Фридрих Незнанский - Убийство в состоянии аффекта

На следующий день к Разумовским пришли из милиции. Услышав о преступлении сына, Павел Ильич твердо сказал:

– Пальцем не пошевелю, чтобы спасти. Пускай сидит. Подонок!

И влепил сыну тяжелую затрещину. Но тут в дело вмешалась мать.

– Паша, опомнись, – заголосила она, – ведь сын единственный! О нем не думаешь – обо мне подумай! Что люди скажут?

– Люди скажут, что у Разумовского сын – мерзавец. И будут правы.

– Паша! Но ведь он не виноват! Ты что, не знаешь, какие сейчас девки пошли! Она же сама под него легла, а потом комедию начала ломать. Максим, ну, скажи ты ему, что все так и было.

Сын молча кивнул.

– Паша, сжалься, – продолжала мать. – Сын единственный, не губи, ради Бога!

– Тьфу! Как противно! Какой позор! – стукнул кулаком по столу Разумовский. – Собирай манатки свои, уедешь из страны, пока здесь все не улажу.

Максим уехал в Испанию поправлять здоровье и укреплять нервы на Средиземном море. Костю родители отправили в Германию. Сначала Разумовский и отец Кости пытались договориться с Таниной матерью. Сулили огромные деньги, обещали содержать ее пожизненно. Они действительно хотели хоть как-то компенсировать женщине эту страшную утрату. Но убитая горем мать была непреклонна.

– Мой муж умер, когда Тане было пять лет, – говорила она, – я растила ее одна. Воспитывала так, чтобы она была хорошим, порядочным человеком. Танечка стала такой. Она всего в жизни добивалась сама. Поступила в институт, совсем недавно устроилась на хорошую работу. А ваши дети убили мою девочку. Мне ничего от вас не надо, я хочу, чтобы виновные были наказаны, хотя мне слабо верится, что так будет. Мне жаль вас. Это трагедия для родителей, знать, что их дети – чудовища. Но в этом вы виноваты сами.

– Вы правы, – сказал Разумовский, – простите. Простите нас. Позвольте нам хотя бы организовать похороны Тани.

– Не стоит, я сама позабочусь о своей дочери.

Мужчины молча вышли из квартиры.

– Пойти бы, да удавить собственными руками, – сказал вдруг Костин отец.

– Не сможем, слабые мы. А потом она правильно сказала – сами виноваты, себя давить надо.

Адвокаты, нанятые Разумовским, ловко обстряпали все дело так, что во всем оказались виноваты приятели Максима. Костя же с младшим Разумовским и вовсе не принимали никакого участия в изнасиловании, а лишь только познакомили преступников с Таней. К тому же девушка якобы сама согласилась поехать с ними. Опровергнуть этого никто не мог, так как потерпевшая была мертва, а приятелям объяснили, что сядут они по-любому: вместе с Максимом или нет, но если сейчас возьмут всю вину на себя, то, во-первых, просидят недолго – скоро их вытянут, а во-вторых, получат немалую сумму денег.

Через пару месяцев Максим и Костя вернулись в Москву и как ни в чем не бывало продолжили учебу в институте.

Интересным было и то обстоятельство, что после совершенного ребята отнюдь не стали изгоями в среде своих однокашников, а напротив, среди некоторых приобрели еще больший авторитет. Только декан факультета однажды робко намекнул друзьям, что неплохо бы было им перевестись в другой институт, но его мнение осталось без внимания. И Максим с Костей продолжали вести свою веселую жизнь. Они практически перестали появляться на лекциях, приходили только на экзамены, без знаний в голове, зато с солидной суммой в долларах в кармане. Благодаря этому они успешно сдавали сессии, почти не напрягая себя такими глупостями, как учеба. Надвигалось окончание института и получение диплома. Дипломная работа была благополучно куплена за триста долларов, и Разумовский-младший был выпущен из института со степенью магистра. Усилиями любящего отца Максима уже ждала престижная работа и отстроенный по последнему писку архитектурной моды особняк на Рублевском шоссе.

