Марьяна Иванова - В чём дело, Полли? [СИ]

Я переборола своё желание свирепо орать и дошла до комнаты Мишеля. Лучше бы ему побыстрее поправиться и взять контроль в свои руки. Потому что я его, кажется, стремительно теряла.

— Ты уж прости, но чай давно остыл. Я потерялась во времени в двух шагах от тебя, — с порога сказала я.

Плотные шторы не пропускали в комнату сумерки. Внутри было темно, но включать свет мне определённо не хотелось. Мишель приподнялся на кровати и сонно поприветствовал меня. Лавандовые благовония давно прогорели. Я поставила разнос на пуфик и села на край кровати.

— Мы так и будем по очереди выхаживать друг друга? Как ты себя чувствуешь?

Вместо ответа он присел и бодро потянулся. Да, ему определённо было лучше. Днём он только корчился и стонал, как перевоплощающийся оборотень.

Потом он встал с кровати и накинул халат. Сделал глоток холодного чая, сморщился от количества дубильных веществ в нём и вскользь поцеловал меня в макушку.

— Чай со льдом с утра пораньше? Ты у меня большой оригинал, — рассмеялся он.

— Что?! Что ты сказал?

— Ты у меня большой оригинал? — неуверенно повторил он, расчесывая спутавшиеся волосы.

— Нет, до этого. Какое ещё «с утра пораньше»?

— В чём дело, Полли? Ты то себя как чувствуешь? — он обеспокоено нахмурил брови.

— Я же не… не могла? Нет? Нет!

Был только один способ понять это. Я подлетела к окну и резко, будто от этого зависела моя жизнь, распахнула шторы. В лицо ударил солнечный свет. Утро было тусклое, пасмурное. Но оно ослепило меня, точно внезапная вспышка «полароида».

Могла. Всё-таки я могла. Могла и, судя по всему, простояла в коридоре всю грёбанную ночь. Значит, уже воскресное утро…

— Началось… — протянула я, снова потеряв чувство реальности.

— Началось, — подтвердил Мишель. Он отвёл меня от окна и дальше стал разговаривать, как с потерявшимся ребёнком. — Итак, послушай, милая Полли, если Тени так легко путают тебя, с этой минуты, что бы ни случилось, что бы ты ни увидела или услышала, не верь никому. Ничему . Ты всё поняла? — Я неуверенно кивнула.

— Чёрная книга…

— Что?

— Расскажи мне про неё.

— Полли, в ней нет ничего такого, что было бы важно для тебя…

— Ты хочешь, чтобы я верила только тебе?

Мишель чуть прикрыл шторы и снова повернулся ко мне. Какое-то время он боролся со своими сомнениями: я видела, как напряглись его скулы, как подрагивали ресницы. А я терпеливо ждала. Где-то в голове, перебивая друг друга, эхом мелькали чужие слова: «Тебе же хуже», «Только мне», «Убирайся отсюда как можно раньше», «… на мелкие кусочки разлетится что угодно, кроме него самого» …

Мишель решительно запахнул халат и достал из ящика письменного стола ту самую чёрную безликую книгу.

— Не знаю, с чего вдруг она заинтересовала тебя… Её написал Надд. Своего рода дневник или мемуары. — Он протянул её мне, но потом отчего то передумал и сам раскрыл книгу на нужной странице. — Хочешь знать, почему я тогда бросился в воду? Мне было пятнадцать, голова была горячей. Я решил, что всё напрасно и не знал, как остудить это отчаяние. Пойми правильно, когда-то я устроил всё так, чтобы меня отправили сюда, а Роза, моя сестра, смогла прожить простую жизнь. Но… — Остальное мне следовало узнать из текста. Приняв книгу, я стала нетерпеливо изучать абзац, на который он указал.

