Джеймс Кэрол - Дом 17 по улице Черч-роу

Лора снова обратила к ней внимательный взгляд, ожидая ответа. Никки уже собиралась было сказать, что с ней все нормально, но это слово утратило свой смысл точно так же, как слово «справедливо».

— Я бы хотела, чтобы мы никогда не переезжали сюда. Если бы мы остались жить в нашем старом доме, София все еще была бы жива.

Слова эти она произнесла тихо, как признание.

— Никто не знает, что готовит ему будущее, Никки. Ты понимаешь это лучше, чем кто бы то ни было.

Никки открыла было рот, но не произнесла ни слова. Снова закрыла его. А через некоторое время сказала:

— Знаете, часть меня была против переезда, потому что я не хотела оставлять Грейс в прошлом, — она покачала головой. — Я знаю, это безумие, правда же?

— Нет, это совершенно понятно. За свою практику я встречала очень многих родителей, и всех их объединяет одно: они все бы отдали за то, чтобы перевести стрелки часов назад. Причина, почему они так держатся за прошлое, в том, что там их ребенок. Тем не менее их привязанность к прошлому неизбежно становится такой прочной, что они уже не могут двигаться вперед, — Лора ободряюще улыбнулась. — Но вы движетесь вперед, Никки.

— Правда?

Лора кивнула.

— Да, это чистая правда. Покупка нового дома — первый шаг на этом пути.

— О’кей, но если так, то почему все полетело к чертям, стоило мне сюда переехать?

— Переезд в новое жилище — это серьезная перемена. Это одна из самых стрессовых перемен, с какими может столкнуться человек. По степени стресса переезд на одном уровне с разводом или потерей близкого. Вы испытываете трудности, стараясь привыкнуть к этой перемене, вот и все, — пауза и еще одна ободряющая улыбка. — Отдайте себе должное. То, что вы сделали, очень смело.

Никки энергично замотала головой.

— Нет, все полетело к чертям.

— Вас кренит к максималистскому образу мыслей. На самом деле ведь не все полетело к чертям, правда ведь?

— Ладно, может быть, и не все, но подумайте о том, что случилось с Софией.

— Мы уже говорили об этом. Смерть Софии никак не связана с вами. В больнице ошиблись с лечением. Вы не в ответе за это.

Никки ничего не сказала.

— Слушайте, Никки, у меня для вас новость: вы не контролируете всю вселенную. Никто этого не может. Будучи людьми, мы хотим верить, что на все есть причина, но это так не работает. Иногда паршивые вещи случаются.

— София мертва. Это больше, чем паршиво, — и она почти добавила, что и Грейс тоже мертва .

— Пожалуйста, не думайте, что я слишком легко отношусь к смерти Софии, потому что, уверяю вас, это не так, — она замолчала и подождала, чтобы Никки подняла на нее взгляд. — Часть вас хочет остаться в прошлом с Грейс. Это совершенно понятно. Если вы позволите этому произойти, то у вас найдется достаточно оправданий, чтобы поступить так. Если вы позволите этому произойти . Даже если вы сами не ощущаете, вы уже проделали такой огромный путь, Никки. Не допустите, чтобы это отбросило вас назад.

— Произошли и другие вещи, — Никки отвела взгляд, и теперь он сосредоточился на поверхности стола.

— Это какие?

В этот раз Никки хранила молчание особенно долго. Она выпалила это не думая, слова сами вырвались, прежде чем она успела поймать их и запихнуть обратно.

— Что еще произошло? — мягко, но настойчиво повторила Лора.

Никки бросила взгляд на кухонный монитор. Белла исчезла, и вернулся Пикассо. Желание увидеть Беллу было таким сильным, что лишь одно сердцебиение отделяло ее от того, чтобы вскочить с места и уйти. Ей необходимо было убедиться, что Белла в безопасности, необходимо было убедиться, что с ней все в порядке. Так она говорила себе, но истинная причина заключалась в том, что она хотела сбежать, потому что начинала чувствовать себя неуютно в этой ситуации. Это чувство она отлично помнила по другим сессиям с психотерапевтом. Но важный момент заключался в том, что, как бы неуютно она себя ни чувствовала, эти сессии помогли ей больше всего. Поэтому она не ушла тогда и поэтому она не уходит сейчас.

Лора внимательно смотрела на нее все с той же ободряющей улыбкой. Она ждала. Никки сделала глубокий вдох и стала говорить. Она начала с телефонного звонка в больницу, когда ее заверили, что с Софией все хорошо, того самого звонка, которого — предположительно — она никогда не делала. Затем она рассказала об эпизоде в тренажерном зале. В некотором смысле об этом говорить было сложнее всего, потому что она мысленно возвращалась в тот момент, и темнота снова сгущалась вокруг нее, грозя проглотить ее, как чудовище из ночного кошмара. Закончила она рассказ снами о Грейс, которые не давали ей спать ночами. Она умолкла и встретилась взглядом с Лорой — первый раз с того момента, как начала свой монолог. Последние пять минут ее внимание было приковано к рукам, сложенным на столешнице, пальцы барабанили по поверхности и хватались друг за друга, словно жили своей собственной жизнью. Проще было говорить с ними, чем с Лорой. И это она тоже помнила с других сессий с психотерапевтами.

— Так что, я схожу с ума? — спросила она.

Лора рассмеялась.

— Могу вас заверить, что нет.

— Вам легко говорить, но люди в здравом уме не страдают от галлюцинаций, когда им кажется, что они совершают телефонные звонки, которых в действительности они никогда не делали.

— У вас не было галлюцинаций, Никки. Ведь звонок отобразился в вашем списке вызовов, верно?

Никки кивнула.

— Это означает, что вы действительно звонили. Как вы отметили ранее, работники здравоохранения просто разрываются, столько у них дел. Насколько же просто кому-то из них ошибиться? А мы знаем, что они порой ошибаются. Давайте признаем, что дать неверные сведения о пациенте — это далеко не так страшно, как прописать неверное лекарство.

— Наверное…

— Что же до инцидента в спортзале, многие люди в аналогичной ситуации были бы напуганы до смерти. Страх темноты — это одна из самых распространенных фобий. Значит ли страх чего-либо, что вы сошли с ума? Нет, не значит. Если бы это было так, то в разряд сумасшедших попали бы мы все, буквально каждый из нас. И давайте не забывать, что свет погас из-за сломанного насоса в бассейне. Иными словами, это была просто еще одна из тех раздражающих вещей, которые жизнь подкидывает, чтобы испытать нас.

— А что насчет телевизора, включившегося посреди ночи? Элис божится, что ничего такого не было.

— Может быть, это все-таки было ваше воображение.

— Значит, я все-таки, возможно, схожу с ума?

— Нет, не сходите с ума, просто видели ночной кошмар. И все. Согласна, он действительно был жуткий, но, в конечном счете, это был лишь плохой сон. У нас у всех они бывают, — пауза, успокаивающая улыбка. — Вы сейчас испытываете огромное напряжение, Никки, это бесспорно, но вы точно не сумасшедшая. И прежде, чем вы меня спросите, да, это мое профессиональное заключение, — она замолчала, и улыбка слетела с ее лица. — Ну а если серьезно захотите поговорить более основательно, можем назначить сессию.