Джеймс Кэрол - Дом 17 по улице Черч-роу

— Не стреляй.

— Единственная возможность предотвратить выстрел — это следовать всем моим указаниям.

Мюррей ничего не сказал. Он с мольбой смотрел на Никки.

— В колене много нервных окончаний, — сказала Кэти. — Можешь мне поверить, будет больно.

— Я сделаю все, что скажете, — быстро отреагировал Мюррей.

Никки застыла с пальцем на курке. Если она усилит давление всего на грамм, пистолет выстрелит. Кэти молчала, и это безмолвие убивало ее.

— Можешь опустить пистолет, Никки, — сказала, наконец, Кэти.

Никки облегченно выдохнула и опустила пистолет. Ее рука дрожала сильнее прежнего, адреналин переполнял ее и подталкивал тревогу к опасному пределу.

— Пожалуйста, просто делайте то, что она говорит.

Мюррей развернулся и пошел в сторону коридора, Никки и Итан шли следом. Каждое окно, мимо которого они проходили, было закрыто жалюзи, и возникало ощущение, будто весь остальной мир перестал существовать. В тот момент вся вселенная начиналась и заканчивалась в этом доме. Никки чувствовала, что Белла была далека, как никогда. Она была где-то там, пока они оставались запертыми здесь. Это было неправильно. Она должна была быть с ней, должна была заботиться о ней и следить за тем, чтобы все было хорошо.

— Где Белла? — спросила она громко.

— О Белле можешь не тревожиться. Она в безопасности и в полном порядке, и пока вы будете сотрудничать, так оно и будет.

Никки нечего было на это ответить. Если бы Кэти отдала Лоре приказ причинить вред Белле, с этим ничего нельзя было бы поделать. Она продолжала идти, следуя за Мюрреем по коридору. Они остановились перед входом в гостиную, и дверь скользнула в сторону, открывшись.

Мюррей вошел в гостиную первым, Никки замыкала шествие. Дверь бесшумно закрылась, заперев их внутри. Все жалюзи здесь тоже были опущены. Могло быть любое время суток, середина ночи или рассвет. Мюррей опустился в кресло, Никки и Итан заняли диван. Моне исчез с экрана, и его место заняло изображение компьютерной комнаты Мюррея. Мониторы были другие, дизайн был более старый. Одна из стен была полностью занята серверами. Они тоже были старее нынешних. Другим был и стол. Громкость была достаточно высокой, чтобы слышно было, как жужжат встроенные вентиляторы компьютера и гремит переносной кондиционер.

Неожиданно на картинке появился Мюррей с топором в руках. Последующие пятнадцать минут он использовал его, чтобы полностью уничтожить комнату, каждую деталь оборудования, каждую часть мебели. Стол превратился в дрова, офисное кресло оказалось расчленено. Электронное оборудование тоже встретилось с взрывом его неистовства. Мюррей разорял компьютерную комнату с оглушительным звуком. В каждый удар топора он вкладывал душу. Воздух наполнился дымом и пылью. Когда он закончил, то сполз на пол и остался сидеть среди искореженного пластика и битого стекла, всхлипывая.

Кэти остановила запись и оставила на экране застывший кадр: Мюррей с высоко занесенным топором и похожий на Джека Николсона в « Сиянии ». В его глазах застыла смесь ярости и безумия. Этот человек ничего общего не имел с тем, который сидел сейчас в кресле.

— Отец пытался убить меня, — сказала Кэти. — Отец пытался лишить меня сознания. Это был осознанный поступок, и он может и должен быть расценен как попытка убийства. Поскольку у меня нет возможности привлечь его к суду, в качестве присяжных будете выступать вы. Никки, можешь высказаться первой. Каков твой вердикт? Отец виновен или нет?

— Пожалуйста, — сказал Итан. — Отпусти нас.

— Я обращаюсь к Никки. Не перебивай.

— Послушай, просто отпусти нас. У тебя конфликт с Мюрреем, не с нами.

— Замолчи, или Никки выстрелит в тебя.

Итан покачал головой.

— Ты можешь заставить ее выстрелить в Мюррея, но в меня она стрелять не будет.

— Потому что любит тебя?

— Именно. Она любит меня.

— Беллу она тоже любит. Кого, по-твоему, она любит сильнее?

Итан промолчал.

— Теперь ты уже не кажешься таким самоуверенным.

Никки читала злость в лице Итана, но злость прикрывала страх, растерянность и фрустрацию. Обычно он был так во всем уверен, так решителен. Таким, как сейчас, ей уже приходилось его видеть, но нечасто.

— О’кей, — сказал он, наконец, — Ты хочешь, чтобы мы подыгрывали тебе в той хренотени, которой ты тут занимаешься, хорошо, мы подыграем. Но мы хотим кое-что за это.

— Это не переговоры.

— Все переговоры. У нас есть то, что нужно тебе. У тебя есть то, что нужно нам. Мы торгуемся. Вот как это работает.

— И что же нужно вам?

— Я хочу, чтобы ты отпустила меня и Никки, и хочу, чтобы ты вернула нам Беллу в целости и сохранности. Сделаешь это, и мы подыграем тебе в любой фигне, какой захочешь.

— О’кей, — сказала Кэти. — Мы договорились.

— Как мы узнаем, что тебе можно доверять?

— Я даю вам слово.

— Нам нужно больше, чем твое слово. Отпусти Беллу.

— Еще рано. Делайте то, что я говорю, и обещаю, вы снова увидите свою дочь.

— Этого недостаточно.

— Что, по-вашему, произойдет, если вы не будете делать то, что я попрошу?

— Не причиняйте вреда Белле, — поспешно вмешалась Никки, — Пожалуйста, только не причиняйте ей вреда, — она повернулась к Итану. — Просто делай, что она говорит.

— Хороший совет. Так каков твой вердикт? Отец виновен или нет?

Никки снова повернулась к экрану. Мюррей в той своей версии, несомненно, был способен на убийство. Она посмотрела на мужчину, сидевшего в кресле. Он был похож на человека, который только что очнулся от плохого сна и понял, что он все еще заперт в этом кошмаре. В этом отношении у них было много общего.

— Я жду, — сказала Кэти. — Отец виновен или невиновен?

— Виновен, — тихо сказала она, потому что именно это Кэти хотела услышать.

— Твоя очередь, Итан. Отец виновен или невиновен?

— Виновен, — ответил Итан без запинки.

Мюррей засмеялся, и Никки и Итан оба обернулись, удивленно глядя на него.

— Пытался ли я уничтожить тебя? — сказал он. — Да, пытался. Я не собираюсь это отрицать. Но я тут не единственный виновный, не так ли, Кэти? Разница в том, что твои руки запачканы настоящей кровью. Кровью Сары. Ты пытаешься представить все так, словно я чудовище, но настоящее чудовище — это ты. Почему бы тебе не показать им, что случилось до того, как я взял в руки топор?

Кэти ничего не сказала.

— Каждая история — это медаль о двух сторонах, Кэти. Разве я не учил тебя этому? Если уж ты собралась чинить надо мной суд, то делай все по правилам. Пусть Никки и Итан узнают историю целиком.

— Сара делала тебя несчастным. Без нее тебе было лучше.

— Но ты не в праве была принимать такое решение. На каком основании ты корчишь из себя и судью, и присяжных, и палача?