Иэн Бэнкс - Осиная фабрика

Я не знаю, сделал ли я что-то, раздразнившее Старого Сола, жара ли довела его до особенной злости или, как говорит Миссис Клэмп, приехавшая Агнесс ударила его по голове. Но маленький, склонный к проказам, грязный, бойкий малыш, которым был я, вполне мог устроить какую-нибудь проказу с собакой.

Случилось это в саду, там, где позднее, когда у отца случился приступ любви к вкусной и здоровой пище, выращивали овощи. Моя мать тяжело дышала, стонала, толкала где-то за час до появления младенца, за ней смотрели Миссис Клэмп и отец, когда все трое (минимум двое, полагаю, Агнесс могла быть отвлечена другими мыслями) услышали сумасшедший лай и высокий, ужасный крик.

Отец бросился к окну, выглянул в сад, закричал и выбежал из комнаты, оставив Миссис Клэмп с вытаращенными глазами.

Он выбежал в сад и взял меня на руки. Вернулся в дом, позвал Миссис Клэмп, положил меня на кухонный стол и попытался остановить кровотечение полотенцами. Миссис Клэмп была в неведении и ярости, но принесла лекарства, которые он потребовал, потом почти упала в обморок, увидев кровавое месиво между моих ног. Отец взял у нее аптечку и приказал вернуться к моей матери.

Я пришел в сознание через час и лежал в постели, накачанный лекарствами, обессиленный потерей крови, а отец пошел с ружьем, которое у него тогда еще было, искать Старого Сола.

Он его нашел через пару минут, даже не выходя из дома. Старый пес прятался около двери погреба, в прохладной тени под лестницей. Сол скулил и дрожал, моя юная кровь смешалась со слюной и слизью из глаз на его обвисшей морде, он зарычал и посмотрел вверх, дрожа и моля, на моего отца, который поднял и задушил его.

Я заставил моего отца рассказать все это, еще он добавил, якобы в ту же секунду, когда он выдавил последнюю каплю жизни из дергающегося пса, он услышал крик сверху, внутри дома, это был мальчик, которого они назвали Пол « Сол — языческое имя апостола Павла (Пола) ». Какая извращенная мысль пришла тогда в голову моего отца и заставила его выбрать такое имя, я даже не берусь вообразить, но именно его Энгус выбрал для своего нового сына. Имя ему пришлось выбирать одному, Агнесс не осталась в доме надолго. Два дня она выздоравливала, выразила шок и ужас по поводу случившегося со мной, потом села на свой мотоцикл и уехала. Отец пытался ее остановить, встав на пути мотоцикла перед мостом, она переехала моего отца и очень неудачно сломала ему ногу.

Так Миссис Клэмп пришлось ухаживать и за моим отцом, а он запретил старушке пригласить любого другого доктора, и сам загипсовал свою ногу, хотя и не совсем правильно, чем и объясняется его хромота. Миссис Клэмп вынуждена была на следующий день после отъезда матери Пола отнести новорожденного в местный госпиталь. Отец протестовал, но как заметила Миссис Клэмп, у нее и без нуждающегося в постоянном уходе младенца было достаточно хлопот с двумя прикованными к постели инвалидами.

Я рассказал о последнем визите моей матери в дом и на остров. В результате него она оставила одно существо мертвым, одно родившимся и двух пожизненных инвалидов. Неплохо для двух недель в клевое лето психоделической любви, мира и всеобщего благоденствия.

Старого Сола закопали на склоне за домом, позднее я назвал то место Землей Черепа. Отец утверждает, будто он разрезал пса и нашел мои крохотные гениталии в желудке, но не говорит, что он с ними сделал.

Пол был Солом. Такой враг был — должен был быть — достаточно изворотливым для успешного переселения в мальчика. Вот почему отец выбрал это имя для моего младшего брата. Мне просто повезло вовремя заметить и исправить его в юном возрасте, а не то Бог знает, кем бы стал ребенок, одержимый душой Старого Сола. Удача, шторм, я представил его Бомбе и закончил его игру.

А зверьки — бурундуки, белые мыши и хомяки — должны были умереть свей грязной смертью, чтобы я смог достать череп Старого Сола. Я стрелял грызунами через залив в грязь на дальней стороне для следующих за этим похорон. Отец не разрешил бы мне копаться на нашем кладбище домашних животных, поэтому грызунам пришлось умереть в шутовских костюмах из половины воланчика для бадминтона. Я покупал воланчики в спортивном магазине и отрезал от них резиновый наконечник, потом втискивал протестующую морскую свинку (я использовал одну ради принципа, но вообще-то они были слишком большие и дорогие) сквозь пластиковую воронку, пока она не сидела вокруг талии зверя как платьице. Снарядив грызунов в полет, я стрелял ими над грязной водой, они находили свою удушающую кончину, потом я их хоронил, используя в качестве гробов большие спичечные коробки, которые мы всегда держали у газовой плиты, и которые я много лет собирал, держал в них игрушечных солдатиков, строил из них модели домов и так далее.

Я сказал моему отцу, что пытаюсь перебросить грызунов на большую землю, а те, которые я хоронил, те, которые не долетели, были жертвами научных экспериментов. Сомнительно, что мне нужен был подобный предлог, отец никогда не был обеспокоен страданиями низших форм жизни, несмотря на свое прошлое хиппи, наверно, из-за своего медицинского образования.

Естественно, я вел учет, у меня все записано: потребовалось 37 предположительных экспериментов до того дня, когда моя верная лопата с длинной ручкой, кусая кожу Земли Черепа, наткнулась на нечто тверже, чем песчаная почва, и я наконец узнал, где лежали кости собаки.

Было бы замечательно, если бы я выкопал череп ровно через десять лет после смерти пса, но на самом деле это произошло на несколько месяцев позже. Но так или иначе Год Черепа закончился, старый враг оказался в моей власти. Костяной шар был вырван из земли как очень гнилой зуб в одну подходящую темную ночь при свете фонарика в присутствии лопаты Стальной удар, пока отец спал, а я должен был бы спать, и небеса содрогались от сильного ветра и дождя.

Когда я принес череп в бункер, я дрожал, запугав себя до полусмерти параноидальными фантазиями, но я победил, я принес туда грязный череп, очистил его и вставил в него свечу, и окружил сильной магией, важными вещами, а потом, замерзший и промокший, вернулся в свою теплую постельку.

Подведя итоги, я думаю, я справился со своей проблемой так хорошо, как только возможно. Мой враг дважды мертв, а его останки в моих руках. Я не мужчина и ничто не может это изменить; но я — это я, я считаю это достаточной компенсацией.

Поджигать собак — просто нонсенс.

До того, как я понял, что иногда птицы могут быть моими союзниками, я делал с ними всякие злые штуки: ловил, стрелял в них, привязывал к палкам во время отлива, ставил бомбы с электрическими детонаторами под их гнездами и т.д.