Айзек Адамсон - Эскимо с Хоккайдо

– Новая песня Ёси, – пояснил Суда. – То бишь новая песня «Святой стрелы». «Сэппуку» выпускает сингл во вторник. Новый альбом выйдет примерно через месяц.

– Нашли демоверсию?

Вместо ответа Суда кивнул Аки. Аки подошел к проигрывателю, стоявшему на скамье, и нажал кнопку. Суда пристально следил за мной, ожидая моей реакции. Я вспомнил историю о том, как Ёси присматривался к служащим звукозаписывающей компании во время предварительных прослушиваний. По слухам, те две песни, которые больше всего устраивали «пиджаков», он в окончательной версии снимал.

Комнату наполнило шипение.

Вступили гитары, заскользили поверх намеченного басом пунктира. Ворвались барабаны, за ними – электроперкуссия и дикий скрежет. Мрачный, минорный звук, но мелодия гораздо танцевальнее, чем все знакомые мне песни «Святой стрелы». Вот и голос:

Голос не столько пел, сколько произносил слова, и этот голос принадлежал не Ёси. Я глянул на Суду, тот ответил нервозной ухмылкой и отвел глаза. Обрывки диалога прорывались сквозь мешанину звуков:

Музыка почти затихла. Теперь зазвучал голос Ёси, он пел, повторяя те же слова:

Все инструменты отпали, кроме ударных. Искаженный голос произнес не вполне отчетливо:

Пушечный грохот неистовствующих гитар, нарастающий вихрь аудиоблицкрига. Мигрень была мне обеспечена, даже если бы громкость и прикрутили. Не в том беда, что не слишком понравилась песня, а в том, что едва я все сообразил и расчислил, мне вдруг ставят запись, и покойник поет слова, которые я произнес всего несколько дней назад. И так, сидя и слушая до самого конца, я невольно подумал: смерть Ёси превращается в эпическую песню в стиле металл, из тех, которые продолжаются бесконечно, ложный финал за ложным финалом.

Наконец песня завершилась. Аки выключил проигрыватель.

– Что скажете? – спросил Суда.

– Как ни странно, я лично полагаю, что слова принадлежат не Ёси. И если он каким-то образом не вернулся из могилы, вряд ли это он поет.

Суда посмотрел мне в глаза, печальная улыбка вернулась и сделалась шире прежнего.

– Тут и поудивительней вещи происходят, – сказал он. – Помните «Темную сущность», кавер-группу «Святой стрелы», которые на мемориальном концерте играли? Только что они подписали контракт с «Сэппуку».

Я вышел из метро на станции Хигаси-Гиндза и поспешил в сторону Гиндза 13-тёме. Когда я проходил мимо кучки народу, стоявшего за билетами на дневной спектакль в театр «Кабукидза», какой-то малыш в зеленой курточке с портретом мультяшного супергероя Анпанмана ткнул в меня пальцем и заревел. Мать зашикала на него, виновато улыбаясь, но разглядывая меня с неменьшей жадностью. Стольких любопытных взглядов не удостоится и черномазый в провинциальном городке где-нибудь на Кюсю, но я не обижался. На их месте я бы тоже вытаращился. Во всех этих бинтах я, должно быть, выглядел, точно Майкл Джексон, замаскировавшийся для тайного визита в магазин игрушек.

«Сэппуку» уже запустили новый клип на экране, украшавшем их здание. Поспешный монтаж выступлений «Святой стрелы», главным образом – сам Ёси. Зернистые кадры, снятые внутри «Клуба Кватро» в начале карьеры. Ёси позирует с гитарой на утесе Накадакэ, гора Асо. Ёси в садомазохистском ковбойском прикиде тщетно кокетничает с камерой. Ёси влезает в люк вертолета, машет рукой на прощание. Последние кадры – вид с высоты птичьего полета на гражданскую панихиду у храма Цукидзи Хонгандзи. Я высматривал в толпе Билли Чаку, но так и не обнаружил.

Лицо Ёси растворилось, сменившись логотипом «Святой стрелы» и словами: Ре/ин/троспекция «Индустрия развлечений „Сэппуку“» – скоро!

Траур, по-видимому, подошел к концу.

Охранник по-прежнему охранял белую вывеску «Индустрия развлечений "Сэппуку"» и по-прежнему выглядел расписным индейцем из дешевой лавки. Женщина-мышка в синей блузе со времени моего последнего визита открыла в себе источник гиперсексуальности. Сегодня она сидела за конторкой в облегающем красном свитере (по нему я мог сделать вывод о температуре помещения) и в черной юбке (по ней я мог сделать вывод о том, что девица не щадит себя на «Стэйрмастере»). А по улыбке красных губ я мог сделать вывод, что девица не ожидала меня.

– Чем могу помочь? – От ее голоса у меня волосы зашевелились. Таким бы голосом стекло резать.

– Я пришел к господину Сугаваре.

– Не могли бы вы представиться?

– Майкл Джексон, – пропищал я.

Она повторила имя, взяв октавой выше.

– Точно, – сказал я. – Тигры Сугавары исполняют песни «Битлз» без моего разрешения. Я пришел положить этому конец.

Девушка выпятила нижнюю губу и склонила голову набок. Наверное, решила, что я передразниваю ее голосок, а я просто довольно скверно изображал Майкла Джексона. Подражаю знаменитостям я из рук вон плохо, но удержаться не могу. Я понимаю так: если Джона Бон Джови [151]снимают в кино, а Киану Ривза [152]пустили играть в рок-группу, я лично вправе изображать звезд.

Секретарша смотрела на это иначе. Она схватила трубку и набрала номер. В шести футах слева от нее запищал пейджер охранника. Тот ожил, словно ему в прорезь бросили монетку, шагнул вперед и спросил меня:

– Если вы – Майкл Джексон, где же ваша ручная обезьянка?

– Прямо передо мной.

Охранник только фыркнул:

– Двигай!

– О'кей! Вы сами этого хотели. – И прежде чем охранник осмыслил каламбур, я врезал ему по морде и вырвал из нагрудного кармана магнитную карту-ключ. Секретарша охнула, когда я врезал охраннику во второй раз, и испустила пронзительный вопль. Когда я попытался нанести третий удар, охранник перехватил мои запястья, но я отреагировал на это приемом тэнти-нагэ, броском из айкидо, и он пролетел полкомнаты. Я мог бы еще много движений продемонстрировать, но усовестился. Полицейских я готов расшвыривать во все стороны, но бить охранников – все равно что заику передразнивать.

Я подошел к двери, сунул магнитную карточку в щель и, подавив желание изобразить походку астронавта на Луне, затопал по длинному извилистому коридору. Несколько мгновений спустя я распахнул дверь в кабинет господина Сугавары.

Сугавара, все в том же желтом кардигане мистера Роджерса, стоял у дальней стены спиной ко мне. Факс молчал, Синих Костюмов в поле зрения не наблюдалось. Я тихонько прикрыл и запер дверь. Вместо электроники тут имелся старомодный металлический замок. Сугавара стоял неподвижно, глядя в окно.