Лорел Гамильтон - Арлекин

–Как это было в Нью-Мексико, - проговорил он, и было в его голосе какое-то нетерпеливое мурлыканье.

Я кивнула, проглотив свои чувства вместе с приступом тошноты.

–Да.

–Что вновь с тобой поохотиться, Анита, я могу позволить этой думать все, что она захочет.

Я оценила, насколько это было дипломатично для Олафа.

–Я не стану доверять этому верзиле, - сказала Клаудия.

–Клаудия, - огрызнулась я, - пожалуйста, о черт, только не цепляй его, хорошо? Он не сможет нам помочь, если будет отвлекаться на свои проблемы с женщинами. Не стоит его дразнить, тогда у нас будет отличный результат.

Ей это не нравилось, но она кивнула.

–Чудненько. Эдуард, ты расскажешь телохранителям, почему Олафа не стоит оставлять наедине с женщинами. Я же хочу удостовериться, что Ричард жив не только в моих видениях. Как только ты расскажешь им, какого большого, страшного и жестокого дядю тебе пришлось позвать на это дело, найди меня, и мы сходим в Цирк Проклятых за ордерами.

–Я не хочу, чтобы ты вообще находилась вне поля моего зрения, Анита.

–Боже, Эдуард, день на дворе.

–Да, и ты лучше меня знаешь, что у вампов могут быть люди-слуги, подвластные звери, которые их защищают, и даже просто их жертвы, которые сделают все, что им прикажут.

Я закивала, слишком поспешно, но не так чтоб уж очень.

–Прекрасно, прекрасно, ты прав. Я устала, и я… о черт, выбери уже мне охрану, чтобы я смогла прогуляться к Ричарду.

Я должна была понять, кого он выберет. Только проводить меня в палату Ричарда по пустынным коридорам клиники было очень просто. Я пошла к двери между двух охранников, один передо мной, второй замыкает. Замыкающим был Питер.

По пути в палату Ричарда мне пришлось пересиливать себя. Вторым охранником был Циско, чья проблема была в том, что ему было всего восемнадцать. Я чувствовала себя, будто дама на прогулке с компаньонками. Но тот факт, что они оба были подростками, не делал их менее упрямыми. Черт, возможно, даже наоборот.

–Нам отдали постоянный приказ, - сказал Циско, - о том, что вам нельзя передвигаться куда-либо без хотя бы одного охранника.- Он запустил руку в свои аккуратные, длинные, светлые локоны и нахмурился. Он не казался счастливым.

–Мне не нужны свидетели, пока я буду общаться со своим парнем.

–Приказ есть приказ, - ответил он.

Я обернулась к Питеру. Я все еще не могла привыкнуть, что мне теперь приходится оглядываться именно на него. Я могла бы представить его образ после нашего разговора, но вот вообразить его рост и эти каштановые волосы с короткой стрижкой. На макушке они были длиннее, а на висках короче, этакая спортивная стрижка. Она шла ему больше, больше подходила для подростка, чем для ребенка. Но мне она не нравилась.

–Мне нужно больше личного пространства, Питер, ты понимаешь.

Он улыбнулся и покачал головой.

–Мне уже не четырнадцать, Анита.

–И что это должно значить?

–Это значит, что я тебе соболезную, но не дурак. Эдуард дал приказ, и Клаудия с Ремусом его подтвердили.

Они оба были достаточно молоды, чтобы меня смущала необходимость просить у них позволения поговорить с Ричардом наедине.

–Прекрасно, кто из вас готов поприсутствовать при моей разборке с Ричардом?

Они обменялись взглядами.

–Что значит разборке? - спросил Циско.

–Я не знаю, может быть я буду на него орать, или даже мы подеремся. Вы же никогда не видели, как мы с Ричардом общаемся.

Циско заговорил с Питером так, будто меня там не было.

–Они обычно творят нечто нереальное, когда находятся рядом друг с другом.