– Максим, – Разумовский потряс сына за плечо, – очнись. Ты меня слышишь?

– В чем дело? – невнятно пробормотал сын.

– А это ты мне сейчас объяснишь, что здесь происходит.

– Ой, батя, это ты, – признал наконец своего родителя парень, – а что ты здесь делаешь?

– Мне надо с тобой поговорить, но пока ты в таком состоянии, это будет невозможно. Пойди приведи себя в порядок, умойся, что ли. А я пока займусь твоими друзьями.

Разумовский тяжело поднялся и вышел из дома. Выключив оравшую во всю мощь стереосистему, Павел Ильич громко крикнул:

– Эй, молодежь, собирайтесь и разъезжайтесь по домам.

– Это что еще за кадр здесь командует? – возмутился один из гостей. – Папаша, ты здесь откуда? Кто такой?

– Да как ты смеешь, щенок! – голос Павла Ильича дрожал от негодования.

– Э-э, папаша, что-то ты разбушевался, – сказал парень и схватил премьер-министра за лацканы пиджака.

Ситуацию спас Константин, вовремя появившийся во дворе.

– Коляныч, ты с ума сошел! Что ты делаешь?!

– А чего этот урод наезжает? Пришел тут, раскомандовался.

– Ты глаза свои тупые открой! Посмотри, кто перед тобой.

– А что такое-то? Кто это?

– Идиот! Это же Макса отец. Премьер-министр России по совместительству, между прочим.

Коляныч медленно разжал пальцы и бережно опустил Разумовского на траву.

– О боже, – схватился он за голову. – Павел Ильич, простите ради бога. Не узнал. Думаю, что за мужик здесь орет? Извините, извините меня.

Разумовский слабо махнул рукой.

– Убирайтесь отсюда все, быстро. Чтобы через десять минут духу вашего здесь не было. Через пятнадцать – вызываю охрану. Ясно?

– Ясно, ясно, Павел Ильич, – засуетился Костя.

– Эй, – крикнул он, – все собирайтесь и по машинам. Шевелитесь.

Через несколько минут двор опустел. О прошедшей вечеринке напоминал только жуткий беспорядок. Разумовский вернулся в дом. Максим уже пришел в себя и как ни в чем не бывало сидел в кресле, потягивая через трубочку сок и куря сигарету.

– Ты чего так разбушевался-то, па? Ну, собрались ребята, оттянулись немного, отдохнули. А ты разогнал всех. Неудобно перед друзьями.

– Ты в самом деле дурак или прикидываешься только? Какие они тебе друзья? Ты думаешь, они с тобой дружат? Они с деньгами твоими дружат, то есть с моими. Что ты здесь устроил? Посмотри вокруг. Это дом? Нет, это не дом, это бедлам какой-то, бардак. Ты посмотри, на кого ты стал похож! А это что?

С этими словами Разумовский схватил шкатулку с наркотиком и со всей силой запустил ею в стену.

– Ты чего делаешь? – Максим вскочил с кресла. – Ты знаешь, сколько это стоит? – он схватил газету и бросился собирать на нее рассыпавшийся порошок, не обращая внимания на отца.

Павел Ильич не выдержал, подбежал к сыну и ударил его по лицу. Максим в изумлении осел на пол.

– Ты чего, взбесился, что ли? – потирая ушибленную щеку, спросил он.

– Мерзавец! – Разумовский опустил лицо в ладони. – Какой же ты мерзавец. И во всем я виноват. Потакал тебе, холил, лелеял. Я думал, ты нормальным человеком вырастешь. А ты… Сколько ты уже нервов измотал и матери, и мне. Сколько сил отнял! Средств! Денег! И ради чего? Чтобы ты здесь, как свинья, подыхал?!