Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ

Машина вломилась в какие-то кусты. Не боятся ребята поцарапать тачку, мелькнуло у меня.

Жовнер вылез из машины, вытащил за собой все еще не пришедшего в себя Петрова и усадил его на снег, спиной к дереву. Руки завел за спину и защелкнул наручники.

Я тоже вылез наружу и пожалел, что так и не собрался купить ботинки – снег сразу же набился в туфли.

– Просыпайся, бедненький, – Жовнер похлопал Петрова по щекам, – просыпайся.

Петров застонал.

Жовнер зачерпнул пригоршню снега и потер Петрову щеки:

– Просыпайся.

Петров попытался открыть глаза, веки дрогнули, приоткрывая белки глаз.

– Давай, нам некогда, – недовольным тоном сказал Жовнер, присаживаясь на корточки. – Что ту у нас в карманах? Не густо. Удостоверение и немного денег. Очнулся?

– Да, – просипел Петров.

– Вот и классно. Теперь ты нам с Сашей расскажешь, что там у вас происходит с этими полковниками и учениями.

– Я не знаю…

– Не ври. Ты, сука, корешился с Ивановым. Он зачем-то меня на книгу запустил. И Сашу вон тоже. Нас это интересует.

Меня начало поташнивать от всего этого. Слишком профессионально, привычно действовал Жовнер, и слишком беззащитным выглядел Петров. И слишком глупо выглядел я. Ни одна на свете книга не стоит такого.

– Вспоминай, что там у нас произошло? Что искал Иваныч? И что ты ему рассказывал?

– Я не… – рука Жовнера дернулась, и Петров замолчал.

– Я не буду тебя быть по лицу, я тебе дам шанс выкрутиться. Но больно тебе будет – это я тебе обещаю.

– Толик, – окликнул я его, – Толик!

– Не мешай.

– Ну хоть вы ему скажите, – взгляд Петрова остановился на мне, – вы же сейчас…

– Мы сейчас займемся тобой немного конкретнее, – сообщил Жовнер, – ты знаешь, как жлобы не хотят бабок отдавать? И те быстро соглашаются. Очень быстро. Даю тебе последнюю возможность.

– Да зачем вам это?

– Я бабки уже вложил в дело. И я не хочу их терять. Кроме того, тут пахнет конкретными деньгами.

– Вы что, не поняли? Вам нагрузил Иванов, ему нужно было, чтобы вы…

– А мне плевать. Кем бы он ни был, мысль он подкинул неплохую. И я не хочу тут лохануться.

– Ты лоханулся, когда вообще с этим завязался! – выкрикнул Петров.

– Все мы лоханулись, милый, – Жовнер расстегнул на Петрове пальто, пиджак и рубашку, – извини, маечку мы твою порвем.

Звук рвущейся ткани.

Я отвернулся.

– Не решился еще?

– Я ничего…

– И ладно, – почти ласково сказал Жовнер, – и хорошо. Ты, наверное, боль хорошо переносишь, раз такой смелый. Проверим.

– Толик, – оборачиваясь, сказал я.

– Рот закрой, – Жовнер, не торопясь и не отрывая взгляда от лица Петрова, вынул из кармана зажигалку – тускло блестящий прямоугольник, – как думаешь, ты вытерпишь, когда кожа пузырями пойдет? Или до черного мяса дотянешь?

Петров не сводил взгляда с огня, как зачарованный. На лице его выступил пот, я видел, как скатилась капля по виску.

– Стоит это того, майор? Или не стоило тебе завязываться с врагом нашего славного государства? Нес бы свою службу и все.

Огонь зажигалки приблизился к открытой груди Петрова.

– Убери огонь, – попросил Петров.

– Не нравится? Уберу. Его ведь и вернуть можно легко.

– Не нужно.

– Хорошо, – огонек погас, и зажигалка исчезла в кармане. – Слушаю. Иди ближе, Сашок.

Я подошел.

– Возьми там блокнот, ручку, может чего записать придется, – посоветовал Жовнер.

– У меня есть диктофон.

– Включай, послушаем страшные государственные тайны.

Михаил налил себе еще молока в большую глиняную чашку, отпил:

– Хорошо. Спокойно и тихо.

– Спокойно, – неодобрительно подтвердил Ковальчук.

– Что говорит хозяин?

– Ничего хозяин не говорит. Ходит по дому и боится. Он даже похудел немного.

– Бедняга. Опасный это бизнес, оружием торговать. Тебе налить молока? У Семена Федоровича оказалось вполне приличное подсобное хозяйство.

– Вполне приличные «шестерки»…

Михаил засмеялся:

– У Ивана не было выбора. С одной стороны, с нашими службами не поспоришь, с другой стороны – шефа подвести – себе дороже. Как бы то ни было, нас он Игорю Петровичу заложил. И нам теперь только остается ждать, когда он начнет действовать. Какие-то туристы уже приехали в соседнюю деревню, ходят по лесу на лыжах, но самогона не пьют.

Ковальчук кивнул.

– И с хозяином нам повезло, – продолжил Михаил, – можно установить кордоны, отсевать посторонних, и никто не удивится, Семен Федорович Зудин в этих местах царь и бог. Хорошо…

– А если Игорь Петрович начет действовать раньше, чем…

– Значит, я ошибся. Придется уходить и прятаться.

– Рискуем…

– Паша, мы это уже обсуждали.

– Обсуждали.

– И хватит об этом. Если Игорь Петрович начнет действовать, мы будем предупреждены.

– Сложно все это слишком.

– Ничего, скоро полегчает. Скоро совсем полегчает. С Киевом ты связывался?

– Да.

– Ничего нового?

– Все по плану. Даже странно.

– Странно. Странно – не то слово. Все точно, – Михаил поднял указательный палец, – и так должно быть.

Ковальчук стукнул кулаком правой руки по ладони левой.

– Спокойно, майор, – снова засмеялся Михаил, – еще сутки.

– Как по плану?

– Все строго по плану, – подтвердил Михаил.

Я не поверил. Я не захотел поверить тому, что рассказал Петров. Черт с ним, с предательством и продажностью, все мы продажны. Одни продаются мелко и вульгарно, другие с чувством и размахом. Я не захотел поверить…

Нет, я поверил, не хотел, но все равно поверил. Такое Петров не мог соврать. Не мог сходу придумать.

Даже Жовнер, мне кажется, опешил. По мере того, как Петров говорил, выражение лица Жовнера менялось, он несколько раз оглянулся на меня, словно проверяя, слышу я тоже самое или это мерещится ему одному.

– И где этот пульт? – спросил Жовнер, когда Петров закончил свой рассказ.

– Не знаю.

– Точно?

– Не знаю я. Эту информацию я получил из материалов, которые покойный Горяинов не успел передать своему начальству, как я понимаю, Ивану Ивановичу.

– Кто может знать?

– Угадай с трех попыток.

– Поехали, – Жовнер выпрямился.

– Куда? – спросил я.

– К друзану твоему, как там его, Зарудовскому.

– Думаешь, он знает?

– Если бы знал, подох бы давно. Он может знать, где генерал живет.

– Генерал? – не сразу понял я.

Действительно, не так много у меня знакомых генералов. И не так много генералов на свете, вышедших на пенсию и ставших лесничим.

– Толик, – спросил, – ты уверен, что нам стоит лезть в это дело глубже?

– А ты хочешь съехать с базара?

– Не знаю, – честно признался я.