Джеймс Кэрол - Дом 17 по улице Черч-роу

— Стой, — крикнула ей Катриона.

Гомез остановилась и обернулась. Катриона подошла и помахала пистолетом в дверной проем, чтобы Гомез проходила. Она хотела постоянно держать ее в поле зрения. Следующая дверь, в которую они заглянули, вела в захламленную кухню. Грязная посуда громоздилась вокруг раковины и остатков завтрака Мюррея на столе: миски с молоком на дне и парой хлопьев, прилипших к стенке, и еще кружки с недопитым кофе. Катриона не стала надолго там задерживаться. В кухне повсюду было потенциальное оружие: ножи, горшки, сковорода — и это только то, что она успела приметить, мельком взглянув. Если бы на Гомез нахлынуло вдохновение, кто знает, что бы еще она могла приспособить. Она бросила последний беглый взгляд на помещение, но не обнаружила ничего, что могло бы дать ей ответы на вопросы, роившиеся в ее голове. Он снова указала Гомез на выход дулом пистолета, а потом последовала за ней в коридор. Последняя дверь на первом этаже вела в ванную, которая была ничуть не приятнее кухни. Одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы понять, что и здесь ничего интересного не было.

— Ладно, пойдем осмотримся наверху, — сказала Катриона. — Там должен быть его рабочий кабинет. Может, в нем мы найдем что-нибудь полезное.

Гомез несколько мгновений смотрела на нее в упор, потом развернулась и пошла назад по коридору. Катриона постоянно держала ее под прицелом. Ступеньки скрипели под их ногами, как деревянная палуба старого корабля; ковер был старым и выцветшим, цветочный рисунок до того вытерся, что было почти невозможно разглядеть в нем цветы. Гомез дошла до самого верха и остановилась. Катриона встала тоже.

— Что-то не так?

— Нет, все в порядке. Здесь две двери справа и одна слева. Они все закрыты, так что я не знаю, которая ведет в его офис.

— Попробуй сначала ту, что слева.

Гомез отвернулась, а Катриона стала взбираться по оставшимся ступенькам. Она опоздала всего на секунду с осознанием того, какую ошибку совершила. Она ожидала, что Гомез пойдет вдоль лестничного пролета, но та поступила иначе. Вместо этого она сделала шаг в сторону и замерла, теперь она была слишком близко. Гомез резко крутанулась и набросилась на нее. Катриона попыталась отступить назад по лестнице, и это была ее вторая ошибка, поскольку она потеряла равновесие. Она вспомнила про пистолет и начала поднимать руку, но было слишком поздно. Гомез налетела на нее, и сила притяжения взяла свое. Верх и низ перепутались, пока она скатывалась по ступенькам, прежде чем неуклюже приземлиться у подножия лестницы и остаться там лежать бесформенной кучей.

В какой-то момент ее глаза закрылись; потеряла ли она сознание или нет, в этом она уже не была уверена. Что она знала наверняка, так это то, что когда ее глаза снова открылись, Гомез стояла над ней, направив на нее дуло пистолета. И снова Катриона не могла думать ни о чем, кроме глушителя. Ее голову наполняла мешанина из мыслей, и ни от одной из них не было проку. Должен был быть какой-то выход из ее положения, но если он и был, она понятия не имела какой. Страх был больше ее самой и не давал думать связно. Она открыла было рот, но прежде, чем успела произнести хоть слово, Гомез прижала палец к губам.

— Сделай нам обеим одолжение и не пытайся умолять.

— Не у-убивай меня, — выдавила из себя Катриона.

Гомез выпрямила руку, в которой держала пушку. Она чуть поменяла позицию, прицеливаясь.

— Я же сказала тебе: не пытайся умолять.

— Извини, — затараторила Катриона; застревавшие прежде слова теперь хлынули потоком. — Тебе нет необходимости убивать меня. Мы можем прийти к соглашению. Должно быть что-то, что я могу для тебя сделать. Может быть, деньги? Я могу достать денег.

Гомез присела возле нее на корточки и прижала глушитель ей между глаз, вдавив его в кожу. Она собиралась нажать на курок. Катриона видела это по глазам. Она убивала и раньше, и она намеревалась убить теперь. Катриона закрыла глаза и зажмурилась покрепче. Глушитель вдавился сильнее, а время пошло медленнее, каждая секунда длилась целую вечность.

— Черт !

Катриона была почти убеждена, что Гомез спустила курок. Но если так, то почему она до сих пор была жива?

— ЧЕРТ!

Катриона открыла глаза. Гомез смотрела на нее сверху вниз и мотала головой из стороны в сторону. Она уже не была похожа на убийцу, скорее казалась растерянной, словно только что пробудилась от кошмара, дезориентированная и испуганная. Она перевернула пушку другой стороной в руке и теперь держала за глушитель. Прежде, чем Катриона успела задуматься, зачем она это сделала, Гомез замахнулась пистолетом, как дубинкой. Последнее, что услышала Катриона, это глухой звук, с которым рукоятка пистолета ударилась об ее голову. Потом все погрузилось в темноту.

Никки бежала по лестнице вниз на цокольный этаж, перескакивая через две ступеньки, рискуя упасть и, тем не менее, каким-то чудом удерживая равновесие. Она остановилась перед комнатой безопасности и прижала ладони к двери. Панель под ее руками ничем не отличалась внешне от тех, что были по обеим сторонам от нее, дверь мог найти только тот, кто знал, что она там есть. Белла была внутри, ее отделяли какие-то несколько метров. Она была так близко, почти на расстоянии вытянутой руки. Итан остановился рядом с Никки. Его лицо было напряженным, и он тяжело переводил дыхание.

— Все в порядке, милая, — крикнула она в дверь, хотя Белла никак не могла бы ее услышать. — Мама и папа тут. Мы вытащим тебя.

Только вот как, черт возьми, им это сделать? Комната безопасности была спроектирована так, чтобы целое войско не смогло пробиться. Она была пуленепробиваемой, огнеупорной и устойчивой к взрывам. Выломать дверь было не вариант. Безнадежность ситуации вдруг обрушилась на Никки всем весом. Запах хлорки из бассейна висел в воздухе, и здесь, внизу, было жарче, оба эти фактора работали не в ее пользу. Она почувствовала, как подкрадывается паника, а вот этого дерьма ей сейчас точно было не нужно. Она зажмурилась и открыла рот в бесшумном крике, чтобы встряхнуться и собраться. Давящее ощущение отпустило, и она скользнула обратно в реальность.

— Открой дверь, Кэти, — подал голос Итан.

Он говорил спокойно, слишком спокойно. Таким тоном он говорил тогда, когда держался уже из последних сил. Она обхватила его здоровую руку своей и слегка пожала, чтобы привлечь его внимание. Он повернулся к ней, и она подала ему предостерегающий знак взглядом. Если начать психовать, это только усложнит ситуацию. У Кэти повсюду были глаза и уши — весь дом был нашпигован камерами и микрофонами. Она смотрит на них и сейчас. Смотрит, слушает. Выносит суждение. Он снова открыл рот, и Никки послала ему глазами еще один сигнал и крепко сжала его руку, чтобы удостовериться, что он понял.