Фридрих Незнанский - Убийство в состоянии аффекта

Разумовский остановился, чтобы отдышаться. Через несколько минут молчания он сказал спокойным голосом:

– Вот что, собирай вещи и срочно уезжай из страны.

– Зачем? Куда?

– Не важно куда. Куда хочешь. Главное, уезжай немедленно.

– Ты можешь мне что-нибудь объяснить?

– Потом объясню. Сейчас собирайся. Машину оставь здесь, в аэропорт езжай на такси без провожатых. Там тебя будет ждать мой человек, он даст тебе билет и деньги, проведет до самолета. Сядешь в самолет – позвонишь.

С этими словами Разумовский вышел из комнаты и, не попрощавшись с сыном, уехал. Максим некоторое время пребывал в глубоком раздумье, насколько это было возможно в его состоянии. Посидев минут десять, он отправился выполнять приказание отца. Через полчаса он уже ехал в машине по направлению к аэропорту.

Минут через десять езды он обратился в шоферу:

– Олег, как там Игорь?

В зеркале заднего вида отразилось ухмыляющееся лицо шофера.

– Все в порядке, Максим Павлович. Все в порядке. Искупались удачно.

Максим откинулся на спинку сиденья. Он остался доволен своей предусмотрительностью.

Теперь можно было не бояться Мелентьева. Этого старого козла-правдолюба из СВР тоже скоро не будет. А на Западе его ждет круглая сумма в банке. Сделку по продаже сибирских нефтеперерабатывающих предприятий все же удалось довести до конца. Собственно, это и было поводом для хорошей гулянки. Максим праздновал избавление от ненужных людей, которые связывали его с прошлым, слишком много знали, выполняя его весьма деликатные поручения. А вот отец… Он и не должен подозревать, что Максим имеет к этому хоть какое-то отношение.

Вот и хорошо, размышлял Максим Разумовский, глядя на проносящиеся за окном подмосковные перелески, теперь меня ничего тут не удерживает. С такими деньгами можно забыть обо всем, что было. И начать новую жизнь. Но не здесь…

Этот рабочий день Турецкого начался в пять утра.

Ровно без трех минут пять ему позвонил Гордеев и сообщил, что этой ночью в следственном изоляторе Матросская Тишина кто-то из сокамерников попытался убить Коробкова.

Вырванный из сна, Турецкий ответил, что сейчас приедет. Сел на кровати, потянулся за рубашкой, но посмотрел на часы и вспомнил, что у Меркулова назначено совещание. Сам же договорился с ним вечером накануне.

До совещания оставалось два часа. Если встать, умыться, побриться, еще сорок минут приплюсовать на дорогу до изолятора, нет, бессмысленно, все равно не успеет к семи быть у Меркулова.

«Ладно, плевать, подождут», – подумал Турецкий, сунул телефон под подушку, рухнул на нее головой и уснул. Но спал недолго. Минут через двадцать его опять разбудил звонок Гордеева.

– Ты классические детективы любишь? – задал вопрос адвокат.

– Нет, – не задумываясь, ответил сонный Турецкий.

К любому криминальному чтиву он относился с пренебрежением. В романах его возмущали идиотские несоответствия с реальной работой следователей, адвокатов и криминалистов.

– А что ты считаешь классическим детективом? – поинтересовался он, соглашаясь на чашку кофе с молоком, молча предложенную супругой.

– Убийство в запертом помещении. Один мертв, остальные – подозреваемые, – пояснил Гордеев. – Причем все подозреваемые все время находились на глазах друг у друга.

– Я эту серию уже видел. Показывали сегодня ночью, – сказал Турецкий.

– Да? Я смотрел урывками, но не уловил главного – герой жив? – спросил Гордеев.

– Жив, но еще не пришел в сознание.

– А как его пытались убить?

– Душили.

– Надеялись выдать за самоубийство?

– Наверное.

– Как можно незаметно задушить человека в камере на глазах у семи свидетелей? – спросил Гордеев.

– Вот и я о том же. Кто-нибудь что-нибудь обязательно видел.

– В принципе, одного из семерых можно исключить. В камере один подсадной, – сообщил Гордеев. – Об этом говорилось в предыдущей серии.

– Я предыдущую серию пропустил, – сказал Турецкий. – Окажется, что именно подсадной и душил.

– Черный юмор у тебя.

– А что? И такое бывало.

– В этом мире все когда-то бывало.

– Ну так что будем делать с документами?

– Я покумекаю.

Ровно через два часа Турецкий, подтянутый и свежий, стоял в кабинете Меркулова.

Утро обещало к полудню превратиться в знойный день. На подоконнике в кабинете шефа играли косые оранжевые лучи. Казенный графин с водой сверкал и переливался в солнечных лучах, и представлял себя драгоценным сосудом богемского стекла.

– Значит, Сомов Игорь Ильич, личный водитель младшего Разумовского, заказал у Картье за последние два года драгоценностей на полтора миллиона долларов?

– Да, – ответил Турецкий.

Информацию о шофере Разумовского-сына «важняку» предоставили поздно вечером накануне. После этого Турецкий позвонил Меркулову и договорился с ним на эту утреннюю встречу.

До сего дня фигура таинственного Сомоффа казалась почти виртуальной. Сейчас она обрела реальные человеческие черты. Рост, вес, цвет глаз и цвет волос, возраст, место жительства… Личный идентификационный номер…

Меркулов молча шевелил губами, словно переваривая ответ. Тяжко вздохнул.

Турецкий отметил, что шеф за последние дни обзавелся привычкой глубоко вздыхать, выдавая глодавшие его тяжелые мысли и сомнения.

– Фамилия Сомов может быть псевдонимом? – созрел шеф для нового вопроса.

– Нет. За изделия он расплачивался картой банка «Лионский кредит». Комиссар Делижар проверил банк. Счет открыт на имя Сомова «до востребования». Следовательно, чтобы востребовать свои вклады, нужно предъявить нефальшивый паспорт. Значит, псевдоним исключается. Открывали счет на свое имя.

– Ясно, – сказал Меркулов и снова умолк, переваривая очередную порцию информации.

«Цветы у него на подоконнике привяли, – заметил Турецкий и сделал вывод: – Значит, секретарша ушла в отпуск».

– Это, очевидно, сделал младший Разумовский. Он довел до самоубийства Лебедеву, а ее подругу, скорее всего, просто убрал с дороги. Чтобы не оставалось свидетелей – Полина могла с ней делиться. А Сомов – пешка. Он работал на хозяина. Но, судя по всему, именно он все и устроил.

– Собираешься арестовать Сомова?

– Не уверен. Это спугнет Разумовского. Он может сбежать. Я прошу у вас разрешения установить за младшим Разумовским персональное наблюдение.

– И еще, Костя. Тут мне Гордеев рассказал чрезвычайно любопытные вещи…

Александр Борисович вкратце передал Меркулову содержание разговора с Гордеевым.

– М-да… Мило, мило… Сын премьер-министра занимается еще и финансовыми махинациями… Ну вот скажи мне, Саня, откуда такая сволочь берется? Ну с какой стороны ни посмотришь, везде гадость…