Джеймс Роллинс - Кости волхвов

Вигор примирительным жестом воздел вверх ладони.

— Если бы я углубился в детали, мы не успели бы на автобус. — Он снова открыл блокнот и продолжил объяснение: — Эти фигуры — пересекающиеся окружности — можно встретить по всему христианскому миру: в церквях, базиликах, соборах. От этих фигур берет начало вся геометрия. Вот, к примеру… — Он повернул изображение по горизонтали и закрыл рукой его нижнюю часть, а затем указал на оставшееся в поле зрения пересечение двух окружностей: — Здесь вы видите геометрическую фигуру в форме заостренной арки. Почти во всех готических соборах окна имеют такую форму.

Рейчел выслушивала эту лекцию, еще будучи ребенком. Человек, работающий в качестве археолога Ватикана, просто не имел права не знать все, что связано с двумя пересекающимися окружностями.

— А мне это напоминает два склеившихся пончика, — заметил Монк.

Вигор снова повернул блокнот.

— Или — полную луну, встретившуюся с солнцем, — сказал он, напомнив всем о строфе из загадочного послания. — Чем дольше я смотрю на этот чертеж, тем больше пластов я в нем вижу, словно снимаю шелуху с луковицы.

— Нельзя ли конкретнее? — спросил Грей.

— Они спрятали загадку в древнеегипетской «Книге Мертвых», самой первой книге, в которой упоминается манна. В более поздних египетских текстах это вещество уже носит название «белый хлеб» и тому подобное. Все выглядит так, будто для выяснения того, что пытались спрятать древние алхимики, необходимо начинать с самого начала. Однако в действительности ответ на эту первую загадку лежит у истоков христианства, во множестве источников, относящихся к первому веку существования христианской религии. Даже сам по себе ответ предусматривает приумножение. Один становится многими.

Рейчел поняла, что имеет в виду дядя.

— Приумножение рыб? Вигор кивнул.

— Может, кто-нибудь соизволит объяснить это нам, непосвященным? — спросил Монк.

— Такое пересечение двух окружностей называется Vesica pieces [38], или «Сосуд рыб».

Вигор склонился над блокнотом и зачернил часть рисунка так, что между двумя окружностями появились очертания рыбы.

Грей пригляделся к изображению и спросил:

— Символ рыбы, олицетворяющий христианство?

— Просто символ рыбы, — ответил Вигор. — Она рождается, когда полная луна встречается с солнцем. — Монсиньор постучал кончиком пальца по рисунку. — Некоторые ученые полагают, что символ рыбы был использован потому, что по-гречески «рыба» звучит как ICHTHYS, что является акронимом греческой фразы «Iesous Christos Theou Yios Soter», или «Иисус Христос, Сын Бога, Спаситель». Но истина лежит здесь, между этими двумя окружностями, запечатленными в священной геометрии. Вы найдете эти два пересекающихся круга в ранних фресках, изображающих Младенца Иисуса, и он неизменно находится в зоне их пересечения. Если же вы повернете изображение на девяносто градусов, то рыба превратится в символическое изображение женских гениталий и матки, и Младенец Иисус окажется там. Это потому, что рыба олицетворяет собой плодородие. Плодовитость и приумножение рода.

Вигор окинул взглядом своих товарищей.

Именно это я имел в виду, когда говорил о том, что здесь множество пластов, каждый из которых что-то означает. Грей откинулся на спинку сиденья и спросил:

— Но что это дает нам? Рейчел тоже была озадачена:

— Подобные изображения рыб красуются по всему Риму. Вигор кивнул и сказал:

— Вспомните вторую строку первого двустишия: «Рождается самый старший». Совершенно очевидно, что это — указание искать самое древнее изображение рыб, а оно находится в склепе Люцины в катакомбах Святого Каликста.

— И сейчас мы направляемся туда? — догадался Монк. Вигор снова кивнул.

Рейчел заметила, что Грея это не удовлетворило.

— А если вы ошибаетесь? — спросил он.

— Нет, не ошибаюсь. Все три строфы указывают на это место. Обратите внимание на следующее двустишие:

Рыба не может утонуть в воде, она может погибнуть только на суше. И плюс к этому упоминается темнота. Это — верное указание на склеп.

В Риме и его окрестностях огромное количество склепов и катакомб! — воскликнул Грей.

— Но не так много рыб-близнецов, — парировал Вигор. Глаза Грей озарились пониманием:

— Еще одну зацепку дает нам последняя строфа: «Близнец ждет воды ».

И Вигор опять согласно кивнул.

Могу лишь повторить собственные слова: все три строфы указывают на одно место — катакомбы Святого Каликста.

Монк откинул голову на спинку сиденья и простонал:

— Хорошо хоть на этот раз не храм Божий! Мне уже надоело, что в меня там постоянно стреляют.

19 часов 32 минуты

Вигор чувствовал, что теперь они на верном пути. Наконец-то!

Он провел группу через ворота Святого Себастьяна, одни из самых красивых в городской стене. Выходя из них, оказываешься в роскошных садах, окружающих Рим и знаменитую Аппиеву дорогу, участок которой сохранился с древних времен. Но сразу же за воротами выстроились в ряд полуразвалившиеся автомастерские. Отведя взгляд от этого безобразного зрелища, Вигор стал смотреть вперед. Дальше дорога делала разветвление, возле которого стояла небольшая церковь.

— Часовня Domine Quo Vadis, — сообщил он.

Но услышала его только Кэт Брайент. Она одна шла рядом с монсиньором. Похоже, они с Греем всерьез рассорились. Все остальные шли позади.

Впрочем, Вигора это вполне устраивало. Прошло целых три года с тех пор, как они вместе с Кэт собирали доказательства для того, чтобы привлечь к ответственности бывшего нацистского преступника, жившего в предместьях Нью-Йорка. Негодяй продавал краденые предметы искусства, выискивая не слишком чистоплотных «ценителей прекрасного» в Брюсселе. Это было долгое и сложное расследование, потребовавшее от обоих максимального напряжения сил и навыков. Больше всего в этой женщине Вигора поразила ее необыкновенная способность исполнять любую роль, влезать в любую шкуру.

А еще он чувствовал боль, которой терзалась ее душа от понесенной совсем недавно утраты. Пусть она была прекрасной актрисой и умело скрывала свои чувства, Вигор все-таки являлся знатоком человеческих душ. Скольких людей он, будучи священником, исповедовал за эти годы! Поэтому для него не составляло труда ощутить боль этой женщины. Видимо, Кэт потеряла очень близкого человека и до сих пор не сумела оправиться от утраты.

Инстинктивно ощущая, что за стенами этой обители хранится некое послание для Кэт, он указал в сторону церкви и сказал: