Джеймс Кэрол - Дом 17 по улице Черч-роу

— То, что я вам предлагаю, это элитный, выполненный на заказ сервис. Я спроектирую дом, о котором вы всегда мечтали, а профессор Мюррей снабдит его уникальной компьютерной системой, которая подогнана под ваши нужды. Дом «17» по Чёрч-роу дает лишь слабое представление о том, что вообще возможно.

— Но для того, чтобы вывести это на новый уровень, понадобятся деньги? — предположил Мо.

Катриона кивнула.

— Какова цена вопроса?

— Десять миллионов.

— И что мы за это получаем?

— Двадцать процентов акций моей компании.

Она готова была поднять ставку и до тридцати процентов, но не выше. В конце концов, это была ее компания. Она построила ее с нуля. Ей казалось убийственной мысль о том, чтобы отдать даже один процент, но ей отчаянно нужны были деньги, а это толкает людей на отчаянные поступки.

— Будем на связи, — подытожил Мо.

Она не была готова к тому, чтобы закончить разговор. Она хотела продолжать, пока они не уверовали бы во все это так же, как она сама. Она хотела рассказать им обо всех тех сногсшибательных вещах, которые она запланировала, о тех потрясающих зданиях, которые она собиралась спроектировать. Она хотела объяснить им, что, совершая столь великие дела, как это, можно повлиять на ход будущего. Это, однако, не принесло бы пользы. Трое мужчин, сидевших напротив нее, не интересовались великими делами, все, что их интересовало — это деньги. Это был решающий фактор для них. Она убрала свой ноутбук обратно в кейс, чувствуя, что за каждым ее движением пристально наблюдают. Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не уставиться на них в ответ.

Катриона покинула конференц-зал и прошла к лифту. Она смотрела, как меняются цифры этажей, пока спускалась вниз, и просто хотела поскорее убраться отсюда ко всем чертям. Звонок поступил десять минут спустя, когда она уже шла по мосту Саутварк. « Спасибо, хотя и не за что» . Это было не то, что ей хотелось услышать, но это было то, чего она и ожидала. Катриона повесила трубку и издала неопределенный рык, достаточно громкий, чтобы шедший перед ней мужчина обернулся.

— На что уставился?

Мужчина быстро отвернулся и пошел быстрее, торопясь увеличить дистанцию между ними. Катриона остановилась и посмотрела на реку, тянущуюся через город. Тауэрский мост громоздился самой яркой деталью пейзажа, но она едва замечала его.

Ее палец двигался вдоль экрана телефона, нажимал и свайпал, в то время как сама она практически не осознавала, что делает. Через секунду она уже смотрела на Никки, которая сидела на кухне, уставившись в пустоту и пребывая где-то в своем мире. Ее щеки блестели, словно она плакала. Катриона переключилась на другую камеру. Нет, Никки смотрела не в пустоту, а на что-то на кухонном мониторе. Дисплей телефона был маленьким, кухонный монитор в нем еще меньше, так что ей потребовалось время, чтобы понять, что миссис Роудс смотрела на Беллу.

Может быть, глядя на Беллу, она каждый раз по-новой начинала скучать по Грейс. Это должно было быть суровым испытанием, учитывая еще и то, что девочки были близнецами. Должно быть, каждый раз глядя на Беллу, она видела Грейс. Катриона снова и снова задавалась вопросом, чем готова мать пожертвовать ради своего ребенка? В случае самой Катрионы ответ был «ничем». Ее собственная мать ушла, чтобы начать новую жизнь с новым мужчиной. У нее даже родилась другая дочь — сводная сестра Катрионы, которую та никогда не видела. Напоминала ли она о той дочери, которая осталась в прошлом? Даже если и так, мать никогда не делала попытки вернуться и найти ее. Даже поздравительной открытки на День рождения или Рождество от нее ни разу не приходило.

Но Никки на ее мать похожа не была. Одного взгляда на нее с Беллой было достаточно, чтобы понять, что ради дочки та сделает что угодно.

Что угодно.

Лора Сантос появилась в поле зрения, и Катриона прибавила звук, чтобы слышать, о чем они говорят. Слушая, она уже думала о своем следующем шаге. Если план «А» провалится, ты переходишь к плану «Б». Так ты продолжаешь идти вперед. Катриона ткнула в экран телефона и стала листать список контактов. Она нашла нужное имя, начала звонок, включила режим громкой связи, потом перешла обратно на экран, чтобы увидеть, как Лора достает телефон и выходит из кухни. Телефон Катрионы пропустил еще несколько гудков, прежде чем на том конце сняли трубку. Она выключила громкую связь и приложила телефон к уху.

— Сделай это, — сказала она.

Слезы еще не высохли на щеках Никки, когда Лора Сантос, наконец, появилась в кухне. Слезы грусти, слезы скорби. Слезы ярости. Из-за языкового барьера потребовалось немало времени, чтобы выпытать всю правду у Люсианы. В конечном итоге истина оказалось печально проста: в больнице облажались, и в результате София умерла. Лора подошла к столу-острову, выдвинула стул и присела. Она взяла Никки за руку. В ее взгляде читалась отчасти искренняя забота, отчасти — профессиональный интерес.

— Что стряслось? — спросила она мягко.

— Мне только что позвонила сестра Софии. Она получила результаты вскрытия. В больнице совершили ошибку и назначили Софии неверное лечение. Это и спровоцировало ее сердечный приступ.

Если до того в лице Лоры читалась забота и интерес, то теперь она нахмурилась.

— Как такое могло случиться?

Никки пожала плечами.

— Я задаю себе тот же вопрос. Конечно, на этом этапе никто не признает свою вину. Им нужно провести расследование. Но в любом случае это вина больницы. В смысле, София не сама это с собой сделала.

— Должна же там быть система проверки, чтобы предотвращать подобные вещи? Я имею в виду, разе все это сейчас не делают компьютеры?

— Вероятно. Но кто-то все еще должен печатать прописанные лекарства вручную. Готова поспорить, именно там и закралась ошибка. Национальное здравоохранение разрывается на части. Все перерабатывают. Ошибки совершают постоянно, — Никки запнулась и покачала головой. — Люсиана обмолвилась, что думает подать иск против больницы, и я надеюсь, она это сделает. Надеюсь, она вытрясет из них все, что только сможет, до последнего пенни.

Лора дождалась, чтобы Никки посмотрела на нее:

— Злиться сейчас — это даже хорошо, но смотрите, чтобы это чувство не поглотило вас полностью.

— Я не злюсь, я в ярости. Это несправедливо, — она хмыкнула с горькой иронией. — Справедливо . А что вообще справедливо?

Лора не ответила. Она пристально вглядывалась в Никки.

— Извините, — быстро сказала Никки. — Даже не знаю, с чего это я вдруг.

— Вообще-то, думаю, знаете и знаете наверняка.

Никки ничего не ответила. Она чувствовала, как горят ее щеки от стыда, что ее так легко раскусить.

— Никки, я понимаю, что я тут ради Беллы, но если вы хотите поговорить, то я довольно хорошо умею слушать.