Ричард Кесслер - Транс

– Просто не знаю. Складывается впечатление, что они подслушали наш разговор с копом.

Карен взглянула на него.

– Но как? Автомобиль чист... Если, конечно...

– Что такое?

– Нет, ничего. Я уже начинаю фантазировать.

– Ну что? Говори. Разве все это не фантастично?

– А что, если полицейский, был, к примеру, двойным агентом, делая вид, что работает на Амброуза, а на самом деле работал на "Н". Пообещал, что предаст им пленку, как только получит ее у Амброуза, а потом все переиграл, решив заработать пять тысяч?

– Гм... Интересное предположение. Но если они знали, кто такой Амброуз и где он находится, то почему они его просто-напросто не убили и не завладели пленкой? Зачем им было убивать полицейского? А почему полицейский не убил ради них Амброуза? И почему не знал или не сказал им, что пленка всего-навсего липа и вся история с ней обыкновенное мошенничество?

Карен буквально застонала:

– Ладно, хватит! Я же сказала тебе, что все это чушь. Меня скоро хватит удар.

– Давай я поведу машину.

– Нет. Пока все нормально. Как ты думаешь, к вечеру мы уже будем в Реддинге?

– Не думаю. Мы оба просто не осознаем еще, насколько напряжены и устали. Где-то на полпути, недалеко от Сан-Франциско, находится Стоктон. Попробуем добраться туда. Если уж где-то останавливаться, я бы предпочел город побольше. Меня не очень прельщает идея оказаться в каком-нибудь мотеле неизвестно где.

Карен озабоченно взглянула на него.

– Ты думаешь, они еще гонятся за нами?

– Они знают, что пленка у нас, и уверены, что за нее стоит убить. Да, они нас ищут.

Карен кулаком ударила по рулю, вложив в этот удар все свое разочарование и огорчение.

– Да провались все к черту! А не сообщить ли им, что это всего лишь Эррол Гарнер? Какого дьявола, Пол! Я не против умереть за великое дело, но не за того парня, который играет на пианино "Отправь меня на луну" и что-то бормочет под музыку.

Она нахмурилась, прислушиваясь к звукам, льющимся из динамика.

– Амброуз, ты негодяй, мог бы уж по крайней мере сделать приличную запись!

Драммонд усмехнулся:

– Тебе не нравится? Так же звучала и моя пластинка на старом проигрывателе.

– Это же было двадцать лет назад. Наверное, Амброуз записал ее с твоей старой пластинки.

Драммонд нахмурился.

– Почему ты так думаешь?

– А ты обрати внимание на качество записи, на этот странный фоновый шум. Как будто кто-то нашептывает какую-то песню вместе с Эрролом.

Драммонд засмеялся.

– Конечно, для утонченного слуха, привыкшего к записям на компакт-дисках девяностых годов...

– У Амброуза, вероятно, была одна из тех старинных штуковин, которые вы здесь называете фонографами, с головкой весом четыре фунта и стальной иглой для проигрывания пластинок. Во всяком случае, спасибо, что хоть Эррола записал, мог бы вообще прислать пустую пленку.

– Мог, конечно.

И вдруг важность того, что они только что сказали, стала медленно проникать в их затуманенное неожиданными событиями сознание. Они переглянулись, и у Карен вырвался интересовавший обоих вопрос:

– Так почему же он этого не сделал?

Драммонд кивнул и повторил:

– Да, почему же он этого не сделал?

Он протянул руку к магнитофону и увеличил громкость до предельной мощности, затем слегка убавил звук, наклонился ближе к магнитофону, закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться, приложил ухо к ближайшему динамику и через несколько секунд прошептал:

– Какой же я дурак!

– Что? – взволнованно спросила Карен. Усталость у нее как рукой сняло.

– Думаю, что нам надо извиниться перед Амброузом.

– Почему? Драммонд, если ты мне не скажешь...

– Запись рассчитана на подсознание! Голос, который накладывается на голос Гарнера, записан так, что ухо его не воспринимает, а подсознание улавливает. Этот метод используется в гипнотерапии. Боже мой, вот это придумано! Этот Амброуз не случайно выбрал Гарнера. Гарнер бормочет что-то про себя, и за этим его бормотанием не слышен шепот. Ну и ну! Кто же такой Амброуз? Чтобы додуматься до этого, чтобы сделать такую специальную запись... – Драммонд покачал головой.

– Это так трудно?

– Нет, но надо знать, как это делается. Что же можно сказать об Амброузе? Что он разбирается в психологии? В гипнозе? В специальной записывающей аппаратуре? Уверен, он сделал это специально для меня. Я гипнотизер, и он полагает, что я лечу Тома Кигана посредством гипноза.

– Но ведь ты мог всего этого и не заметить...

Драммонд снова покачал головой:

– Будь у полицейского хоть один шанс, он бы обратил на это наше внимание. Помнишь, что Амброуз сказал мне? "Не удивляйтесь тому, что записано на пленке". Он также предупредил нас, что ситуация опасная и мы должны делать все так, как предлагает он. Это – своеобразная мера предосторожности на случай, если пленка попадет в чужие руки. Я уверен, как только мы вручили бы полицейскому деньги, он обязательно рассказал бы нам о подсознании.

– Ты можешь различить этот шепот?

– Нет, звук слишком слаб, запись сделана на высоких частотах. Но в Реддинге живет мой приятель, у которого есть специальная аппаратура.

– Как неприятно... Что-то записано, а мы не знаем что.

Видя ее нетерпение, Драммонд засмеялся и с облегчением вздохнул – их усилия оказались не напрасными.

– Ничего, скоро мы все узнаем, – пообещал он.

– Теперь совсем по-иному представляется и гибель того парня. Он в самом деле работал на Амброуза. Интересно, кто он такой? Действительно ли он коп?

– И об этом мы тоже скоро узнаем. Либо от Дика, либо из газет, – сказал Драммонд.

– Жаль, что мы так и не разработали идею кодированных звонков, ту, которую ты предлагал, и не подключили Дика. Ты уверен, что, когда вы с ним разговаривали, вас никто не прослушивал?

– Придумаем что-нибудь. Весь фокус, как сообщить ему телефон, с которого звоню, не давая его номера. Я разработаю код, в основе которого будут даты рождения, годовщины или что-нибудь в этом роде. Карен, а не позвонить ли тебе в редакцию – сказать, что ты на некоторое время уезжаешь?

– Пожалуй. Только сколько может продлиться это "некоторое время"?

По ее тону Драммонд понял: радость от того, что они разгадали секрет пленки, улетучивается. На смену ей приходит всевозрастающее беспокойство по поводу ситуации, в которой они оказались.

– Не знаю. Все зависит от того, что записано на пленке. Если это настоящая бомба и мы сумеем передать информацию в "Таймс", то будем вне опасности... при условии, разумеется, что они захотят это напечатать.

Карен посмотрела на него, нахмурив брови:

– А почему они могут не захотеть?

Драммонд улыбнулся и сказал уверенно, хотя его одолевали сомнения:

– Не беспокойся, они обязательно ее напечатают. Не будем строить догадок. Прежде всего давай узнаем сами, что можно им предложить.