Дмитрий Соловьев - Чистильщик

– Давай, давай, Вадим, – покрикивал Змей, сконцентрируйся! Что я сейчас сделал?

Они сидели в небольшой пещерке, вход в которую был плотно завешен толстым брезентовым полотнищем, не пропускающим свет звезд и луны. И Крысолов старался, тщательно сконцентрировавшись, увидеть тепловой контур Змея. Правда, пока тщетно.

Весь этот день они посвятили тренировкам. Встав часов в семь утра, Змей разбудил Крысолова и Рустама. Брата он отправил в Шахрисабз, предупредить своих сотрудников, что его несколько дней не будет. Как уже успел узнать Крысолов, Змей управлял сетью небольших авторемонтных и заправочных станций и его офис находился в Шахрисабзе. После легкого завтрака Змей прочитал короткую лекцию по теории телепортации и немедленно приступил к занятиям. Крысолов прошел в сад и, сев на землю по-турецки, постарался сконцентрироваться так, как его учил Змей.

Само собой, в этот первый день ничего не получилось. Лишь под вечер, когда восприятие окружающего притупилось от чудовищной усталости, Крысолов почувствовал то самое состояние текучести, о котором говорил Змей. И почему-то испугался этого – испуг нарушил концентрацию. Вернулся с работы Рустам, хитро подмигнул измотанному Крысолову и позвал его перекусить.

Дав Крысолову отдохнуть после еды часа полтора, до сумерек, Змей погнал его в небольшую искусственную пещерку, выкопанную в глинистом откосе. Завесив вход, плотно изолировал пещеру от света и, усадив Крысолова на яшик, сам уселся напротив – Крысолов понял это только по едва ощутимому колебанию воздуха, даже максимально расширенные зрачки не улавливали ни лучика света. Снова: короткая лекция и – «Сконцентрируйся, Вадим, сконцентрируйся!»

И опять ничего не получилось. Промучавшись несколько часов, во время которых Змей сидел неподвижным истуканом. Крысолов снова ощутил колебание воздуха, на сей раз – резкое. Он застыл, и в следующий миг рука Змея хлопнула его по плечу. Зашуршал брезент, и в пещеру хлынул рассеянный лунный свет, показавшийся Крысолову ослепительным.

– Не отчаивайся, – сказал ему Мансур, – не все сразу. Пойдем поужинаем, и отдохнешь до завтра.

– Ну, бля, и партизанщиной приходится заниматься, – проворчал Ковалев, стаскивая с ног облепленные грязью ботинки. Иваныч хитро посмеивался, выставляя на стол литровый пузырь «бруснички» и закусь.

– Подумаешь, – сказат он. – всего-то огородами ко мне пробирался. А уже шухеру, словно тоннель до Китая копал.

– Надоело прятаться и конспирироваться от всех, включая родное начальство.

– Ну, брат, – развел руками Иваныч, – тогда брось это дело, как тебе и было приказано.

– Ну, приказано не приказано, а трупы висят на мне, – хмуро ответил старший лейтенант, усаживаясь на стул в кухне. – И эти висяки нужно размотать, иначе шеф меня с говном съест. А цепочка наверняка тянется сюда, в секту.

– Уверен?

– Да наверняка. Слишком уж все сходится: убийства – похожи на ритуальные, ящики с оружием…

– Ну, ящики могли быть с чем угодно, – прищурился Глуздырев.

– Ага, – ухмыльнулся Ковалев, – почему-то вместе оказались ящики «с чем угодно» из-под автоматов и «с чем угодно» из-под патронов. Забавное совпадение, не так ли?

– Забавное, но все-таки – совпадение, – упорствовал Василий Иванович. – Я вот тут уже сколько сижу, а проку – шиш да кумыш.

– Ну, – махнул рукой Сергей, – не вы ли меня учили, что главное в нашей работе – терпение, а ищущий да обрящет?

– Вот стервец! – рассмеялся отставной участковый. – На моих же словах поймал! Нам, старикам, вам палец в рот лучше не класть, оттяпаете по самое «не хочу».

– И не говорите!

– Ладно, – посерьезнел Иваныч, – смех – смехом, а с тебя пара как минимум. Держи, – он кинул Ковалеву на колени видеокассету. – Посмотри на досуге. Веских улик нет, а вот косвенных набирается все больше,

– Иваныч, не томи, – воскликнул Сергей, – что там?

– Не торопись, потом посмотришь и сам решишь – что там есть и есть ли что-нибудь вообще. Давай-ка пока по маленькой.

Глуздырев разлил «брусничку». Мужчины подняли стаканы, чокнулись и выпили. Занюхали хлебушком, закусили луком и салом, закурили.

– Знаешь, Серый, я думаю, что стоит еще подождать у моря погоды. Я хоть опером никогда и не был, но нюхом чую – тут можно кое-что накопать. Остужаю что, так это у меня сейчас работа такая, как у адвоката дьявола,

– Какого адвоката? – озадаченно переспросил Ковалев.

– Эх ты, серость, – укоризненно покачал головой Иваныч, – кроме кодекса, поди, ничего и не читал?

– Нет, – огрызнулся Сергей, – еще «Наставление по стрелковому делу, пистолет Макарова» отштудировал от корки до корки. Так что за адвокат?

– Была такая должность в свое время. Когда церковь хотела канонизировать кого-то, причислить к лику святых, выступал на ихней коллегии ученый-богослов, выдвигавший аргументы против канонизации. Если они были убедительны, то не получалось нового святого.

– Ну-ну, – мотнул головой Ковалев, – слабо что-то во все это верится. Святых, хоть выноси, наплодили святые папики.

– Если бы не было адвокатов дьявола, то святых было бы как вшей в тифозном бараке, – серьезно ответил Иваныч. – Однако энциклопедию читать надо.

– Ага, и Рубенса слушать.

– Ладно, права виночерпия я передаю тебе, разливай. А наблюдение продолжать будем, авось и проколются где, ироды не нашего бога.

Только сегодня Виктор более или менее оклемался от мощной дозы скополамина и смог самостоятельно выйти на улицу, пройтись до магазина. Черепашьим шагом, поминутно останавливаясь, чтобы сдержать внезапно накативший приступ тошноты и головокружения.

Он плохо помнил, как добрался домой вечером в воскресенье. Очевидно, даже в одурманенном наркотиками его мозгу все равно сработал тот самый хитрый блочок, именуемый в простонародье «автопилотом», который и привел Виктора к дому. Почти три дня доктор Коренев пролежал пластом. Воскресным вечером, до того как вырубиться окончательно, он успел, поймав краткий миг прояснения, позвонить Татьяне и попросить ее зайти к нему. И все три дня Татьяна, с присущей ее профессии дотошностью и заботливостью – а работала она детской медицинской сестрой, – обихаживала Виктора, поила подслащенной водой, ибо все остальное его организм не принимал.

Сегодня она тоже осталась и сейчас шла рядом, поддерживая Виктора за локоть.

– Так все-таки, что с тобой случилось? – снова спросила она.

– Не знаю, Танюха, не знаю, – слабо ответил Виктор. – Помню, как вышел от пациента, а потом – череда дыр в памяти и навязчивые кошмары. Не знаю.