Лорел Гамильтон - Арлекин

–Значит их больше, чем двое, - констатировала я.

–Почему ты решила, что их всего двое.

–Этих двоих я видела, - ответила я.

–В каком смысле видела?

Снова мне не понравился его вопрос и то, как он это спросил.

–А это имеет какое-то значение?

–Возможно, нет, а может и да, Жан-Клод чувствует более двух представителей на нашей территории.

–Я удивлена, что Жан-Клод в состоянии защитить нас всех, - сказала я. Рука Реквиема напряглась на моей руке.

–Как и все мы, - ответил он и убрал руку, спрятав ее под своим плащом.

–Расскажи мне, что я пропустила. Как долго я была без сознания?

–Сейчас вечер того дня, когда тебя ранили. Ты была без сознания под действием лекарств всего несколько часов.

–Несколько часов, не дней? - переспросила я.

–Не дней.

Я положила руку на живот, и боли, которая должна была бы быть, не было. Я приподняла больничную рубашку, в которую меня одели. Но заколебалась, обернувшись на мужчину. Он был моим любовником, но… было что-то в Реквиеме, что заставляло меня чувствовать себя при нем не комфортно. Мика, Натаниэл, Жан-Клод, Ашер, даже Джейсон, не стали бы помехой тому, что я собиралась сделать. Ричард возможно тоже попал бы в список. Но присутствие Реквиема заставило меня остановиться.

–Осмотри свою рану, Анита. Я не буду смущен видом твоей наготы. - Сказал он так, будто я уже оскорбила его. Поскольку он был старым вампиром, наличие эмоций в его голосе могло значить две вещи: либо он позволил мне понять, что чувствует, либо он был настолько расстроен, что не мог справиться со своими чувствами.

Я нашла компромисс. Я подняла рубашку и натянула одновременно простыню на нижнюю часть своего тела.

–Я не животное, Анита. Я в состоянии вынести вид твоего обнаженного тела и не отреагировать. - Гнев и презрение, вот что было в его голосе, но зато я теперь точно знала, что это потеря контроля.

–Я никогда не сомневалась в твоем самоконтроле, Реквием, но повода показывать тебе мою наготу, пусть и случайно, просто нет. Мне нужно посмотреть на свое тело и понять, что же там такое с этой раной. Я не собираюсь устраивать грандиозное представление из этого или добавлять всему этому романтические нотки.

–Разве это было бы грандиозным представлением, если бы здесь присутствовал еще и Жан-Клод?

–Жан-Клод сконцентрировался бы на деле, а романтику оставил бы на потом.

–Он настолько хладнокровен?

–Он очень практичен, - ответила я. - А я ценю это в людях.

–Я знаю, что не нравлюсь тебе, моя вечерняя звезда. - И опять голос был полон эмоций.

Я сделала единственное, что могла: я его проигнорировала. У меня были розовые шрамы, там, где она держалась за меня. А на заживление тех ран нужны были недели. Я повела пальцами по шрамам и почувствовала гладкую, свежую кожу.

–Сколько прошло часов? - спросила я.

–Сейчас девять вечера.

–Т.е. всего десять часов. - Я говорила нерешительно, не веря ему.

–Вообще да.

–Такие раны зажили за десять часов?

–По всей видимости да, - ответил он. В его голосе все еще чувствовалась злоба, но ее было уже меньше.

–Но как?

–Я должен был бы сказать:

Горацио, есть в этом мире вещи,

Что философии не снились и во сне.

(перевод Виталий Рапопорт - прим. переводчика )

Или мне ответить, что я не знаю?

–«Я не знаю» меня вполне устроит, но по крайней мере я знаю, что это цитата из «Гамлета». А теперь расскажи мне, что случилось, пока я была под лекарствами?

Он скользнул к кровати, чуть искривив губы в легкой улыбке.

–Твои друзья убили вампира из «Арлекина», пока та спала. Хотя тот высокий, Олаф или Отто, жаловался, что она уже была мертва, когда они прибыли на место. Ему хотелось, чтобы она корчилась в процессе.

Я вздрогнула и опустила рубашку. Я постаралась проигнорировать описание действий Олафа и сконцентрироваться на деле.

–Умереть должны были двое.

–Ты спокойно реагируешь, - заметил он. - Ты признаешься, что подослала убийц к вампирам «Арлекина».

–Допустим, черт возьми, что да.

–Жан-Клод связан по рукам и ногам законами Совета. Теперь «Арлекин» в праве убить всех нас за то, что ты сделала.

–Если от них не было черной маски, то мы убили их в качестве самообороны, что значит смертный приговор как раз для них, а не для нас.

–Кто сказал тебе об этом?

Я раздумывала, сказать ему сейчас, или вообще не говорить, но наконец пожала плечами и сказала:

–Бель Морте.

–Когда Красивая Смерть говорила с тобой?

–Она приходила ко мне в видениях.

–Когда?

–Когда мы трое умирали. Она помогла мне накормить нас достаточным количеством энергии, чтобы мы выжили.

–Но почему она не помогла Жан-Клоду?

Если бы спросил сам Жан-Клод, я бы сказала правду. Реквием обычно и сам был не подарок. Я не была уверена, что Бель будет в восторге, узнай она, что я обсуждаю с кем-то наши беседы.

–А почему обычно Бель что-то делает или не делает?

–Ты лжешь. Она назвала тебе причину.

Прекрасно, он знает, что я лгу.

–Оборотни говорят, что я не выдаю свою ложь ни запахом, ни температурой тела, даже дыхание не меняется.

–А я не запах ловлю и не прислушиваюсь к твоему телу, Анита. Я просто чувствую ложь. Почему ты не говоришь мне правды?

–Сначала я расскажу Жан-Клоду, и если он сочтет нужным рассказать остальным, ты узнаешь правду.

–Т.е. у тебя есть от меня секреты.

–Ты знаешь, Реквием, в последнее время произошло столько всего неприятного, а теперь еще и ты кажешься скорее заинтригованным, чем задетым.

Он кивнул.

–Я чувствую кого-то сегодня, как и тогда, вечером, в кабинете Жан-Клода.

–Тогда на нас воздействовали, - заметила я.

–Но нет такого священного предмета, который я мог бы носить, моя вечерняя звезда, нет ничего, что защитило бы меня от «Арлекина».

–Они воздействуют на тебя прямо сейчас?

–Нет, но они показали мне кое-что обо мне самом, и теперь я не очень уверен в себе.

–Ты сам не свой, Реквием.

–Я сам не свой? - переспросил он, и снова в его голосе было слишком много интонаций. Мне захотелось позвать назад Грэхэма или кого-нибудь еще. Реквием понимал, что они засели в его голове, но держу пари, что Арлекин играл с ним прямо сейчас.

Он скинул свой плащ и отбросил его на пол позади себя. Я видела у него подобный жест в его выступлении в «Запретном плоде» ближе к концу его номера. Он был одет в серые брюки и васильково-синюю рубашку, которая подчеркивала его и без того синие глаза. Я изучила пару этих синих глаз. Они были потрясающими, из-за них за ним Бель так хотела заполучить его в свою коллекцию голубоглазых любовников. Он отбросил свои темные волосы за спину.

–Я не перешел бы на сторону врага в любом деле, моя звезда. Если бы ты только любила меня так же сильно, как я люблю тебя, ничто не имело бы значения.