Марьяна Иванова - В чём дело, Полли? [СИ]

— Да я же знаю вас!

— Возможно, — недоверчиво сказал он, покачав ножом, как указательным пальцем.

— Вы… Я видела вас на кладбище.

— Я тоже помню тебя. Ты одна из приспешников этого ублюдка, — в его глазах читалась враждебность. — Нил Хорст моё имя.

— Я всего лишь работаю здесь. Как работала миссис Беккер. Зачем вы…

Он перебил меня, грозно ударив кулаком по двери.

— Не упоминай её имя! Что это за работа такая?! Она вырастила этого мальчика, кормила собой его монстров. А он убил её!

— Мишель её не убивал, я видела медицинское заключение, — удивляясь собственному спокойствию, сказала я. — Сердечный приступ, мистер Хорст. Да, здоровье Дианы подкосил дедушка Мишеля, но она сама приняла решение остаться здесь.

Пока он молчал, я дошла до окна и выглянула за штору. Хотелось увидеть хотя бы Брана. Но за окном была лишь плотная, густая чернота. Ни звезд, ни луны, ни очертаний леса видно не было.

— Господи, да ты совсем как она, — покачав головой, сказал он. — Сколько тебе? Ты ж совсем дитя ещё.

— Я взрослая, мистер Хорст. Нам нужно выключить свет. Тени скоро объявятся.

— Совсем как она… — Теперь он говорил с неподдельным ужасом, у меня мурашки поползли по спине. — Она тоже говорила странные вещи.

— Это вы досаждали нам? Копались в наших вещах, разбили окно, выкопали могилу? Если вы мстите за Беккер, то это глупо. Она любила Мишеля как сына. Что бы она сказала, узнав об этом?

— Я же просил, не упоминай её имя! — Нил Хорст пошёл на меня. — Что ты можешь знать? Она была обманута, навязала сама себе, что виновата в смерти семьи, виновата, что выжила. Вот и уцепилась за мальчишку, как за способ искупления греха. Но тебя то он чем взял? Ты слишком юна для горя.

— «Слишком юна для горя». Вот как? Не знала, что так бывает.

— Мне плевать, девонька, я тебя не спасать сюда пришёл. Просто скажи, где Лексон сейчас?

— Понятия не имею.

За пределами кабинета раздавались звуки, напоминающие треск, когда сверлят стену или выдёргивают гвоздь из деревянной доски. Это было ни в коридоре, ни внизу, ни на улице. Просто где-то за пределами кабинета…

— Я навёл справки про его семью… — он ехидно улыбнулся и облизнул пересохшие губы. — Ты знаешь, что они этим давненько промышляют? Отправляют сюда своих детей.

— Мистер Хорст… Вы ночевали в доме?

Он не услышал и продолжил угрожающе надвигаться на меня. Я отступила ещё на шаг и упёрлась в стол. Теперь оставалось только крепче сжать рукоятку своего клинка.

— Кусочек счастья, понимаешь? Я переехал в этот город, чтобы отхватить и себе кусочек счастья, а через два года познакомился с ней. Я предупреждал Диану, что с парнем что-то не так. История семьи Дюрас началась задолго до того, как они приобрели этот дом. Художник Андре Дюрас был приговорён к казни за то, что вместо портретов рисовал смерти людей, которые через некоторое время сбывались. Точь-в-точь, как на его полотнах. Но под шум надвигающейся революции ему удалось сбежать из Парижа. Его род полон безумцев со страшными талантами , но вместо лечебниц они отправляют своих детей сюда. Поколение за поколением.

Когда он подошёл слишком близко, я подалась вправо, надеясь проскочить мимо него. Но мужчина предостерегающе распахнул плащ, продемонстрировав кожаную кобуру с пистолетом, прикреплённую к поясу.

— Девяносто вторая «Беретта» осечек не даёт, не советую дёргаться, милая.

Я снова упёрлась в стол. Страх порой искажает даже пространство: дверь за спиной Нила казалась теперь маячащей вдалеке точкой. И я точно знала, что никто не распахнёт её и не придёт мне на помощь.

— Мистер Хорст, как долго вы уже в доме? Вы спали здесь?

— Не заговаривай мне зубы! Лучше скажи, где Лексон?

— Тени скоро доберутся и до вас. Давайте вы сделаете два шага назад, уберёте нож, и мы спокойно поговорим?

Он покачал головой и улыбнулся. Улыбка у него в этот миг была острой и опасной, как лезвие ножа, что он занёс над головой.

— Слишком поздно для разговоров. Я прикончу всех, а потом сожгу этот чёртов дом! Только так! Только так!

Я зажмурилась и выставила свой клинок, чтобы защититься от удара. Нил сипло вскрикнул и отскочил в сторону. Открыв глаза, я увидела, что лезвие глубоко полоснуло ему запястье, он истекал кровью. Однако кричал он не от боли — а от неимоверного ужаса. Растопырив руки и выкатив глаза, он таращился мне за спину. Периодически крик прерывался молитвой. Его настиг кошмар. Я никого не видела. Но кого видел он, догадаться было не сложно.

— Нет, ведь ты умерла! Ты мертва! Мертва! Я пытался спасти тебя, ты же знаешь! Я пришёл, чтобы убить проклятого мальчишку! Я похороню его в той же могиле, Диана!

Единственное, что я могла для него сделать — опустить рубильник и выскочить в коридор. Да что уж там, именно так я и поступила.

На полу были расставлены зажжённые свечи. Коридор теперь казался бесконечным, такая же иллюзия получится, если в темноте поставить свечу между двумя зеркалами. Тушить их было бесполезно, они гасли сами по себе, когда я проходила мимо. И загорались, если я возвращалась. Тени крались по стенам. Крались и подбирались ко мне.

— Чёрт! Мишель! Знаешь, что тебе будет за то, что бросил меня одну?!

Я старалась поддерживать себя злостью, в то время как в голову лезли очень нехорошие мысли. Что, если с Мишелем что-то случилось? Тогда что будет со всеми нами?

Нужно отыскать его. Нужно отыскать вход на чердак.

Чем ближе я подходила к лестнице, тем назойливее становился звук, который я слышала в кабинете. Теперь было очевидно, что доносился он из самых недр дома — из подвала. И означал он только одно: дом перестраивался, принимая другую форму. Какую?

Какую?!

— Поля! Полина! Я что сказала? Сидеть в своей комнате и не высовываться! — Она , как всегда, тяжело дышала, поднимаясь по лестнице. — Ты знаешь, что ты исчадье ада, а не ребёнок? Я отрежу тебе ноги, если будешь выходить из дома без моего разрешения! Тупица, вот я доберусь…

Страх запульсировал в висках. Страх превратил кровь в желе. Страх завязал живот в узел. Если Надя сейчас возникнет передо мной, я сойду с ума. Я больше не вынесу этих кошмаров. «Сон разума рождает чудовищ» …

Где же ты, Мишель?

Хруст старых суставов и скрип искусственных зубов проникал мне в мозг без помощи ушей. Когда в воздухе заклубился её запах и появился костлявый силуэт, я вжалась в стену. С портрета мне надменно улыбался далёкий предок Мишеля. Он словно знал маленький секрет. Секрет, который мог бы меня сейчас спасти. Но мне этот секрет он не расскажет — он только его.

— Полина, маленькая дрянь! Думаешь, ты выжила, чтобы прожить счастливую жизнь? Моя дочь закопана в землю, а ты живёшь? Как ты смеешь жить?!