Марьяна Иванова - В чём дело, Полли? [СИ]

Теперь я поняла, почему Мишель так долго отмалчивался: вслух объяснять такое и правда сложно. Чувствуешь себя законченным психом. Чтобы поверить, это нужно увидеть, прочувствовать, выстрадать.

— Полли, я брата видел. Он часто мне здесь снится. К себе зовёт. Я знаю, это кошмары всего лишь. Но сегодня ночью я именно его видел. Крис стоял за окном и смотрел на меня. Я под его взглядом и проснулся. Он зачем-то постучался, потом всё равно без спроса влетел в комнату. Но с подоконника не сходил. Я вскочил с кровати и вдруг мы на том мосту оказались. Он стоял за ограждением, а позади него какие-то тёмные фигуры вились. Они будто бы уговаривали его спрыгнуть. Я тянулся к нему, но даже шага не мог ступить. Крис тогда оглянулся и сказал, что кошмар выливается из сна. А потом… Потом оттолкнулся и полетел. Я подскочил к краю и увидел внизу только красное пятно. Знаешь, это действительно всё, что от него осталось. Яркое, красное… А потом я проснулся, хотя и не уверен, что спал, и обнаружил себя на подоконнике. Я держался за раму и тянулся вниз, будто всё ещё надеялся удержать Криса.

— Пит… Это не твой брат. Это Тени запугивают нас. «Кошмар выливается из сна» — это именно то, что он сказал?

— Слово в слово. О каких Тенях ты говоришь?

— О Тенях, что заполонили этот дом и добираются до нас через кошмары. — Я выключила духовку и вынула запеканку, чтобы остывала. Питер в это время опустошил чашку с вином и изменился в лице. Теперь передо мной возник тот Питер, который до этого появлялся только рядом с Аней. Красивый, вытянутый и сосредоточенный. — Пока они снова не будут заперты, никто не должен покидать дом. Если увидел хоть один кошмар — они от тебя не отстанут. Так произошло с Крисом, они увязались за ним, прости…

Питер побледнел. Я почувствовала, как в его глотке пересохло ещё до того, как он потянулся к бутылке.

— Бред какой-то…

— Может, это уже не особо важно, но тебе удалось что-то выяснить про Аню?

Питер отхлебнул вино прямо из горлышка и бросил на меня мучительно болезненный взгляд, словно я брызнула лимонный сок на свежую рану. Именно такой его реакции я и боялась…

— Вкусно пахнет! — Благоухая, как весенний цветок, на кухню вплыла Аня. Пит и я поджали губы. Если не дура — поймёт, что мы говорили про неё. А если совсем-совсем не дура, так ещё и виду не подаст, что поняла.

— Я всего лишь освежила твою запеканку. Раз ты здесь — можем уже и ужинать.

— А Мишель и гости? — подал голос Пит. — Вернее, гостья. Мужчина куда-то делся, уехал, наверное.

— У Мишеля сегодня голова разболелась. А гостья от ужина отказалась. — Пришлось слегка солгать, я ведь даже её не видела, а вот Мишелю и правда нездоровилось.

После ужина Аня вызвалась убрать со стола. Я быстро шепнула Питу, чтобы он отправлялся в комнату, плотно задёрнул шторы и до утра не включал свет. В кромешной тьме, как известно… Сама я поспешила заварить чай с чабрецом и направилась к комнате Мишеля. Мне почему-то показалось, что именно так поступала миссис Беккер, когда ему становилось плохо: зажигала благовония и приносила питьё.

В коридоре правого крыла, аккурат напротив дверей гостевой комнаты, неисправно мигала одна из лампочек, напоминая резкие вспышки стробоскопа. В этом участке моя тень произвольно удлинялась и колыхалась, как пламя свечи на ветру. В какой-то момент она растянулась на полу и уползла под дверь одной из комнат. Я застыла, завороженно ожидая её возвращения. Промежутки между вспышками становились всё короче. От таких светопреставлений у эпилептиков случаются приступы. За дверью слышался скрежет, будто кошка просилась выйти. Только, понятное дело, никакой кошки там быть не могло. Страшно мне не было. Только какое-то непостижимое влечение заставляло с трепетом тянуться к ручке. Ещё бы чуть-чуть и я бросила бы разнос с чаем и ввалилась в комнату. К счастью, в последний момент кто-то положил мне на плечо руку. Я подскочила и обернулась. Лампочка ещё пару раз мигнула и заработала как следует.

— Я тебя кричу, а ты не слышишь. Думала, ты в наушниках, — растеряно улыбнулась Аня. Я где-то слышала, что мы непроизвольно перенимаем выражение лица собеседника. Так что, скорее всего, растерянной изначально выглядела я.

— Нет, просто задумалась… Когда ты успела подняться? Ты же посуду мыла…

— А сколько, по-твоему, ты тут уже стоишь? — На лице Ани проскользнуло лёгкое беспокойство.

Часов при мне не было. Я прикоснулась к чайничку — кипяток в нём давним давно остыл. Мерзкие Тени, вот что удумали?

— Здесь время очень медленно течёт. — Сама не знаю, что я этим хотела сказать. Просто сделала голос твёрдым, чтобы никто, включая Аню, не подумал, что я испугалась.

— Полли, я свою заколку найти не могу. Я всё пойму, только честно скажи, это ты взяла её?

— Заколку? Ту, что принадлежала Беккер? Зачем ты врёшь мне?

Аня вдруг побледнела. Кожа стала серой, глаза стали цвета пыли, волосы потеряли блеск. Она стала казаться мне какой-то безликой, прозрачной.

— Как ты узнала? — злости в её голосе не было, только удивление.

— У Беккер был нож из одного комплекта с заколкой. Что ты скрываешь, Аня? Или, может, твоё настоящее имя Бри и твоя семья никогда не жила в Сайленс Валлей, а тебе не нужно заботиться о своих братьях и сёстрах?

Она очень медленно помотала головой и посмотрела совсем не так, как должен смотреть кто-то, кого вывели на чистую воду. Взгляд был свинцовым, под таким можно утонуть и никогда не всплыть.

— Ты заблуждаешься. Всё не так, как ты думаешь.

— Забавно. После этого обычно следует фраза: «Я тебе сейчас всё объясню».

— Прости, Полли. Но тебе придётся поверить мне на слово. Или можешь попросить Мишеля быть искренним с тобой. Ты ведь к нему шла? — Она в усмешке покосилась на чайник. — Только, боюсь, это то же самое, что взять честное слово с убийцы.

— Он обо всём рассказал мне.

— Неужели?

— Он обо всём рассказал мне, — твёрдо повторила я.

— В таком случае тебе остаётся только спросить про чёрную книгу. Давай договоримся, если он ничего не ответит, ты вернёшь мне заколку и спокойно вернёшься в Чикаго.

— А если не верну?

— Тебе же хуже. Болтать я не могу, здесь я подчиняюсь определённым законам. Просто знай, что финал тебе не понравится, если будешь действовать по уготовленному сценарию.

После этих слов Аня (или кем она была на самом деле) развернулась и затерялась в глубинах коридора.

Может, это истинная причина внезапного желания Питера уехать? Он увидел подлинное лицо Ани и что-то в нём перемкнуло? Если даже я чувствовала себя теперь так, будто в меня воткнули трубочку для коктейля и полностью осушили, то что говорить про старину Питера? Сердце парня всё ещё кровоточило после потери брата, а Аня только добавила в него иголок.