Джейн Корри - Я отвернулась

Стихи. Почему это слово звучит «звоночком»? Я сглатываю комок в горле.

Затем Барбара получает разрешение суда вызвать на трибуну Кэрол. Меня тошнит от одного взгляда на нее.

— Скажите, Роджер говорил по телефону с вами, когда его жена, по ее собственному признанию, напала на него?

— Да.

— А вы можете рассказать нам подробности вашего разговора?

— Несколько месяцев назад Роджер порвал со мной, сказав, что его жена себя порезала, потому что не в силах вынести его ухода. Поэтому он решил «поставить семью на первое место». — Последнюю фразу она произносит ироническим тоном. — Слегка поздновато опомнился, сказала я ему.

Я вижу, что некоторые присяжные хмурятся.

— Но в то утро я встретила в городе его жену. Она выглядела счастливой, а я… ну, я почувствовала ревность. Она не заслуживала Роджера. Я была той, кого он по-настоящему любил. Не она. Он остался с ней просто из чувства долга.

— Вы разговаривали с миссис Холлс?

Кэрол пожимает плечами:

— Возможно.

— Вы не могли бы сообщить суду — что именно вы, «возможно», сказали?

Теперь она избегает встречаться со мной взглядом.

— Я сказала, что мы с Роджером по-прежнему встречаемся.

— Это было правдой?

Она смотрит в пол.

— Нет. Я собиралась вернуться в Лондон. Мне следовало уехать раньше, но поиски нового жилья затянулись.

— Вы говорили еще какую-нибудь ложь?

Теперь она выглядит слегка пристыженной.

— Намекнула, что была с Роджером, когда он выбирал игровой домик для внука. На самом деле я случайно оказалась в садовом центре и увидела, как он его покупает. Он был с маленьким мальчиком и притворился, что не заметил меня. Но я-то знаю, что это не так.

Мои мысли возвращаются к словам Роджера, когда я обвинила его, что он покупал домик с Кэрол. «Все совсем не так…» — попытался оправдаться он.

— А что случилось после того, как вы ей это сказали?

— Она назвала меня лгуньей. — Лицо Кэрол мрачнеет. — Это было на главной улице. Любой мог услышать. Я пришла в ярость. И поэтому, когда вернулась домой, позвонила Роджеру.

— И что он сказал?

— Он сказал, что хочет остаться с женой. Но потом я услышала ее голос. Было ясно, что она поймала его за этим разговором.

— В котором часу это было?

Она элегантно пожимает плечами:

— Точно не знаю. Примерно после обеда.

— И что же произошло потом?

— Роджер перезвонил и сказал, что больше не хочет со мной общаться. Он настаивал, что все кончено и просил больше никогда не связываться с ним. Тогда я…

Она замолкает.

— Пожалуйста, продолжайте, миссис Кент.

— Я пригрозила покончить с собой, если он не вернется ко мне. Я не имела это в виду. Я просто хотела, чтобы он оставил эту глупую женщину и был со мной…

Ее голос срывается. Она плачет. Я вспоминаю умоляющий тон Роджера по телефону. Он пытался отговорить ее от этого…

Дальнейшая часть процесса снова расплывается в моей голове, но я осознаю, что выступают различные свидетели, которые все как один рассказывают о моем «хорошем поведении» — в том числе подруги из Комитета помощи бездомным, Независимого наблюдательного совета и Продовольственного фонда. Выходит мужчина сурового вида, который утверждает, что спал рядом со мной в плимутском самозахваченном доме-коммуне, и что другой мужчина оттуда, по имени Ник, часто подбирал бездомных женщин, чтобы использовать их как «мулов» для транспортировки наркотиков. И опять же, я ничего такого не помню. От этого я чувствую себя странно и неуверенно. И виновато. Как такое возможно, что я прожила другую жизнь и ничего о ней не знаю?

Появляется и наш сосед, подтверждая мои слова.

— Этот малец проник через дыру в заборе — я и не заметил, что подрядчики повредили панель, когда копали пруд, — и полез прямо в воду. Я как раз работал в саду и успел добежать. Водоросли опутали воротник его футболки — беднягу чуть не затянуло на дно, — так что мне пришлось ее снять, прежде чем вытащить мальчонку. Я заворачивал его в полотенце возле дома, когда его бабушка проломилась сквозь забор. Я пытался ее окликнуть, но она была будто в трансе. Просто стояла и смотрела на пруд. Я побежал к ней, но она уже снова исчезла за забором. Я подумал, что она хочет обойти вокруг и зайти через парадный вход, поэтому просто отвел Джоша в дом и стал ждать. А потом мы пошли к Холлсам, но нам не открыли.

Выступает викарий из Корнуолла — с мальчишеской нескладной фигурой. Барбара рассказывала мне и об этом свидетеле. И снова — я не помню, хотя его оранжевые кроссовки будят что-то в душе.

— Я решил дать показания, когда прочитал об этом деле в газетах, — говорит он. — Я узнал на фотографии женщину, которой пытался помочь, когда обнаружил ее в своей церкви. Мне кажется, она убежала, потому что решила, что я обвиню ее во взломе ящика для пожертвований. Но я сразу заподозрил банду из Фалмута, которая уже доставляла нам неприятности раньше. — У него опечаленный вид. — Она исчезла прежде, чем я успел ей сказать.

Я там была?

— Я заметил, что на молитвенном дереве появилась от нее записка, — добавляет он.

Мой адвокат кивает:

— Присяжным уже предоставлена фотография этого доказательства, но не могли бы вы сообщить суду больше подробностей?

— С превеликой радостью. У нас есть небольшое искусственное дерево в задней части церкви и листочки бумаги рядом, чтобы люди писали молитвенные послания Богу, а затем вешали их на ветки. — Викарий засовывает руку в карман. — Собственно, я принес записку с собой.

— Не могли бы вы прочитать ее вслух?

— Конечно. Это слова из «Колыбельной» Брамса. «Спи спокойно, малыш, спи спокойно, малыш…»

Песня, которую я обычно пела Майклу, когда укладывала его вечером спать! Та самая, которую пела мне мама, хотя я понятия не имела, что у нее есть автор. Слезы катятся по моим щекам.

— Вызывается Питер Гордон! — говорит секретарь.

Питер? Я напрягаюсь. Неужели «мой» Питер?

Я впиваюсь глазами в довольно унылого седовласого мужчину, идущего через зал к свидетельской трибуне. Как возможно, что это тот мальчик, которого я когда-то знала и который изменил мою жизнь много лет назад? Который оттолкнул меня от секса, потому что я чувствовала себя слишком виноватой после наших обжиманий в саду Дэниелсов, приведших к смерти Майкла. Я легко могла бы пройти мимо него на улице, не узнав. Он бросает на меня быстрый взгляд и отворачивается.

— Это правда, что вы были с миссис Холлс в день трагических событий, касающихся ее брата Майкла?

— Да.

Он говорит таким тихим голосом, что его едва слышно.

— Погромче, если вам не трудно, мистер Гордон.

— Да, — повторяет Питер со страдальческим видом. Затем он обращается к присяжным так, как будто судят его. — Я прожил с чувством вины всю жизнь. Я виню себя — там была не только Элли. Мы пытались скрыться от Майкла, чтобы хоть немного побыть наедине. — Он закрывает лицо ладонями.