«Его привезли на прошлой неделе. Совсем маленький, хрупкий, сообразительный. Он легко привыкнет к жизни в этом тихом месте — дома он был одиноким ребёнком. Скучает, правда, по Розе — старшей сестрёнке, она одна его любила. Он пошёл на эту жертву ради неё. Изрезал лицо матери, чтобы Розу оставили в покое. Героизм и безумие иногда становятся синонимами… Что ж, только бедный мальчик пока не знает, что жертва его почти напрасна. Проклятых детей всегда двое: один проживает жизнь в забвении, а другой позже отдаёт на это забвение своё дитя. Я спас его отца от одного проклятия, но от другого не в силах. Когда-нибудь Розе придётся отправить к нему своего ребёнка. Так уж заведено. Но до этого ещё долго. Пока нас на свете будет только трое: старик, ребёнок и пустой дом. А почему, в сущности, уже не так уж и важно. Я дал ему имя — Лексон. Новое имя — новая жизнь. Так будет легче всё забыть и смириться. Я точно знаю. Меня ведь тоже не всегда звали Надд».

— Мишель, ох, это… Мне жаль… Лексон, значит? Он так и сказал мне, да…

— Я прожил с этим именем до двадцати трёх лет и почти ничего не помнил. Но потом я снова стал Мишелем.

— Почему?

— Потому что решил вернуть свою жизнь . Из этой книги я узнал, что Надд пытался убить Диану. Это ударило по её здоровью. Когда он умер, она спрятала книгу, чтобы я ничего не знал. Но я узнал. И в тот же тёплый летний день… встретился с Русалкой, пока тонул. — Он сжал мои руки сильнее, чем нужно, и заглянул в глаза. — Я всегда знал, что однажды ты появишься, мисс Проныра, появишься, чтобы спасти меня. Скажи, что ты чувствуешь то же самое. Что ты там, где и должна быть?

Не знаю, как я в это мгновенье выглядела, зеркала у меня при себе не было, но чувствовала я себя удивительно лёгкой и красивой. Мне всё казалось правильным и честным. Честным моё несчастное детство, правильным проклятье Мишеля. Ведь всё это привело нас к этому моменту. Но что в нём хорошего, я сказать не могла.

— Бабушка называла меня Полиной. Вырвавшись от неё, я снова стала Полли. Я тебя понимаю сильнее, чем могу объяснить.

— Тогда слушай меня…

— Мишель, помнишь мистера и миссис Ллойд? Я взяла у них заколку, зачем они украли её у Дианы и подарили мне?

— Полли! Я же не зря запрещал даже говорить с гостями! Ты же из-за этого потом лунатила всю ночь! — Он всплеснул руками, но быстро успокоился. — Это не твоя вина, прости. Нужно избавиться от этих вещей. Собери нож и её и… Самое главное сейчас — это запереть Тени.

— Как именно это сделать?

Мы вздрогнули, потому что по двери прокатился скребущийся шорох. А потом мы услышали быстрые удаляющиеся шаги, будто кто-то подслушал нас и убежал.

— Что нужно, чтобы что-то запереть? — спросил он тоном строгого профессора, когда шаги стихли.

— Запереть… Нужен ключ. Чтобы что-то запереть нужен ключ!

— Именно! Сейчас я поднимусь на чердак, там хранятся все вещи из комнаты Надда, и отыщу ключ. А ты возьми нож и заколку и следи, чтобы всё было спокойно. И будь осторожна, мы всё ещё не знаем, кто пытался от тебя избавиться. Когда всё закончится, обещаю, что улажу конфликт со Стивеном Брекком. Ты права, он всего лишь безутешный родитель, потерявший дочь.

— И ты будь осторожен.

Мишель с завидной скоростью переоделся в свитер и джинсы и выбежал из комнаты. Я даже не успела узнать, где находится вход на чердак и рассказать, что заколка потеряна где-то на дне озера. Но, наверное, это не проблема. От неё всё равно нужно было избавиться. Зачем же тогда она Ане?