Себастьян Фитцек - Осколок

— Да, разумеется.

Марк закончил разговор, прислонился головой к переднему сиденью и помассировал оба виска. Ни прохладная искусственная кожа, ни мягкое надавливание больших пальцев не помогали облегчить головную боль. Зачем он только купил аспирин плюс С, а не болеутоляющее средство, которое не нужно запивать водой.

— Там сзади все в порядке?

Марк беззвучно рассмеялся.

«Все ли в порядке?»

Да, за исключением того, что девочка, которой он спас жизнь сегодня днем, умерла, а его бывшая жена, которая до недавнего времени лежала в морге, снова ожила, но больше не узнавала его, — а так все просто отлично.

— У вас бывают дни, когда кажется, что Земля вращается в обратную сторону? — спросил он и впервые обратил внимание на водительницу. На странице знакомств она описала бы свою фигуру как «женственная, с округлостями в правильных местах». В реальности она заполняла собой все пространство от двери до рычага переключения передач.

— Как там говорится: остановите Землю, я хочу сойти? — отозвалась она. Смех женщины был приятным и гармонировал с яркими одеждами, укутывающими ее тело. Марк предположил, что у платья африканское происхождение, что подошло бы к трем косичкам раста, которые болтались у нее на затылке. — О да, я понимаю, о чем вы говорите.

«Ага, конечно».

Машина резко затормозила, потому что какая-то парочка обязательно хотела успеть на автобус на противоположной стороне и выпрыгнула перед ними на дорогу.

— Вчера на вашем месте сидел дедушка. Милый старичок. На вид около восьмидесяти лет. Во время поездки он вдруг забыл, куда ему нужно.

«О’кей, может, ты и правда имеешь представление, о чем я».

— Еще хуже. Он даже не сознавал, что находится в такси. Он думал, что я его похитила или типа того.

— И что вы сделали? — спросил Марк и снова посмотрел в окно. Мимо него пронеслась световая реклама аренды автомобилей.

— Детка, в жизни я научилась одному: если другие сходят с ума, оставайся нормальной. — Она дважды посигналила, приветствуя коллегу-таксиста, который повернул перед ней на Фридрихштрассе. — Я просто не обращала внимания на крики и ругань старика и привезла его туда, куда он хотел изначально. То есть абсолютно нормально. К счастью, там его ждала дочь. — Она припарковалась во втором ряду и посмотрела в зеркало заднего вида. — Альцгеймер. Это когда каждый день знакомишься с новыми людьми.

Она так громко рассмеялась, словно только что придумала эту заезженную шутку. Затем подозрительно посмотрела в боковое окно.

— Вы сказали Францозише, 211?

Машина покачнулась, когда водительница повернулась назад.

— Да, а что?

— Тогда я надеюсь, у вас с собой есть шлем.

Она хихикнула и взялась за блок квитанций. Марк махнул рукой и отдал ей последние деньги из своего кошелька. Затем вышел из машины, чтобы убедиться, что это не обман зрения. Потому что то, что он увидел из такси, было настолько невероятно, что он должен был рассмотреть это вблизи.

Дыра.

Чем ближе он подходил к забору, тем медленнее становились его шаги. В конце они стали такими неуверенными, словно он приближался к опасному крутому берегу. В каком-то смысле так и было.

Ветер дул ему в лицо, и дождь застилал глаза. Но не настолько, чтобы он не сумел разглядеть номера домов, которые находились справа и слева. Марк ужаснулся.

Это невозможно!

Слева 209. Справа 213.

Он сделал еще один шаг вперед и почти уперся носом в табличку, которая запрещала заходить на территорию стройки.

Он снова посмотрел налево, на резиденцию торгово-экономической палаты в доме номер 209. Потом направо, на здание частного банка. Затем уставился вниз. В семиметровую глубокую яму, на месте которой сегодня днем еще стоял дом номер 211 — клиника Бляйбтроя, которая теперь тоже исчезла, как последний оплот нормальности в его расколовшейся на тысячи осколков жизни.

До того как отец Марка умер от цирроза печени в возрасте пятидесяти семи лет, он был бизнес-консультантом, арт-менеджером, владельцем нескольких гостиничных комплексов и казино в Южной Африке, отцом двух внебрачных детей, алкоголиком, композитором, художником комиксов, бодибилдером и даже автором бестселлеров, который добился всемирного успеха под псевдонимом. Все это по совместительству с деятельностью мелкого адвоката. И исключительно в собственных фантазиях.

Конечно, Франк Лукас никому в семье не рассказывал о событиях в своем иллюзорном мире. Впрочем, как и не сообщил Марку, Бенни или своей жене, что маленькая контора, куда он каждое утро отправлялся с пустым портфелем, давно ушла в минус, после того как его проблемы с головой стали отражаться на документах. Но, несмотря на шизоидное расстройство, ему все равно удалось продержаться на плаву еще два с половиной года благодаря некоторым легковерным клиентам. Даже Анна, секретарша в конторе, почти до самого конца приходила на полдня и работала практически бесплатно, пока не поняла, что никогда не станет компаньоном в предстоящем строительном проекте в Бразилии, потому что и это существовало только в фантазиях ее разорившегося работодателя.

Все это — шизоидное расстройство Франка Лукаса и бедственное финансовое положение семьи — выяснилось лишь в тот день, когда в дверь позвонила полиция, чтобы еще раз опросить сестру Марка из-за изнасилования. Полицейские были растеряны. Потому что не было ни насильника, ни сестры. Впервые в жизни Франк рассказал свои выдумки не тому.

Конечно, все они что-то подозревали. И дети, и мать не могли не заметить его перепадов настроения, бессонницу, постоянные приступы пота и склонность к драматизации. Но разве они любили своего отца и мужа отчасти не потому, что он не очень серьезно относился к правде? Из-за его фантастических, романтических, невероятных историй, которыми он завоевал сердце своей жены и которые маленькие Марк и Бенни слушали с открытым ртом? А разве хороший адвокат не должен иногда подвирать, чтобы спасти своих клиентов?

Боясь правды, семья не решалась расспрашивать Франка, когда за воскресным обедом он рассказывал о событиях недели. А его жена все чаще выбрасывала бутылки в контейнер для сбора стекла тайком, чтобы ни дети, ни соседи ничего не заметили. Тем не менее она никогда не верила, что у ее мужа могут быть проблемы с алкоголем, и Марк тоже начал сомневаться.

Хотя позже врачи объяснили ему, что пусть и нерегулярное, но чрезмерное потребление алкоголя стало причиной его галлюцинаций и бреда, однако Марк считал, что скорее наоборот. Его отец никогда не напивался, чтобы попасть в иллюзорный мир. Он все время жил в нем и брался за бутылку лишь в минуты просветления, когда муки самосознания становились невыносимыми. Марк часто спрашивал себя, что может быть хуже момента, когда занавес иллюзий исчезает и взгляду открывается жестокая действительность. Момент, в который ты мечтаешь только об одном — немедленно вернуться в свой привычный мир. Даже если его не существует.