Джон Харт - Вниз по реке

– Вон там?

– Да, большой дом. Все время прямо, мимо не проскочишь.

«Большой дом» оказался на деле бревенчатой избушкой под зеленой жестяной крышей с рыжими потеками по краям, общей площадью не больше пятнадцати сотен квадратных футов [26] 1500 квадратных футов – примерно 140 кв. м. . Бревна давно стали серыми от времени; разлохмаченную замшелую конопатку между ними словно достали со дна реки. Я поставил машину за фургоном, наклейка на заднем бампере которого гласила: «Богиня благословляет».

Крыльцо скрывалось в тени, и по коже пробежал холодок, когда я приблизился к двери. Постучался, сомневаясь, что хозяйка дома. Хижина казалась пустой, каноэ у мостков не было. Я оглядел реку, пытаясь сообразить, где в точности нахожусь. Предположил, что где-то к северу от отцовской фермы – наверное, милях в двух. Спустился к мосткам.

Там стояло инвалидное кресло, и я на долгую секунду уставился на него. Оно тут казалось совершенно не к месту. Уселся на доски настила, стал ждать. Прошло где-то минут двадцать. Легко скользя по воде, она обогнула северную излучину – нос каноэ нацелился к мосткам, а корму стало сносить течением в сторону, пока она не перехватила снос энергичным гребком.

Я встал, и вновь нахлынуло чувство, что мы знакомы. Сара оказалась привлекательной женщиной, с нестареющей кожей и прямым взглядом. Этот взгляд она нацелила мне прямо в глаза, когда до причала оставалось десять футов, и не отвела его, даже когда каноэ аккуратно подкралось к краю причала.

Приняв конец из ее руки, я закрепил его за проушину. Женщина положила весло и изучающе посмотрела на меня.

– Привет, Адам.

– А мы знакомы?

Она сверкнула мелкими зубками.

– Нет, вряд ли. – Махнула рукой. – Подвинься-ка.

Положив руки на край настила, она заскочила на него, повернувшись так, чтобы сесть на край. Ноги перекрутились под ней – тонкие, безжизненные палочки в свободных джинсах, вытертых местами до такой степени, что приобрели цвет песка. Я заметил иссохшую кожу на лодыжках.

– Может, помочь? – спросил я.

– Конечно же, нет!

В голосе у нее тявкнула злость, чем Сара очень напомнила мне свою мать. Она стала отталкиваться назад, и ноги безжизненно поволоклись вслед за ней. Вцепилась в подлокотники инвалидного кресла и затащила себя на сиденье. Потянулась вниз к одной из ног, и ее взгляд, словно светящийся изнутри искусственным люминесцентным светом, опять зацепился за меня.

– Нечего так пялиться, молодой человек.

– Простите, – сказал я и перевел взгляд в поисках чего-нибудь интересного на противоположном берегу реки. Но все равно чувствовал ее у себя за спиной – как она возится, устраивая ноги и ступни.

– Да вообще-то ничего страшного… Я не так уж часто вижу людей. Иногда забываю, что тут действительно есть на что пялиться.

– Вы управляетесь с каноэ получше большинства остальных.

– Это мое единственное упражнение. Вот, так-то лучше. – Я повернулся обратно. Она уже окончательно устроилась в кресле. – Ну что, двинем к дому?

Ухватившись за ободья колес, Сара развернула кресло, не дожидаясь ответа. Погнала его вверх по склону сильными, резкими толчками. Возле хижины свернула на зады.

– Мостки для въезда сзади, – объяснила она.

Внутри ловко подкатила к холодильнику и вытащила кувшин.

– Чаю?

– Не откажусь.

Я наблюдал, как со скупой рассчитанной точностью она управляется с делом. Стаканы из низко расположенного шкафчика. Лед из отдельной морозилки на полу. Я оглядел внутренность домика. Мы находились в просторной центральной комнате, главное место в которой занимал камин из дикого камня; камни были коричневые и все разного размера – наверняка вытащенные из земли среди деревьев. Место выглядело спартанским и чистым. Наконец Сара вручила мне стакан.

– Спасибо, очень кстати.

Подкатывая к передней двери, бросила через плечо:

– Ты на пути сюда встретил Кена?

Мы выдвинулись на крыльцо. Усевшись на стул, я пригубил чай, который оказался терпким и горьким.

– Любопытный тип.

– Когда-то в незапамятные времена он делал больше денег, чем ты можешь себе представить. Было дело, семизначную цифру в год выколачивал. А потом что-то изменилось. Отдал все своим детям и попросил у меня разрешения немного пожить тут. Это было шесть лет назад. Каноэ – это его идея.

– Довольно необычное у него обиталище.

– Автобус уже стоял здесь, когда я купила этот участок. Я и сама в нем жила, пока мне не построили этот дом.

Пошарив рукой, Сара вытащила из нагрудного кармана рубашки косяк. Прикурила его от дешевой зажигалки, сделала глубокую затяжку и позволила дыму медленно изливаться с губ. Предложила потянуть и мне, но я отказался.

– Как знаешь, – произнесла она, и я посмотрел, как хозяйка дома вновь приникает к самодельной скрутке, как втягивает дым множественными короткими вдохами, напрягая подбородок перед тем, как выдохнуть. Затем опустилась пониже в кресле и умиротворенно изучила яркий мир вокруг.

– Итак, вы знакомы с Грейс? – спросил я.

– Чудесная девочка. Мы разговариваем с ней время от времени.

– Это вы продаете ей дурь?

– Господи, да нет, конечно! Я никогда не стала бы продавать дурь такому вот дитя природы… Да никогда в жизни!

Сара еще раз затянулась, а когда заговорила опять, слова словно налезали друг на друга:

– Я давала ей дурь за так. – На лице у нее был смех. – Ой, только не надо делать такой серьезный вид! Она уже достаточно взрослая, чтобы жить своим собственным умом.

– Знаете, на нее тут недавно напали. Сразу после того, как вы последний раз с ней виделись.

– Напали?

– Очень сильно избили. Это случилось в полумиле к югу от мостков. Я надеялся, что, может, вы видели что-нибудь… Какого-нибудь человека на лодке или на тропе. Что-нибудь такое.

Смех испарился, и пасмурность вернулась на то же место, где и была.

– Она в порядке?

– Будет в порядке. Она в больнице.

– Я тогда поплыла к северу, – произнесла после некоторой паузы Сара. – И не видела ничего необычного.

– А Кен Миллер знает, кто она?

– Да.

– Вы достаточно хорошо его знаете?

Она отмахнулась:

– Он совершенно безобидный.

Сара еще раз приникла к косяку, а когда дым покинул ее легкие, то унес с собой и львиную долю ее жизненной энергии.

– Классная тачка, – пролепетала она, но эти слова не несли никакого смысла. Просто моя машина оказалась в поле ее зрения.

– А откуда вы меня знаете? – спросил я.

Ее глаза метнулись в мою сторону, но она ничего не ответила. Лишь попросила меня взамен:

– Лучше расскажи, как ты меня нашел.

– Ваша мать думала, что вы живете где-то в этих краях.

– А-а, – только и сказала она, и в этом единственном звуке таилась какая-то мрачная история.