Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ

Мой организм выбросил очередной финт, спасая меня от безумия. Все происходящее просто не касалось меня. Это шло мимо, предоставляя мне возможность рассматривать происходящее. Просто рассматривать. Просто быть зрителем.

Я ведь даже не попытался вмешаться во все происходящее. Если бы сейчас, вместо того, чтобы оставить Петрова на темной трассе, Жовнер просто выстрелил бы ему в голову, я бы не испугался. Я бы просто смотрел на это и все.

Чертовски болела голова. И начинался озноб.

Виктор Николаевич закончил читать первым. Лицо его оставалось непроницаемым, когда он закрыл папку. Михаил не сводил глаз с Игоря Петровича.

– Вы давно получили эту информацию? – Игорь Петрович спросил, даже еще не подняв глаз от папки.

– Некоторое время назад, – невозмутимо ответил Михаил.

– Почему вы не сообщили этого нам сразу?

– Извините, Игорь Петрович, но к тому моменту я уже был вне игры. К тому же, исходя из официальной версии, на сколько я знаю, Враг уже повержен, и нам это ничем не угрожает.

– Враг повержен, – повторил за Михаилом Игорь Петрович, – а сейчас ваше мнение изменилось?

– Я же сказал, по официальной версии. Я никогда особо не преклонялся перед официальными версиями и мнениями. Эгоист, извините.

– И что же конкретно вас подтолкнуло именно сейчас?

– Некоторое изменение обстановки.

Игорь Петрович поглядел на Виктора Николаевича, который, казалось, дремлет, откинувшись в кресле.

– Что конкретно?

– Конкретно? Хорошо, конкретно, – Михаил потер руки. – После того, как Мазаев покончил с собой, все как-то разом затихло. Архивы были доставлены в Москву. После того, естественно, как они были скопированы в Киеве. Прекратилась суета с покупкой журналистов, перестали идти через границу партии оружия и фальшивых денег. Мы вычистили наши тылы и получили массу аргументов для бесед со слишком самостоятельными и независимыми индивидуумами. И все это благодаря тому, что мы боролись с Врагом.

Михаил развел руками, словно демонстрируя, как все боролись с Врагом.

– И что же дальше? – спросил Михаил сам себя?

– Действительно, что? – спросил неожиданно в тон ему Виктор Николаевич.

– Мазаев все время провел в Украине. Все время с сентября прошлого года. Это значило, что он не мог координировать действий на нашей территории. Он был слишком занят в Украине. И вообще, в Украине он не был бестелесным призраком, он очень активно маячил – полная противоположность российскому поведению Врага.

– Мы уже обсуждали это, можете не развивать дальше, – произнес Игорь Петрович.

– Серьезно? – обрадовался Михаил. – Это значительно упрощает мою задачу. После того, как похоронили Мазаева, в Украине тоже приступили к очистке. Им тоже было чем заняться. А у меня возникло вдруг много свободного времени. И я стал изучать то, что пытался получить Враг от нашего законсервированного агента, Горяинова. Вернее, что он пытался получить от него.

– И что же? – заинтересованно спросил Игорь Петрович.

– Именно информацию о последних учениях Киевского военного округа. Как вы думаете, зачем ему это было нужно?

– Не знаю.

– Опять странно, российский Враг ведет себе широко, глобально, готовится к масштабным операциям, но в результате так ничего и не проводит, а украинский – наоборот, потихоньку, полегоньку, но так, чтобы одной кнопкой можно было решить все.

– Чушь, – вырвалось у Игоря Петровича.

– Вот и приехали, – сообщил Жовнер.

– Где дом, – спросил я.

– До дома еще с километр, если верить карте и координатам Зарудовского, – ответил Жовнер.

– Что будем делать?

– Пойдем, прогуляемся, – засмеялся Жовнер, – у меня уже ноги бубликом завязались, нужно размять.

Я молча выбрался из машины. Я последнее время только и делаю, что по команде покидаю автотранспорт, или снова залажу в него. И еще я присутствую при избиениях. И еще я никак не могу справиться с ознобом и ужасом, который у меня вызывает только одна мысль о том, ради чего мы приехали сюда. Нельзя закрывать глаза.

Снова в мозг хлынет ледяная вода, снова на меня обрушатся крики гибнущих людей, снова облака ядовитого пара…

– Пошли, – сказал Жовнер.

Он уже стоял возле меня, держа в одной руке фонарь, а в другой объемистую сумку. Мимо меня легко прошел водитель, с такой же сумкой в руках.

– Откуда багаж? – вяло удивился я.

– Да какая разница, – отрезал Жовнер, – ты лучше подумай, что сейчас произойдет.

– А что произойдет? – спросил я вдогонку удаляющемуся Жовнеру.

– Мы с тобой спасем родную страну, что может быть почетнее.

Я двинулся следом. Странным голосом сказал это Жовнер, будто действительно испытывает восторг этот замечательный представитель украинской финансовой интеллигенции. Только вот по какому поводу.

Дорогу замело. Я проваливался почти по колено, опасаясь, что потеряю туфли. В них уже было мокро и холодно. Хорошо еще, что стих ветер, и снежинки плавно опускались вниз, а не били в лицо.

Я зацепился за что-то ногой и упал. Медленно встал, стараясь ругаться не очень громко. Оглянулся. Что-то там мелькнуло за деревьями. Вроде бы как отсвет фар. Кого-то еще принесло в это глухоманье.

Дом лесника оказался вдруг совсем рядом, я чуть не налетел на забор. Зазвенела цепью собака, залаяла. Судя по голосу – здоровая собака, большая и недобрая.

Жовнер потряс калитку, собака залаяла громче. Я смутно видел силуэты попутчиков на фоне снега и припорошенных деревьев. Фонари они почему-то выключили.

Собака просто зашлась лаем, когда Жовнер снова ударил в калитку.

В одном из окон дома зажегся свет, открылась дверь и на пороге, на фоне желтого прямоугольника двери возникла человеческая фигура.

– Кто там? – властным голосом спросил человек.

– Мы от Зарудовского Ивана Тихоновича, – крикнул Жовнер, стараясь перекрыть собачий лай.

– Вулкан, молчать, – прикрикнул на пса хозяин и спустился с крыльца, – чего среди ночи?

– Да мы выехали рано, машина полетела в десяти километрах отсюда. Чуть дуба не врезали.

– Ладно, сейчас.

Я услышал, как скрипнул под ногами снег, как лязгнул засов:

– Проходите. Сколько вас?

– Трое, – странным голосом ответил Жовнер.

В этот момент мне показалось, что сзади, у меня за спиной послышался шорох, я оглянулся. Кусок темноты рванулся вдруг ко мне навстречу. Удар, и я потерял сознание.

– Почему чушь? – Быстро переспросил Михаил.

– Потому, что чушь. Как вы до сих пор не поняли… – Игорь Петрович оперся о подлокотники, будто собирался вставать, но передумал.