Александра Маринина - Воющие псы одиночества

- Увы, приезд случится уже сегодня. Ну и что ты предлагаешь? Чтобы я привез еду?

- Слушай, - рассердилась она, - ты что, воспитывать меня вздумал?

- Я тебя не воспитываю, а тренирую, готовлю к полной трудностей последующей жизни. Ты же собралась диссертацию писать? И даже защищать, если я правильно помню. А потом идти на преподавательскую работу. Или я что-то путаю?

У Насти слезы навернулись на глазах, она почувствовала себя несправедливо и незаслуженно обиженной, и кем? Лешкой, самым близким, самым любимым человеком! От кого угодно она могла ожидать издевки, только не от него.

- Прекрати издеваться! - почти выкрикнула она. - Ты считаешь, что только ты один можешь заниматься наукой, а я - полная дура, интеллектуальное ничтожество и ни на что не гожусь?

- Одну минутку, мне нужно перестроиться, - с ледяным спокойствием ответил Чистяков, - тут авария какая-то и затор. Ага, вот так. Так о чем бишь мы говорили?

Его голос подействовал на Настю отрезвляюще.

- Мы говорили о том, что я сейчас оденусь и пойду в магазин, поэтому, если ты приедешь, а меня нет, не волнуйся, я скоро вернусь, - с вызовом произнесла она.

В трубке раздался веселый смех мужа.

- Да не психуй ты! Я сам все привезу. А ты, матушка, слаба стала, удар не держишь. Я тебе всего несколько неприятных слов сказал, да и то наедине, по телефону, а ты уже взрываешься. Представляешь, что будет, если тебя начнут критиковать публично? А ведь начнут, это я тебе обещаю, ни одного диссертанта сия чаша не миновала.

Настя оторопела и даже не сразу нашла, что ответить.

- Так ты что, на вшивость меня проверял, что ли?

- Я же предупредил, что я тебя тренирую, готовлю к предстоящим трудностям.

- Лешка, - она облегченно перевела дыхание, - предупреждать же надо!

- Ну конечно, можно подумать, твои рецензенты и оппоненты кинутся тебя предупреждать и заранее извиняться. Все удары наносятся неожиданно и всегда с той стороны, с которой ты их не ждешь. В этом и состоит закон всемирной подлости. Так что готовься. Что тебе привезти?

- Печеньица вкусненького, а на завтра - цыпленка. Остальное - себе. Да, еще кефир захвати, я тебе утром оладушек напеку, когда ты ушел сегодня, я еще потренировалась, и у меня получилось как надо, - радостно затараторила Настя.

- Понял. Целую страстно.

Настя еще посидела немножко, потом протянула руку и взяла стоящего на холодильнике Дедка.

- Дед, ты умный? - спросила она, ласково гладя мускулистые деревянные руки старичка. - Умный, я точно знаю. А я, похоже, не очень. То есть круглая дура. И как мне только в голову мою дурную могло прийти, что Лешка может меня обидеть? Это же немыслимо. Это совершенно невозможно. Ты представляешь, что творится с моей нервной системой? Знать человека почти тридцать лет, помнить, что за эти тридцать лет он меня ни разу ничем не обидел, и вдруг в одночасье, на ровном месте поверить, что он может это сделать. Уму непостижимо! Это ж надо вообще мозгов не иметь, чтобы такое подумать про Чистякова. И что с нами, бабами, климакс проклятый вытворяет! Эдак можно не только мужа, но и друзей всех растерять, если на каждое слово с таким вывертом реагировать. Ты, Дедочек, мудрый, ты все понимаешь. Таких истеричек бессмысленных, как я, ты небось в своей жизни сотни перевидал. И что, со всеми так, да? Не со всеми? Что, и хуже бывает? Ну ладно, Дедок, успокоил, спасибо.

Разговор с мужем подействовал на нее вполне взбадривающе, даже головная боль прошла, и Настя села к компьютеру. Теперь можно и поработать, пока Лешка не придет.

