Джейн Шемилт - Учись тонуть

Сэм был здесь, под деревом, три дня назад, за сутки до того, как его похитили. Листья отражались в его голубых глазах, он шевелил ручками и ножками. И был невредим. Оставив детей с Пео, я ухожу в дом, у меня колотится сердце, глаза и горло жжет. Я чувствую себя больной, словно душевные муки — это вирус, растущий и размножающийся в каждой моей клетке.

Меган по-прежнему не отвечает на звонки. Лицо Сэма вдруг возникает на экране ноутбука, когда я ищу в интернете новости. Его фото с паспорта увеличили, пятно отчетливо видно, оно кажется алым, более ярким, чем в действительности. Я касаюсь его на экране. Сэм смотрит мне в глаза серьезным и полным надежды взглядом. Текст напыщенный.

« Младенец Сэм, единственный сын английских врачей, приехавших в Африку с миссией милосердия, пропал сорок часов назад. Вырванный из лона семьи …»

« Доктор Джордан возвращается после приема пациентов и обнаруживает, что ее сын Сэм исчез …»

« У преуспевающей пары похитили единственного сына …»

« Трагедия британских граждан …»

Пресса конвертирует наше отчаяние.

Ни в одной статье не упоминается торговля людьми. Додумаются ли те, кто прочтет эти строки, поискать там, где торговцы людьми прячут свой товар? Я переношу ноутбук на широкий подоконник, отсюда лучше видно девочек в саду. Элис сидит на коленях. Зоуи перекатилась на спину, держит кальку перед собой и размахивает ею.

Наверняка прибыли торговцев людьми колоссальны, иначе они не стали бы рисковать. У кого хватает денег расплачиваться с ними? Эстер говорила о политиках и бизнесменах, покупающих власть по цене флакона со снадобьем. « Веки, кисти рук, яички …» — шептала она. Я прижимаюсь лицом к оконному стеклу, увлажняя его своим потом. « Руки и ноги ».

За окном Элис сидит на коврике, неподвижная, как статуэтка. Я быстро набираю в поисковике: « Лекарства из человека ». Страница обновляется мгновенно, будто люди ведут в интернете поиск по этим словам чаще, чем выбирают одежду или место, куда поехать в отпуск.

«… изъятие частей тела у человеческих существ для использования в качестве лекарств или для магических целей… с XIX века, рост популярности во время экономической напряженности… предмет городского фольклора …»

« В 1994 году в Мочуди, Ботсвана, четырнадцатилетняя Сегаметси Могомотси продавала апельсины у дороги, чтобы выручить деньги на школьную экскурсию. Какие-то мужчины купили весь ее товар, но мелочи у них не оказалось. Она прождала весь день. Мужчины вернулись, сунули ей в рот кляп, затащили в буш и разрезали на куски… Обвинения никому предъявлены не были… подозревается коррумпированная полиция… студенческие волнения… при участии Скотленд-Ярда …»

Ужас словно выплескивается с экрана монитора и заполняет всю комнату. От него вибрирует воздух, и я не сразу осознаю, что снаружи кричат. Бросив взгляд в окно, я вижу на коврике только двух человек вместо трех. Стоя рядом с Зоуи, Пео громко зовет Элис.

Я сталкиваю ноутбук с колен на подоконник и срываюсь с места. Все комнаты пусты. Поверхность пруда за домом ровная, тростник не колышется. Я бегу по подъездной дорожке и вижу за деревьями машины. Огибаю последний поворот, и моему взгляду предстает Элис. Она стоит лицом к воротам. Одновременно с облегчением на меня накатывает тошнота. Я замедляю шаг и подхожу как раз в тот момент, когда какой-то мужчина с микрофоном в руке, перегнувшись через забор, зовет мою дочь к себе. За его спиной фургоны, спутниковые антенны и целый лес штативов. Десятки фотоаппаратов в унисон щелкают затворами. Откуда все это взялось?

Незнакомец резко поворачивает голову в мою сторону. У него бледное, поросшее щетиной лицо, каштановые волосы кудрявятся, спускаясь сзади до выреза футболки, маленькие глазки ловят мой взгляд. Рядом девушка-тсвана поднимает фотоаппарат повыше, целясь в меня объективом. За ней толпятся остальные — море коричневых и белых лиц. И все не сводят с меня глаз. Как можно осторожнее отвернув от них Элис, я веду ее прочь. Вслед нам громко кричат:

— И все-таки что произошло?

— Что вы видели?

— Как вы держитесь?

— Где ваш муж?

— Кто, по-вашему, мог это сделать?

— Каково вам сейчас?

Мне хочется крикнуть, что я не держусь, а умираю, что лучше смерть, чем пытка неизвестностью, когда каждую минуту гадаешь, мучается ли Сэм, плачет ли. Или умирает. Что я хочу, чтобы земля разверзлась и поглотила их всех вместе с фотоаппаратами, фургонами и ужасными, бесцеремонными вопросами.

Зоуи кидается к сестре с объятиями и громко рыдает. Пео гладит ее по голове, а потом сворачивает коврик, собирает книги и свое рукоделие, и они возвращаются в дом.

Нам нужны эти журналисты. Нужны все эти люди с фотоаппаратами, камерами, микрофонами и блокнотами. И я возвращаюсь к воротам. Перекрикивая щелчки затворов и вопросы, я заставляю себя поблагодарить всех за внимание к нам и объясняю, что в полиции они смогут узнать больше. Сквозь прутья ворот мне суют визитки с номерами и адресами электронной почты, новая волна вопросов сопровождает меня на обратном пути.

Тишина в доме расстилается прохладной простыней. Элизабет уводит девочек на кухню. Дверь, приоткрывшись, выпускает аромат свежей выпечки. Пять минут спустя прибывают Копано и Гудвилл. Они невозмутимо выходят из машины. Должно быть, сквозь заслон у ворот они пробились без труда. Им это не впервой. Копано направляется в сад, Гудвилл следует за мной в дом. Втиснувшись в то же кресло, он достает блокнот. Листает его и поднимает голову, без улыбки глядя на меня.

Он прочитал письмо про Теко, которое Адам отправил ему по электронной почте, и теперь хочет узнать о ней все. Я объясняю: нам кажется, она сбежала от испуга, а не из чувства вины, но это лишь наше предположение.

— Откуда она? Как ее фамилия? Где ее семья? Деревня?

Ни одного ответа я не знаю. Она ускользнула тенью, такая же бесплотная и безмолвная, как в момент нашего знакомства.

Я описываю цепь событий, которые привели Теко к нам: Меган, Дэвид, сиротский приют, так и не найденный Адамом. Гудвилл записывает номер Меган и выходит из дома, чтобы позвонить ей. Возвращается он с плотно сжатыми губами. Значит, тоже не смог с ней связаться.

— Важно разыскать эту Теко, — говорит Гудвилл, снова усаживаясь с блокнотом. — Она могла что-то заметить. Но опыт мне подсказывает, что таких преступлений молоденькие девушки не совершают. Ее причастность маловероятна. Она не исчезла с вашим сыном, как я и предполагал. Кому-то пришлось разбить стекло, чтобы попасть в вашу комнату. Будь Теко с похитителями заодно, она просто открыла бы им двери.

— Она не знала, где хранятся ключи. Я убрала их, — сказала я. — Но входная дверь днем не запирается. Если бы она помогала сообщникам, то показала бы им этот путь.