Дик Френсис - Миллионы Стрэттон-парка

– О, конечно.

– Да, но…

– Вы все так поступаете в отношении друг друга и думаете, что никто другой не может действовать иначе.

Конрад пожал плечами, словно подтверждал, что продолжает так думать.

– Так вот, Кит попросил меня дать ему конверт, который отец вручил мне незадолго до смерти. Я ответил, что не могу этого сделать. Мы немного поспорили, но отец совершенно определенно не велел мне никому показывать конверт. Кит спросил, знаю ли я, что в конверте, но я не знал и так и сказал ему. Он настаивал, что должен получить его. Он начал открывать коробки и вытряхивать из них все, что в них было. Я попробовал остановить его, но вы же знаете, что это за человек. Затем он дошел до коробки, в которую, как я помнил, я клал конверт, но, когда он вытряхнул коробку, там ничего не оказалось… но как вы могли взять его, если не знали о его существовании? В конце концов я стал помогать ему искать письмо. Теперь все свалено на пол, и мне в жизни не разобраться в этой куче…

– Но вы нашли конверт? – встревоженно спросила Марджори.

– Нет, ничего мы не нашли. – Он повернулся ко мне. – Я знаю, что он был там, в одной специальной коробке, под стопкой старых страховок. Кит сказал мне: «Иди за ружьем и пристрели его».

– Но он знал, что вы этого не сделаете, – уверенно сказал я.

Дарт не мог этого пропустить без вопроса:

– А почему вы так в этом уверены?

– Один близнец, – проговорил я, – убил бы пилигрима. Другой не стал бы убивать. Они не могут поменяться своей натурой.

– Развилка дорог! Ах вы… мудрец, черт бы вас побрал.

Марджори посмотрела мне прямо в глаза, ровным счетом ничего не поняв, о чем это мы с Дартом говорили, что имел в виду Дарт, да ей это было все равно.

– Вы взяли этот конверт?

– Да, взял, – сказал я.

– Вы его открывали? Вы видели, что там внутри?

– Да.

– Тогда дайте его мне.

– Нет, – покачал я головой. – Это… – Я перевел дыхание. – Это я должен сделать сам.

Рядом с Марджори затрещал телефон. Раздраженно поджав губы, недовольная чьим-то вмешательством в наш разговор, она взяла трубку.

– Да, – сказала она, и лицо у нее стало непроницаемым. – Да, он здесь.

Она передала трубку мне.

– Это Кит, – сказала она. – Хочет переговорить с вами.

«Он понимает, что я взял письмо, и знает, что в этом письме».

Я сдержанно проговорил:

– Да.

Он заговорил не сразу, но я слышал его дыхание.

Прошло несколько длинных секунд.

Перед тем как телефон окончательно замолчал, он произнес только четыре слова. Самые жуткие слова, какие мне приходилось слышать.

– Попрощайтесь со своими детьми.

Мой мозг словно сковало.

Страх пронзил меня от пяток до затылка.

Я стоял, оцепенев, и пытался вспомнить номер гарднеровского телефона. В памяти был полный провал. Я закрыл глаза, сжал веки, телефон должен был всплыть сам собой, без специальных усилий, подсознательно, как звук, а не графический знак. Не задумываясь, я начал нажимать на кнопки, лоб покрылся испариной.

Ответила жена Роджера.

– Где мальчики? – резко спросил я.

– Вот-вот должны быть с вами, – спокойно произнесла она. – Они ушли… э… минут пятнадцать назад. Сейчас они подойдут к вам.

– Ко мне… куда?

– Конечно же, в большой шатер, – она ничего не понимала. – Кристоферу передали, что вы их ждете, и они тут же побежали.

– Их отвез Роджер?

– Нет. Он где-то на ипподроме, где, не скажу. Дети пошли пешком. Ли… что-нибудь случилось?

– Как передали?

– Позвонили, спросили Кристофера…

Я кинул трубку Марджори и со всех ног бросился из гостиной, промчался через холл, выскочил из дома и сел в автомобиль Дарта. Я не бежал, а ковылял, и все равно я никогда еще не бегал так быстро. Мне было все равно, что я знал, что бегу навстречу западне, навстречу своей судьбе. Я не мог бы предпринять ничего другого, только бежать туда сломя голову в надежде, что он обрадуется случаю разделаться со мной и отпустит мальчиков живыми…

Я гнал машину Дарта по дороге как сумасшедший. Я заслужил, чтобы за мной погналась куча полицейских, но обошлось, и никто не стал меня преследовать за превышение скорости.

Миновав ворота ипподрома, я выехал на асфальт у конторы Роджера. Там стоял серебристый «Ягуар» Кита. Вокруг ни души… Нет… Кристофер… Эдуард… и Элан. Как один перепуганные донельзя. Я не без труда выкарабкался из машины, подгоняемый волнами страха.

– Папа! – прозвучавшая в голосе Кристофера радость отнюдь не успокоила меня. – Папа, скорее.

– Что происходит?

– Этот человек… в большом шатре. Я повернул в ту сторону.

– Он разжег там огонь… и Нил… и Тоби… и Нил плачет.

– Найди полковника Гарднера, – крикнул я ему на бегу. – Скажи, чтобы открыл разбрызгиватели.

– Но… – Кристофер пришел в отчаяние. – Мы не знаем, где он.

– Найдите его.

Я слышал, как кричит Нил. Не слова, а нечто нечленораздельное. Пронзительный крик.

Такие вещи непереносимы.

Я вбежал в большой шатер, побежал по центральному проходу, высматривая огнетушитель, который должен был быть у входа, но его нигде не было, внезапно я заметил, что рядом со мной бежит Элан.

– Назад, – закричал я ему. – Назад, Элан. Под шатром уже набралось дыма, в разных местах горел пол, и языки пламени плясали, посылая к потолку снопы искр. За ними, дальше, высилась мощная фигура Кита.

Он держал Нила за запястье, подняв его в воздух почти на вытянутой руке, маленькое тельце извивалось, билось, стараясь высвободиться от железной хватки, но до пола мальчик не мог достать болтающимися ногами.

– Отпустите его! – закричал я, забыв о гордости, умоляя, выпрашивая.

– Идите сюда и заберите, а не то я сожгу его.

Рядом с Китом, в красивом декоративном металлическом каркасе торчал высокий факел, окутанный синим пламенем и напоминавший те, которые используют во время пикников на воздухе подле огромной жаровни или вертела с целым быком или тушей барана, или в процессиях с огнями, или для хулиганских поджогов домов, – Нил по одну сторону от Кита, факел по другую. Стоявший в центре Кит держал в руках канистру, крышка с горлышка канистры была снята.

– Это бензин, папа, – закричал рядом со мной Элан. – Он лил его на пол и поджигал. Мы испугались, что он сожжет нас… и побежали, но он поймал Нила… Папочка, не дай ему сжечь Нила.

– Назад, – завопил я на него, совершенно обезумев. Он неуверенно приостановился, лицо его заливали слезы, потом он отстал, и я знал, что он остался позади.

Я бежал что было сил туда, где был Кит, туда, где он стоял с дикой усмешкой на губах, туда, где был мой сын. Я бежал по направлению к тому месту, где должно было вспыхнуть страшное пламя, бежал из последних сил, бежал, подгоняемый инстинктом.

«Набегу на него, – думал я. – Собью с ног. Свалюсь вместе с ним на пол. Он упадет вместе со мной…»