–В каком смысле нереальное? - переспросил Питер.

–Я все еще стою прямо тут, - заметила я.

Циско посмотрел на меня своими большими темными глазами.

–Вы с Ричардом просто страшно фантастическая пара, когда вы вместе.

Я не сдержала улыбки.

–Страшно фантастическая?

Циско кивнул.

Я вздохнула.

–Прекрасно, но мне хотелось бы немного уединения. Он только что чуть не умер, да и я тоже.

–Прости, Анита, - ответил Циско. - Я не могу на это пойти. Один из нас должен будет присутствовать в комнате.

–Разве у меня нет права вето?

–Клаудия и Ремус только что простили меня, если я снова все испорчу, мне придется уйти. Я не хочу все портить.

–Портить что? - спросил Питер и густо покраснел. - Извините, извините, не мое дело. Как-нибудь потом.

Циско кивнул.

–Потом.

Циско вздохнул и повернулся к дальнему углу прихожей. Соледад притаилась там. Она увидела нас, и ее лицо стало очень удивленным. Она собралась и двинулась к нам. Не той сексуальной грацией ликантропа, а как-то обессилено, будто движения причиняли ей боль.

–Что происходит? - спросила я.

Ее голос был надорванным, как и движения.

–Я стреляла в Ричарда. Мне очень жаль.

–Вы все стреляли в Ричарда, - уточнила я. Я посмотрела на Циско.

Он пожал плечами в ответ на мой взгляд, будто говоря «Да».

–Я думаю, не выстрели она в него, он бы разорвал сердце Жан-Клода.

–Мне очень жаль, - повторила Соледад. - Я не знала, что еще я могу сделать. - Она остановилась в полушаге от нас, протянув вперед руку и опустив голову. Я видела подобный жест у львов. Это был способ спросить разрешения подойти ближе, если ты не уверен, что доминант тобой доволен. Мне рассказали, что охранники стреляли в Ричарда, и что она спасла Жан-Клоду жизнь, но никто не рассказал, как. Я уставилась на эту женщину с протянутой рукой, которая просила прощения. Она сделала свою работу. Что бы я сделала на ее месте? Замерла бы. Я была бы не в состоянии стрелять в Ричарда даже ради спасения Жан-Клода. Я бы замерла, и тогда Жан-Клод был бы мертв. Что скорее всего убило бы и нас с Ричардом. Дерьмо.

–Они забрали ее пистолет, - сказал Циско, - пока все это не утрясется.

–Как с полицейским, вовлеченным в перестрелку, - согласилась я.

–Многие из нас были полицейскими, - заметил Циско и взглянул на меня, будто спрашивая «Так что же мы будем делать?» И что же я собиралась делать? Я вздохнула, опустила голову и двинулась вперед. Ну вот почему каждый раз, как мы в дерьме, я вынуждена работать нянькой при чьих-то задетых чувствах? И как правило это кто-то, кто обычно вооружен и пребывает в образе крутого парня или плохой девчонки. Монстры оказались мягче, чем на первый взгляд.

Я подошла к ней и дала ей свою левую руку. Большинство людей сделали бы это похожим на рукопожатие, но я всегда оставляла правую руку свободной для пистолета, привычка. Соледад издала звук похожий на всхлип, а потом схватилась за мою руку. На мгновение я ощутила вес ее тела, потому что она скользнула к моей руке своим лицом. Она терлась щекой о мою руку и бормотала:

–Спасибо, благодарю тебя, Анита. Я очень сожалею, очень-очень. - Ее слезы холодили мою кожу. Забавно, слезы всегда холоднее крови, а ведь они должны быть одной температуры? Ее сила вспыхнула по моей руке горячим дыханием. Любая сильная эмоция смывает самоконтроль у ликантропов. Она потянулась ко мне, содрогаясь от рыданий, и обернулась вокруг моей талии, ее длинные руки сжали меня. Фактически она почти стенала.