Лорел Гамильтон - Арлекин

Второе размытое пятно метнулось ко мне, и мы врезались в стену настолько сильно, что у меня в глазах заплясали звезды, прежде, чем я поняла, что вторым пятном была Клаудия. Она преградила путь когтям своим телом. У нее тоже кончились патроны. Эти когти взрезали ее грудь, и она старалась защитить себя, как могла. Тигрица закричала, или зарычала на нас, а потом решила зайти с другой стороны. Это было даже забавно, поскольку мы все еще продолжали дышать и жить. И тогда мы побежали. Мой живот не был сильно поврежден, но боль была такая, будто мышцы работали не совсем правильно. Это заставило меня запнуться, и когда я снова встала на ноги, я побежала. Если я смогу убежать, она не сможет мне навредить, так? Я чувствовала, как кровь бежит вниз, впитываясь в джинсы. Если Соледад выйдет отсюда, она может предупредить своего мастера о засаде или перевезти вампиров в другое место. Мы должны были остановить ее. Но справиться с оборотнем, который бежал за нами, мы были не в состоянии. Ремус и остальные впереди нас с Эдуардом будто остановились.

Они загнали ее к стеклянным дверям выхода. Они могли упустить ее на стоянку, на свободу. Ремус тоже остановился. Они сформировали круг вокруг нее, встав в два ряда со стороны дверей. Она присела в центре круга, рыча на них. Она была бело-золотым совершенством, и даже после всего, что с ней сделали, оставалась красивой. Изящная настолько, насколько мог быть изящным кошка-оборотень. Ее хвост подергивался, напряженный и сердитый.

Эдуард защелкнул новый магазин. Он прицелился и выстрелил от входа в палату. Звук отозвался гулким эхом. Не у всех из нас оставались патроны, в том числе у меня, поэтому выстрел казался чем-то внушительным и героическим.

Соледад прорычала сквозь клыки:

–Моя смерть не удержит Арлекина от убийства всех вас. Смерть моей возлюбленной не убережет вас от прибытия Дикой Охоты.

–От вас не было черной маски, - заметила я.

Ее оранжево-желтые глаза повернулись ко мне. Она издала звук между рычанием и мурлыканьем. От этого звука у меня по всему телу поднялись волоски.

–Вы умрете.

–Совет Вампиров устанавливает правила, Соледад. Вы не можете убить нас, пока не была выдана черная маска, а мы получали только белые.

Я не была уверена в мимике знакомых оборотней, когда они были в животной форме, но по ней я поняла, что она напугана.

–Если ты убьешь нас, Анита, остальные придут за тобой. Это против законов вампиров убивать Арлекина.

–Я не убью вас, как слуга Жан-Клода. Я убью тебя и твоего мастера, как федеральный маршал и лицензированный истребитель.

–Я знаю закон, Анита. У тебя нет ордера на нас.

–У меня есть два ордера на двух вампиров, которые выглядят, как твоя хозяйка и твоя любовница.

Снова ее глаза дрогнули. Я стала лучше разбираться в мимике моих пушистых друзей. Ай да я.

–Ордера выписаны на последователей Церкви, - промурлыкала Соледад.

–Ордер - это лишь формальность. Он позволяет убить мне любого вампира, причастного к смерти жертвы, и этого любого я могу выбирать на свое усмотрение. Так же он дает мне возможность убить любого, кто попытается мне помешать выполнить мои обязанности. - Я смотрела на это необычно прекрасное лицо. - А это значит и тебя.

Олаф стоял возле Эдуарда. У него в руках был флакон смазки WD-40 и импровизированный факел, сделанный из тряпки, намотанной на палку от швабры. От всего этого исходил острый запах машинного масла. Он объяснился своим глубоким, сильным голосом:

–Я собирался дойти до арсенала в машине, но подсобка оказалась ближе.

Меня очень подмывало спросить, что он подразумевает под арсеналом, но в глубине души я была бы рада не знать. Хотя то, что у них спрятано в машине, могло бы сделать процесс более простым и быстрым, чем предложенный способ. Олаф жестом попросил Эдуарда поджечь факел. Очевидно, он чем-то пропитал его, потому что факел разгорелся ярко и легко.

Клаудия приказала людям на дальней стороне круга расступиться, освободив место. Они разошлись, как занавес, и оставили Соледад в одиночестве посреди места ее казни. Охранники встали в два ряда, одни в полный рост, другие на одно колено. Они заняли свои позиции, и Эдуард присоединился к ним.

–В голову и в сердце! - прокричала Клаудия.

Соледад прыгнула, но не к дверям, ведущим на улицу, а к узкому коридору, уходящему во внутренний холл. Одновременно раздались выстрелы. Золотая с серебром стрела осела на пол. Она могла излечиться, но рана была действительно серьезной. Охрана не стреляла, пока она корчилась на полу и не пыталась подняться.

Олаф развернулся так, что я разглядела пистолет у него за поясом.

–Прикрой меня.

Я все ждала, что мои собственные раны заболят, но пока что адреналин был сильнее. Я буду расплачиваться за них потом, а сейчас я чувствовала себя прекрасно. Я взялась за рукоять пистолета и вытащила его из внутренней кобуры в его брюках. Я ждала, что это будет что-то внушительное, но я ошиблась. Это был H amp; K USP Compact. Я хотела именно его, прежде чем остановилась на Kahr. Я сжала его в двуручной стойке и направила на тигрицу.

–Если ты готов, я тоже готова, - сказала я.

Олаф скользнул в круг с факелом и баллоном смазки. Я не спешила за ним, просто шла, но оказалась вовремя в нужном месте, когда он добрался до нее. Я стояла немного в стороне, когда он разбрызгивал смазку по ее истерзанному лицу и груди. Мир внезамно запах густым ароматом машинного масла. Она среагировала либо на жидкость, либо на запах, и потянулась к нам. Я выстрелила ей в лицо. Оружие дернулось у меня в руках, и ствол ушел в потолок раньше, чем я успела прицелиться в нее во второй раз.

–Чем он напичкан, мать его? - просила я.

Олаф ткнул факелом в зияющую рану, оставленную мной, и Соледад взвыла. Запах горящей плоти и шерсти был очень сильным и горьким. Он начал перебивать запах смазки.

Олаф уставился на нее, охваченную пламенем. Он покрыл ее толстым слоем смазки и поджег. Ей было очень больно, но она продолжала кататься по полу и кричать. Похоже у нас получилось причинить ей реальный вред.

Сначала она пахла паленым ворсом, а теперь запах стал более густым, наполненным ароматом горящего мяса и бензина. Она протяжно завыла.

Эдуард шевельнулся возле меня, чтобы забрать у меня пистолет Олафа и прицелиться. Мы трое стояли там, пока Соледад умирала. Когда она перестала кричать и двигаться, я сказала:

–Принесите топор. - Мой голос показался мне почти нормальным. По крайней мере одним ухом я теперь слышала. То, около которого стрелял Питер, все еще ничего не слышало. От этого у меня в голове было какое-то странное эхо.

–Что? - переспросил Эдуард.

–Она заживает, как один из вампиров линии Любовника Смерти.

–Мне это ни о чем не говорит, - заметил Олаф.