Айзек Адамсон - Эскимо с Хоккайдо

– Помнишь, как мы познакомились? – спросила вдруг Ольга.

Да, я помнил. Фестиваль Всех Звезд в Икэбукуро. Затянутое облаками небо, два одиноких чужестранца, море выпивки. Сюжет, над которым я трудился, подзастрял, я совсем оглох после целого дня в залах патинко. Под вечер я завернул в «Саншайн-Сити», в «Дикую клубнику» – собирался пить и смотреть, как струи дождя лупят по окнам.

– Я думала, он никогда не кончится. Дождь все лить и лить.

Ее глаза мечтательно затуманились, она тихо покачала головой, вспоминая тот дождь.

Вспоминал и я: дождь все шел, когда мы вышли из «Дикой клубники», он шел еще три дня подряд. Все три дня мы не выходили из Ольгиной квартиры – разве что за китайским обедом навынос и дешевым вином.

– Знаешь, как я помнить для тебя? – печально спросила она.

Я только плечами пожал.

– Ты уходить с два итальянцы.

Я работал над сюжетом о пиратских видеоиграх. Вышел из квартиры на десять минут, чтобы встретиться с информатором, а меня увезли в Гонконг на корабле вместе с грузом картриджей «Братьев Марио» [57]. Спустя пять дней я вернулся, но объясниться с Ольгой не смог: по-английски она говорила еще хуже, чем по-японски, а по-шведски я не разумел ни слова.

– Ну да, – вздохнул я. – Видела бы ты Марио!

– Ты ублюдок, так?

Давным-давно Сара мне разъяснила: пока я не пойму, что мне нужно в жизни, я буду и останусь ублюдком. Она даже нарисовала диковатую кривую: вот, мол, что происходит, когда жизнь неуправляемого, непредсказуемого типа вроде меня сталкивается с нормальной траекторией других людей. Сколько раз я огрызался: если у них такая нормальная траектория, как же это они со мной сталкиваются? Сара отвечала, что я не в силах даже уразуметь ее графика.

– Ты ублюдок, но я простить, – ответно вздохнула Ольга. – Я встретить столько ублюдки, уже не считать. Ты еще неплохой ублюдок.

Я счастливо улыбнулся – приятно сойти за первый сорт хотя бы среди ублюдков.

– Значит, – продолжала она, – ты жить все так же, опять ходить в грязная дыра.

Я чуть было не напомнил, что в этой «грязная дыра» она работает. Но, по правде сказать, я тоже попал сюда по долгу службы, хотя и на один вечер. Похоже, мы оба мало изменились. Возможно, Сара была права насчет траектории.

– Ты все еще подумываешь когда-нибудь вернуться в Швецию? – спросил я.

Ольга приехала в Токио лет десять тому назад. Как и все иностранки, задействованные в мидзу сёбай [58], она собиралась быстренько сколотить состояние и победительницей вернуться на родину. Почти как у всех, невезение и кое-какие дурные привычки разрушили ее планы. Все пошло по заведенному пути.

– Я ехать очень скоро, – ответила она. – Бизнес стать совсем плохой. Не так, как в Гиндза. Там-то были денежки, а? Был шик. А теперь всюду глупые девчонки из Таиланд, Вьетнам. У них отбирать паспорта, они в рабстве за долги. Бедные девочки в отчаянии, согласны на все. Хорошие девочки вроде меня не конкуренция. Так что ты делать? Будешь дальше писать для подростки?

– Последнее время все задают мне этот вопрос, – проворчал я, ерзая на стуле. – Я-то думал, мне повезло, что я сразу нашел себя.

– Ты такой везучий, что делать здесь?

Я выложил на туалетный столик свой экземпляр «Мощного аккорда Японии» и ткнул в ухмыляющуюся физиономию Ёси на обложке.

Ольгина улыбка мгновенно угасла.

– Пишу об этом типе. Ты его знаешь?

– Ёси – ублюдок! – почти прошептала она.

– Ублюдок типа меня или в другом роде?

В этот миг дверь распахнулась, и в гримерную ворвалась Таби. Ее обтягивающая маечка все равно не считалась за одежду. Таби явно была расстроена.

– Рождественские бубенцы, – предупредила она.

– Черт! – прошептала Ольга и, ухватив меня за руку, силой стащила со стула. – Билли, скорей. Уходить. Сейчас.

– Рождественские бубенцы? – переспросил я, задержав тем самым наше бегство

– Уходить, пока он не видеть. Мать твою нахуй! – Она дрожащими руками вытолкнула меня в темный коридор. – Таби, задержи Санта!

– Как?!

– Секси, секси! – зашипела Ольга. Таби что-то буркнула в ответ, но повиновалась. Ольга снова ухватила меня за руки и втащила обратно в комнату. Указала жестом на шкаф:

– Туда! Пошел!

– Туда и муми-тролля не засунешь!

– Полезай! Билли, тащи задница! – И она разразилась шведскими проклятиями, на слух – не хуже японских.

Я поспешил к шкафу, распахнул дверцы и выкинул из него ворох тряпья в надежде освободить для себя немного места.

– Надеть! – На голос Ольги я обернулся, и она швырнула мне в голову черными колготками. Камуфляж, сообразил я. Затем она втолкнула меня в шкаф.

Я сидел на полу шкафа, подтянув коленки к подбородку, а она торопливо заваливала меня бюстгальтерами, прозрачными блузками, мини-трусиками, бикини, рюшами, негнущимися школьными платьицами. Она бормотала ругательства, лихорадочно суетясь и все время оглядываясь через плечо.

– Ольга?

Густой голос, грубый, уверенный в себе, донесся из коридора. Затем раздался стук, и голос вновь принялся повторять ее имя:

– Ольга Ольга Ольга, впусти меня, Ольга. Ты уж мне поверь, надо поговорить!

Ольга бросила последний взгляд на мое убежище, поправила кожаный пояс с чулками у меня на голове и кинулась к дверям.

– Иду! Охолони на хрен! – срывающимся голосом выговорила она.

Сидя на дне шкафа и прищурив один глаз, я мог кое-что разглядеть сквозь накрывшие мне лицо штанишки с вырезом на интимном месте. Ольга открывала дверь.

Едва она повернула дверную ручку, парень ворвался в гримерную, с разгона вылетел на середину комнаты, потом развернулся, словно что-то забыл. Он был одет в ярко-красный костюмчик в обтяжку, увешанный множеством бессмысленных украшений. С шеи свисали толстые золотые цепи, золотые перстни на жирных пальцах больше напоминали кастет. Он потратил на свои волосы столько геля, что хватило бы на слона. На американском пареньке смотрелось бы придурочно. Если толстый японец давно за сорок наряжается таким образом, ему пора навестить психиатра.

Он ворвался на полном ходу, и я сперва даже не заметил коротышку в синих джинсах, который прокрался следом. Паренек росточком вытянулся пять футов четыре дюйма, не больше, а сложением напоминал стебель бамбука. Каким образом это худосочное существо удерживало на плече огромный двухкассетник – загадка.

– Надо поговорить, – неприятным голосом повторил парень в красном. – Слышь-ты слышь-ты слышь надо поговорить! – На миг он заткнулся и принялся с такой силой облизывать свой рот изнутри, словно это упражнение помогает ему похудеть. Челюсти его тряслись, он смачно шлепал губами. Потом резко обернулся к своему напарнику:

– Выключи эту фигню, Това!

Това не реагировал.