Стефани Оукс - Священная ложь [litres]

Он вытер лицо рукавом и два раза шумно шмыгнул носом. Потом встал с кресла и открыл заднюю дверь. В комнату ворвался порыв ледяного ветра.

– Пить отправился, – ответил Джуд на мой невысказанный вопрос. – Он никогда не бросит. Эта гадость ему нужна, чтобы совсем не расклеиться. Уж поверь, с выпивкой его терпеть гораздо легче, чем без нее.

– Что будешь делать? – спросила я.

Джуд пожал плечами.

– Кто-то должен за ним присматривать. Один он быстро погибнет.

– А если бы ты мог делать, что хочешь? – спросила я. – Если б мог уйти из леса? Поселиться в городе и начать все с чистого листа? Жить в настоящем доме?

– Этого не будет, – ледяным голосом произнес Джуд.

Никогда еще таким его не видела.

– Почему?

– Мать с отцом сюда не переехали бы, будь в городе хорошо. Там одна отрава. Именно от нее мама и заболела. Грязные деревья, фабрики, от которых нечем дышать, люди, крадущие у тебя воздух… Здесь – единственное место, где можно жить. Я давно уже понял…

– Что понял?

– Почему люди уезжают в такие места. Помнишь, мы часто себя спрашивали, почему они вдруг все бросили? От кого бежали?.. Так вот, ни от кого. И Бог здесь тоже ни при чем, – добавил Джуд, широко распахнув глаза. – Они пришли сюда ради надежды.

– Надежды?

– Надежды на лучшее. На счастливое будущее. Мама часто про подобных людей рассказывала. Раньше они ехали на запад… – Джуд поднял руки, широко растопырив пальцы. – Давно еще, в прежние времена. Их называли первопроходцами… Хорошее слово, скажи?

– Наверное. – Я пожала плечами. – И что?

– А что, если мы тоже так сделаем? Устроимся прямо здесь? Создадим новую цивилизацию – только двое, ты и я?

– А чем тебя не устраивает та цивилизация?

Я махнула рукой в сторону города.

– Она не наша. Мы всю жизнь прожили в этих лесах. Думаешь, легко будет начинать там сначала? Думаешь, нас примут? Нас запрут в приюте, в сиротском доме! Там очень строгие законы. И нас отправят в клетку, потому что мы никому не нужны.

– Что же ты будешь делать, Джуд? Бежать и прятаться?

– Повторяю – мы будем жить вместе, ты и я.

Он улыбнулся, на мгновение опять став похожим на мальчишку, которого я встретила много лет назад. Но сейчас в нем проглядывало что-то незнакомое, чего прежде не было.

– Это уже не в первый раз, Джуд, – сказала я, сама не осознав, что говорю.

– Что не в первый раз?

– Не в первый раз ты хочешь удержать меня силком. Готов даже посадить в папину бутыль от самогона, если б смог.

– А что тебя не устраивает? – недоуменно спросил Джуд. – Я просто не хочу, чтобы с тобой снова случилась беда. Я этого не переживу.

– И говоришь при этом совсем как… как Пророк.

– Хватит! Не смей меня с ним сравнивать! Я не такой! Я и в Бога, кажется, уже не верю. – Лицо Джуда окаменело.

– Не веришь? – удивилась я.

– Нет. Давно не верю.

– Почему ты так думаешь?

– Знаешь, что говорит па, когда я ему перечу? – Он пожал плечами. – «Я привел тебя в этот мир, я тебя могу и убить». Согласись, очень по-божески. Находиться целиком и полностью во власти старика, который и жить-то толком не умеет… – Джуд через силу сглотнул. – Он сказал, что мама теперь на небесах, но мне-то лучше знать. Я еще в тот момент все понял. Когда навел на нее ружье. Нацелил прямо в голову, где, как говорил папа, живет душа. Однако души там не было. Только… только месиво одно.

Он стиснул зубы.

Воздух после слов Джуда сгустился и почернел. Я едва могла дышать, зато он, выговорившись, заметно успокоился. Сел на корточки, взял гитару и рассеянно забренчал.

– Теперь я никогда не научусь играть, – прошептала я, и перед глазами снова встала Констанс.

Я должна ее спасти. Я чувствовала это всем нутром, и хотя меня до сих пор шатало, а обрубки горели огнем, я поняла, что настала пора спасать сестру.

– Джуд, я тут подумала… – начала я.

– Тебе не нужны руки, – заговорил Джуд одновременно со мной. Я закрыла рот, глядя, как он перебирает струны. – Потому что я буду играть вместо тебя. Я ведь помню, что ты мне говорила. И начал сам сочинять песни. Совсем простецкие. Но буду сочинять их тебе до скончания времен.

Он бренчал все быстрее и быстрее, пока звуки не сплелись в мелодию. И запел:

Слова затихли, и Джуд отложил гитару.

– Как тебе твоя песня? – спросил он.

Я кивнула, хотя в груди отчего-то все скрутило в тугой узел.

– Я тут подумала… Подумала о том, что надо вернуться в Общину.

Джуд вскинул голову.

– Зачем?

– Надо вызволить оттуда сестру. Она не дает мне покоя. Пророк сказал, что, если я убегу, он на ней женится. Не просто пригрозил. А заявил при всех.

– Минноу, тебя же убьют, если вернешься. Сама знаешь.

– Она совсем еще ребенок. Только представь, ее силком выдают замуж – а ты сидишь сложа руки и ничего не делаешь.

– Откуда тебе знать, может, свадьбу уже сыграли…

– Может, и сыграли. Но обычно приготовления длятся месяц, а то и два.

– Если попадешься, живой тебя не выпустят.

– Не попадусь. Я сто раз уже сбегала и не попалась.

– Однажды все-таки попалась. И тебе отрубили руки.

– Ну, значит, второй раз их уже не отрубят.

Джуд медленно покачал головой и зажмурился.

– Минноу, я тебя не понимаю…

Да, верно… Я вдруг осознала, как плохо на самом деле Джуд меня понимает. Не понимает, почему я не могу отдать Пророку сестру. Не понимает моего стремления вырваться из этой глуши. Не понимает, почему чужие песни не заменят мне умения играть на гитаре.

– Ладно. В этот раз ты будешь не одна, – сказал Джуд. – Я тебя вытащу, если что.

– Нет, – ответила я. – Оставайся здесь, встретимся после.

– Я тебя одну не пущу. Серьезно. А если наткнемся на того вашего старика, я его убью. Я иду с тобой, и точка, – не унимался Джуд.

В конце концов я сдалась. Может, если он увидит, как это выглядит со стороны, когда люди живут наедине с дикой природой, как воняют в своих тесных клетушках и прячут под замок все, что боятся упустить, – тогда, может, поймет, почему мне так не хочется остаток жизни провести в лесу. Не важно, с ним или без него.