Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ

Захотелось заплакать. Стыдно, сказал я себе, стыдно такому здоровому мужику плакать. Крепись, Саша, сейчас появится начальство, и я смогу потребовать украинского консула. А потом консул придет и на руках…

Кто-то пробежал мимо меня. В комбинезоне, покрытом бело-голубыми камуфляжными пятнами. И, кажется, с автоматом в руках.

Раздался какой-то крик. Вроде бы команда. Значит, напомнил я себе, есть и тот, кто уполномочен отдавать команды. Командир.

И вот этот командир… Я продолжал разговаривать с собой, пытаясь встать. Мне помогала стена и злость, а мешали страшная головная боль, тошнота и наручники на руках. Кстати, от неудобной позы ноги тоже затекли и подчинялись неуверенно. Плевать, нужно вставать. И я встал. Очень хорошо.

Пол, правда, покачивался, а лампы немного моргали. Или мне это казалось? Хорошо все-таки мне приложили. Тошнота усилилась, но зато я смог рассмотреть пульт. И убедиться в том, что киношники, изображая командные пункты, хоть в этом не наврали. Пульт действительно был похож на пульт управления. Несколько индикаторов, прорезь, как мне показалось, для ключа, и кнопка. Действительно красного цвета и действительно рельефная. Чтобы палец не соскочил, когда поступит команда взрывать независимую Украину к чертовой матери.

… Ледяная волна, крики, разрушение и смерть… Я тряхнул головой. В глазах потемнело, и меня чуть не стошнило.

Легкое сотрясение мозга, поставил я себе диагноз.

– Доброе утро, – сказал у меня за спиной знакомый голос.

– Доброе утро, – ответил я, медленно, чтобы не расплескать боль, поворачиваясь на голос.

Это был Жовнер. Знакомое лицо. Я даже успел обрадоваться, прежде чем до меня дошло, что тут не все благополучно.

Толик улыбался. У него было хорошее настроение, на нем была зимняя камуфлированная куртка, и на плече, как я понял, висел автомат. АКС – 74у. Калибр 5,45, емкость магазина тридцать патронов, вес одной пули – 3 грамма, если я помню еще что-то из наставления по стрелковому делу.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– О, много чего произошло, очень много. Ты проспал начало самого крупного террористического акта в истории человечества. Извини, мой человек перестарался.

– Человек… перестарался… – пробормотал я.

Террористического акта?

– Ты что, с ума сошел?

– А ты знаешь хоть одного нормального человека? Ты сам то себя относишь к нормальным?

– Меня сейчас стошнит, – сообщил я Жовнеру на всякий случай.

– Крепись. Старайся не делать резких движений.

– Я постараюсь.

– Ты присядь в кресло, – посоветовал Жовнер.

У пульта было вмонтировано в пол два металлических седалища, которые креслами можно было назвать только в случае катастрофического приступа оптимизма. Даже на вид железяка, выкрашенная в серый цвет, казалась ледяной. Но выбора особого не было, тем более что, к тошноте начало примешиваться головокружение, и уже начинали мелькать черные мухи близкого обморока. Я сел.

Жовнер устроился на второе кресло.

– В двух словах, – Жовнер посмотрел на часы, – у нас еще есть немного времени. Так вот, в двух словах о том, что ты пропустил. Генерал оказался крепким орешком, но современная фармакопея способна делать чудеса. Одна прививка – и генерал рассказал все. Вплоть до того, как включать пульт и каким образом вводить код.

Мне показалось, что Жовнер откровенно наслаждается своим нынешним положением, он просто светился от счастья. Именно от счастья.

– На все про все у нас ушло сорок минут.

– У вас?

– У меня, моего водителя, и тех ребят, которые приехали за мной на машине. Кстати, это один из них тебя приветствовал.

Я с трудом сохранил свое зрение в фокусе.

– Ничего, скоро пройдет, – заметил мои мучения Жовнер, – скоро все пройдет.

Двусмысленное заявление меня успокоило мало. Мало ли, как именно планирует Жовнер вылечить меня от сотрясения мозга.

– Через час после того, как мы заняли бункер, нас блокировали спецподразделения Минобороны России. И еще ряда заинтересованных структур. Но оказалось, что максимум, что они могут сделать, это поцеловать друг друга в задницу. Вход в бункер один, вентиляция закрытого типа, электропитание от собственного генератора, и даже продукты и оружие здесь свои собственные. Можно было назвать ситуация патовой… – Жовнер, переклонившись назад, посмотрел в дверной проем, – можно было, если бы не безусловный выигрыш с моей стороны. Мне достаточно нажать на кнопку, чтобы свести на нет любое преимущество противника. Сегодня я главный.

И он действительно гордился этим. Это было видно в каждом его движении и взгляде.

– Ты серьезно собираешься сделать это? – только и смог спросить я.

– Обязательно. Хотя я не маньяк, конечно, я оставил нашим уважаемым лидерам возможность все это предотвратить.

– Зачем тебе это?

– Долгая история, – хмыкнул Жовнер, – расскажу немного позже. А пока через десять минут я ожидаю посла. Ты присутствовал когда-нибудь при переговорах с террористом?

– С психопатом…

– Не без того.

– Ты думаешь, у тебя получится его уговорить? – спросил Виктор Николаевич.

– Не знаю, – Игорь Петрович отрешенно смотрел на ели, скрывавшие вход в бункер, – не уверен.

– Зачем тогда идти?

– Хочу поговорить.

– Хочется разобраться? – резко спросил Михаил, стоявший чуть в стороне.

– Если хотите – да.

– Или вы просто хотите снять с себя вину?

– Какую вину, мальчишка? О чем ты говоришь?

– Человеку, затеявшему «Армагеддон» не стоит обвинять кого-либо.

– Правда? А с чего вы это вдруг решили, что имеете право задавать вопросы таким тоном? – изо рта Игоря Петровича вырвался клубок пара и медленно рассеялся. – Вы что-нибудь поняли? Вам кажется, что вы имеете право на истину.

– Время, – сказал Виктор Николаевич. – Удачи.

Игорь Петрович медленно пошел к елкам, проваливаясь в снег и стараясь не делать резких движений.

– Тяжело ему сейчас, – негромко сказал Виктор Николаевич.

– Жаль, не могу сразу его пристрелить.

– Почему?

– Почему не могу?

– Почему жаль, что не можете? Ведь, по сути, он сделал, тоже самое, что и вы. Он попытался взять на себя ответственность за, если хотите, судьбы отечества.

– Он хотел уничтожить…

– Да ничего он не хотел уничтожать. Вы ведь и сами об этом говорили. Он оказал нам услугу. Он выявил слабые места нашей обороны, он указал нам на паршивых овец в наших рядах, он…

– У вас получается, что он просто герой.

Игорь Петрович остановился не доходя до елок метров пять.

Михаил посмотрел на лежащего за деревом снайпера, поежился.

Видимо, Игорю Петровичу что-то сказали из-за веток, потому что он оглянулся, помахал рукой и вошел в тень.