Он приехал почти через час, притащил две полные сумки продуктов, которые Настя тут же принялась раскладывать на полки и в холодильник.

- А это зачем? - удивленно спросила она, вынимая две пачки творога. Сама она творог терпеть не могла, да и Лешка к нему никогда особого интереса не проявлял. - И где кефир? Леш, я же просила кефир купить. Забыл, да? Или перепутал?

- Я не забыл и не перепутал. Просто кефир тебе завтра не нужен.

- Как не нужен? А оладушки на завтрак?

- На завтрак будут сырники. Из того самого творога, который ты держишь в руках.

- Как сырники?! - в ужасе закричала Настя. - Какие сырники? Я же не умею…

- Будешь учиться. Оладушки ты уже освоила, теперь осваивай новое блюдо. Нельзя стоять на месте и удовлетворяться достигнутым, надо двигаться вперед и покорять новые вершины. Да, и имей в виду, ужином я себя, так и быть, сам покормлю, поскольку ты недавно обедала и все равно есть не хочешь, а завтрашний обед за тобой. Все поняла?

- Все, - обреченно сказала она.

- Тогда иди к компьютеру и работай дальше.

Чистяков давно уже поужинал и лежал на диване с детективным романом, потом он посмотрел девятичасовые новости по первому каналу, десятичасовые по НТВ и одиннадцатичасовые - по РТР, а Настя все читала присланные из министерства сводки. К полуночи глаза стали слипаться - сказался ранний подъем, но она все равно просмотрела материалы до конца, хотя и не была уверена, что ничего не упустила, потому что читала быстро и сквозь усталость. Она искала нераскрытые убийства, похожие на ритуальные. И нашла.

Февраль 2002 года, Москва, убийство Тани Шустовой, медсестры.

Апрель 2002 года, Рязанская область, потерпевшая - девушка 20 лет, секретарь в местной управе. Убита ножом. На теле - оторванные головки хризантем.

Июнь 2002 года, Воронеж, потерпевший - юноша 19 лет, без определенных занятий, убит ударом обрезка трубы. На теле - книжка о вкусной и здоровой пище, издание карманного формата в мягком переплете.

Сентябрь 2002 года, Чебоксары, потерпевшая - продавщица из магазина компьютерной техники, 22 года. Застрелена. На теле - сувенирная тарелочка с изображением Новгородского кремля.

Январь 2003 года, Рузский район Подмосковья, потерпевший - юноша 18 лет, студент, задушен шарфом. На теле - аккуратно разложенные правильным треугольником три пачки презервативов.

Май 2003 года, Ярославская область, потерпевшая - молодая женщина 25 лет, воспитатель в детском саду, задушена удавкой. На теле - компакт-диск с рок-музыкой, запечатанный, то есть прямо из магазина.

Ноябрь 2003 года, Московская область, потерпевший - юноша 20 лет, студент, застрелен. На теле - клубок сиреневой пряжи и воткнутые в него крест-накрест вязальные спицы.

Апрель 2004 года, Москва, потерпевшая - студентка 21 года, задушена руками, на теле - шелковый розовый бантик.

Восемь убийств. Каждое в отдельности похоже на преступление, совершенное маньяком, но ни разу не повторенное. Так не бывает. Совершенно разные потерпевшие. Разные способы убийства. Это не может быть серией. Ну никак не может, любой судебный психиатр это подтвердит.

И все- таки…

Надо сделать как минимум одну вещь: проверить, не совершались ли накануне этих убийств другие громкие преступления, как это было в случае с Таней Шустовой и девушкой, убитой в ночь на 1 апреля. Может быть, это какая-то новая форма сумасшествия, когда известие о чьем-то убийстве и повальное обсуждение этого убийства в средствах массовой информации и среди населения провоцирует обострение болезни и вызывает у больного неудержимое желание убить? Все равно кого, все равно как, лишь бы убить.