Рут Уэйр - Поворот ключа

— Извини, я не всегда такая неряха.

Бесстыдное вранье! Дома в Лондоне я сбрасывала нижнее белье в угол комнаты и стирала только тогда, когда заканчивалось чистое. В Хетербро я старалась поддерживать репутацию безупречной аккуратистки, но продержалась недолго.

Джек тем временем прошел в угол комнаты и подергал ручку.

— Ты об этой двери говорила?

— Да.

— А другие ключи пробовала?

— Ага, все, что смогла найти.

— Посмотрим, может, какой-нибудь из этих подойдет.

На связке висело два с лишним десятка ключей разной величины. Самый огромный — черный железный ключ, очевидно, служил для запирания ворот, пока их не снабдили электронным замком, а маленькие медные могли подойти разве что к ящикам стола или сейфам.

Джек начал с ключа среднего размера, затем попробовал другой, чуть побольше. Тот вроде бы подошел, однако не проворачивался до конца. Джек брызнул в скважину смазки и сделал еще одну попытку. Ключ повернулся на четверть оборота и застрял.

— Гм… может, его просто заклинило, — задумчиво пробормотал Джек. — Силу прикладывать нельзя, боюсь сломать. Попробую еще парочку.

Он поочередно вставил в замок четыре или пять ключей подходящего размера. Те либо проворачивались свободно, либо застревали, не пройдя и четверти оборота. В конце концов Джек решил вернуться ко второму.

— По-моему этот самый подходящий, — сказал он. — Попробую надавить на него посильнее, а сломается — вызовем слесаря. Пожелай мне удачи.

— Удачи, — сказала я, и Джек начал поворачивать ключ.

Я заранее сморщилась, глядя, как он давит на ключ: сильнее, еще сильнее, и в конце заметила, что стержень начал сгибаться.

— Стоп! — крикнула я.

Одновременно с моим криком раздалось победное восклицание Джека, громкий скрежет и щелчок. Ключ совершил полный оборот.

— Готово! — Джек встал, вытирая руки, повернулся ко мне и отвесил шутливый поклон. — Окажете мне честь, миледи?

— Нет! — вырвалось у меня. — То есть я не против. Как хочешь. Только предупреждаю: если там крысы, я буду кричать.

Опять вранье: крыс я не боюсь. Я вообще не робкого десятка. Ненавижу стереотипы: слабая женщина, которая прячется за спину сильного мужчины, и все такое. Но Джек не лежал ночью без сна в моей комнате, прислушиваясь к жуткому скрипу над головой.

— Ладно, тогда принимаю удар на себя, — подмигнул мне Джек, повернул ручку и открыл дверь.

Не знаю, чего я ожидала. Лестницы, уходящей во мрак или темного коридора, увешанного паутиной. Я затаила дыхание, вглядываясь в темноту. Меня ждало разочарование. Там оказался просто еще один шкаф. Очень пыльный, кое-как обшитый, со щелями между досками, и значительно меньше того, которым я пользовалась. Сантиметрах в двадцати от потолка висела пустая штанга для вешалок, слегка перекошенная.

— Гм… странно, — задумчиво произнес Джек, бросив связку ключей на кровать. — Даже очень.

— Ты имеешь в виду, зачем запирать вполне пригодный для использования шкаф?

— Это само собой, но я имел в виду сквозняк.

— Сквозняк? — непонимающе повторила я.

— Посмотри на пол.

По половицам, там, где ветер задувал пыль в щели, тянулись полосы, и, внимательно присмотревшись к пыльной гипсокартонной плите внутри шкафа, я заметила такие же.

Приложив руку к щели, я почувствовала прохладный ветерок и застоялый запах сырости — точно такой же доносился из замочной скважины в ту бессонную ночь.

— Ты считаешь…

— Там что-то есть. Проход заколочен.

Джек прошел мимо меня и стал рыться в инструментах, а я вдруг потеряла всякую уверенность, что хочу туда попасть.

— Постой, Джек… Наверное, не надо… Сандра может…

— Ничего страшного, я потом заколочу даже лучше, чем было, и вообще, она обрадуется, что мы нашли еще один шкаф.

Он достал из сумки небольшой ломик. Не успела я открыть рот, чтобы придумать отговорку — беспорядок, шум, — как раздался треск, и в комнату вывалился кусок гипсокартонной перегородки. Джек осторожно прислонил гипсокартон к внутренней стене шкафа, не прикасаясь к ржавым гвоздям в углах, и гулко сказал откуда-то из глубины:

— Ага!..

— Что там? — встревоженно спросила я, пытаясь заглянуть в проем, который заслоняла широкая спина Джека.

— Взгляни-ка. — Он отступил назад. — Ты была права!

Все как я представляла. Деревянные ступени, клочья паутины, лестница, уходящая в темноту.

У меня пересохло во рту.

— Фонарик есть? — спросил Джек.

Я покачала головой.

— У меня тоже. Обойдемся телефонами. Осторожно, здесь гвозди.

Я оцепенела. Джек поднимался по узкой лестнице, луч фонарика прорезал темноту. Скрип… скрип… Звук походил на тот, что я слышала прошлой ночью, однако в нем было что-то новое — какая-то основательность. Шаги, сопровождаемые треском гипсокартона, были быстрее и звучали реальнее.

— Ни хрена себе! — раздалось сверху. — Роуэн, иди сюда, ты должна это увидеть!

В горле встал ком. Страх на мгновение пригвоздил меня к месту и лишил дара речи. Я боялась спросить у Джека, что он там нашел. И все же дрожащими пальцами включила фонарик и шагнула в темноту.

Джек стоял посреди чердака, ошарашенно озираясь вокруг. Фонарик он выключил. В комнате царил полумрак, словно здесь было маленькое окошко. Я потрясенно рассматривала стены, мебель… перья . Повсюду перья. На сломанном кресле-качалке в углу, в покрытой паутиной колыбели, на расшатанном кукольном домике и на пыльной грифельной доске, поверх горы сломанных фарфоровых кукол под стеной. Перья, перья… не пух из разорвавшейся подушки, а жесткие, черные — маховые перья ворон или воронов. И запах смерти.

Однако еще сильнее меня ужаснули стены — вернее, то, что на них написано. Черным карандашом, неровными печатными буквами, с ошибками, так что я не сразу разобрала слова. А когда прочла крупные буквы над небольшим камином, то отшатнулась, как от удара. Сразу вспомнилась тарелка Мэдди. Нинавидем тибя . Увидев эту надпись здесь, в запертом и заколоченном помещении, куда никак не могла попасть Мэдди, я чуть не сошла с ума от ужаса. Подняв фонарик, я стала читать остальные надписи.

Призроки тибя ни любят

Ани тибя ни навидят

Мы хатим чтоп ты ушла

Призроки сердяца

Ани тибя нилюбят

Ухади

Ани злы

Мы тибя нинавидем

Нинавидим тибя

Уберайся

Мы тибя нинавидем

«Нинавидем тибя» — снова и снова, от крошечного послания концентрированной ненависти в углу у двери до гигантских расползшихся букв над камином.

Меня надолго выбили из колеи эти слова, скользящие по испачканной соусом тарелке. Здесь, нацарапанные на каждом сантиметре свободного пространства, они казались особенно зловещими. В ушах вновь зазвучал рыдающий голос Мэдди: призракам это не понравится .