсунуть мне кой-какое пойло. Вы еще говорили тогда, будто научились на Востоке искусству убеждать.

Круземарк оделил меня странным взглядом.

– Чистая работа, – бросил он.

– Убедите меня. – Я подал ему свой бурбон. – Выпейте это сами.

Он сделал несколько внушительных глотков и вернул мне бокал.

– Слишком поздно для игр. Мне нужна ваша помощь, Энджел.

– Ну так играйте со мной в открытую. Ваша дочь хоть раз виделась с Фаворитом после того, как вы его высадили?

– Ни разу.

– Вы уверены?

– Ну конечно, уверен. У вас есть повод для сомнений?

– Это моя работа – подвергать сомнению то, что говорят мне люди. Откуда вам известно, что она ни разу его не видела?

– У нас с ней не было секретов. Она не стала бы скрывать от меня подобные вещи.

– Похоже, вы разбираетесь в женщинах похуже, чем в корабельном бизнесе, – заметил я.

– Я знаю собственную дочь. Если она разок и видела его, так это в тот день, когда он убил ее. Я пригубил виски.

– Сработано – не подкопаешься, – похвалил я. – Парень с абсолютной потерей памяти, не знающий даже собственного имени, пятнадцать лет назад уходит в нью-йоркскую толпу, исчезает бесследно – и вдруг появляется ниоткуда и начинает убивать людей.

– Кого еще он убил? Фаулера? Я улыбнулся.

– Доктор Фаулер покончил самоубийством.

– Это нетрудно было подстроить, – фыркнул он.

– Неужели? А как бы вы подстроили это, господин Круземарк?

Старик уперся в меня тяжелым пиратским взглядом.

– Не дергайте меня за язык, Энджел. Если бы я хотел шлепнуть Фаулера, это было бы сделано уже давно.

– Сомневаюсь. До тех пор, пока он помалкивал о дельце с Фаворитом, он был для вас гораздо полезнее живым.

– Мне следовало разделаться с Фаворитом, а не с Фаулером, – проворчал он. – Кстати, чье убийство вы расследуете?

– Я не расследую чьих-либо убийств. Я ищу человека с потерей памяти.

– Чертовски надеюсь, что вы его найдете.

– Вы сообщили полиции о Джонни Фаворите? Круземарк потер квадратный подбородок.

– Пришлось попотеть. Мне хотелось направить их в нужную сторону – но не впутывая себя.

– Я уверен, что вы состряпали хорошую версию.

– Это была просто конфетка. Они расспрашивали меня о романтических увлечениях Мэг. Я дал им имена пары ребят, которых она когда-то упоминала, но сказал, что единственным серьезным романом в ее жизни был Джонни Фаворит. Естественно, после этого они захотели узнать о нем побольше.

– Естественно, – согласился я.

– В общем, я рассказал полиции об их помолвке, о том, каким странным типом он был, и о прочих вещах. О тех, что не попадали в заголовки в те дни, когда о нем трубили газеты.

– Держу пари, они клюнули!

– Они только этого и ждали: вцепились в него так, что не вырвешь.

– Вы подсказали им, где они могут найти Фаворита?

– Нет, я сказал им, что не видел его с войны. Сказал, что в последний раз услышал о нем, когда его ранило. Если они не смогут вычислить, где он находится, им надо искать себе другую работу!

– Они вычислят его до Фаулера, – сказал я. – Вот тут-то у них и начнутся проблемы.

– Забудьте об их проблемах, подумайте о своих. Куда отправитесь из новогоднего Нью-Йорка сорок третьего года вы?

– Никуда. – Я прикончил виски и поставил бокал на стойку бара. – Я не могу найти его в прошлом. Если он здесь, в городе, то скоро всплывет, и на сей раз я буду поджидать его.

– Думаете, он охотится за мной? – Круземарк соскользнул со своего приспособления.

– А вы как думаете?

– Я не собираюсь страдать из-за этого бессонницей.

– Нам с вами не мешает держать друг друга в курсе дел, – заметил я. – Если я понадоблюсь, мой номер в справочнике. – Я не собирался оставлять свою карточку еще одному потенциальному покойнику.

Круземарк хлопнул меня по плечу и блеснул своей «миллионной» улыбкой.

– Вы побили всех сыщиков Нью-Йорка, Энджел! Он проводил меня до выхода, расточая любезности, как мясник на бойне.

Моя ладонь ощущала энергичное рукопожатие Круземарка, даже когда я вышел на улицу.

– Такси, сэр? – предложил швейцар, прикасаясь к обвитой гирляндами шнуров фуражке.

– Нет, спасибо. Я пройдусь пешком.

Мне хотелось поразмышлять, а не болтать с шофером о философии, мэре или баскетболе.

На углу здания, из которого я вышел, стояли двое. Один низенький и плотный, похожий в своей синей синтетической куртке и черных спортивных брюках на школьного тренера по футболу. Его компаньону было слегка за двадцать – короткая стрижка и влажные, молящие глаза Иисуса с почтовой открытки. Зеленый пиджак из акульей кожи на двух пуговицах и с подложными плечами болтался на нем как на вешалке.

– Эй, приятель, погоди-ка! – позвал тренер, вразвалочку приближаясь ко мне и держа руки в карманах куртки. – Хочу показать тебе кое-что.

– В другой раз, – бросил я.

– Нет, сейчас. – Тупое рыло автоматического пистолета уставилось на меня через клиновидный разрез наполовину расстегнутой на куртке молнии. Пистолет был 22-го калибра и предполагал профессионализм парня, – или его желание выглядеть профессионалом.

– Ты делаешь ошибку, – сказал я.

– Никакой ошибки. Ты ведь – Гарри Энджел, верно? – Пистолет исчез, нырнув под куртку.

– К чему спрашивать, если сам знаешь?

– Напротив, через улицу, есть парк. Давай заглянем туда, там нам никто не помешает.

– А как с ним? – кивнул я на паренька в акульем пиджаке, нервно следившего за нами влажными глазами.

– Он идет с нами.

Паренек пристроился сзади; мы пересекли Саттон-плейс и начали спускаться по ступеням к узкому парку, выходившему на Ист-Ривер.

– Хитрый трюк, – заметил я. – Взять да отрезать карманы в куртке…

– Четко срабатывает, а?

Аллея шла вдоль реки, и вода находилась футах в десяти под железными перильцами. На другом конце маленького парка седовласый мужчина в джемпере на пуговицах прогуливал на поводке йоркширского терьера. Он приближался к нам, подстраиваясь под семенящий бег пса.

– Подождем, пока этот тип слиняет отсюда, – предложил тренер. – Полюбуйся панорамой.

Паренек с глазами Христа облокотился о перила и уставился на баржу, рассекавшую течение в проливе у Вэллфер-Айленд. Тренер стоял за мной, балансируя на носках, будто призовой петух. Впереди, йоркширский терьер задрал ногу над мусорной урной. Мы ждали.

Я поднял глаза на ажурные переплеты моста Квинсборо и на застывшее в их изгибах синее безоблачное небо. «Полюбуйся панорамой». Какой прекрасный денек. Лучшего для смерти и не выпросишь, так что любуйся панорамой и не рыпайся. Спокойно глазей на небо, пока не исчезнет единственный свидетель, и старайся не думать о радужной, с примесью нефти, воде, пока ребята не перебросят тебя через перила с пулей в глазу.