Паскаль Энгман - Огненная земля [litres]

За все двадцать лет, что Моника прожила с Харальдом Рамбергом, Ванесса так и не смогла понять, что в нем нашла ее сестра. Он работал в банке. Был полон предрассудков и предвзятых мнений, был человеком завистливым, а по отношению к жене и двум детям так даже злобным.

И Моника никогда ему не перечила.

Да и старший сын Яльмар тоже ничего не делал, чтобы уберечься от унижений со стороны отца. Зато дочь Лувиса в свои шестнадцать явно вышла на тропу войны, пытаясь сопротивляться. Ванесса обожала свою племянницу. Лувиса быстро соображала, еще быстрей отпускала остроты, была веселой и умной. Она поступила на первый курс в гимназию «Сёдра латин» и, к ярости Харальда, в первый же день учебы выстригла волосы наподобие петушиного гребня.

За окном совсем стемнело. Они сидели за круглым столом в квартире на улице Шеппаргатан и уже добрались до главного блюда: цыпленок, приготовленный на гриле, а к нему картофель мелкими кубиками, фенхель и лук. По всей столовой Моника расставила зажженные свечи. Харальд молчал, почти не принимая участия в застольной беседе, только сердито поглядывая на свежую стрижку Лувисы. В конце концов он не выдержал.

– Неужели тебе действительно нравится эта прическа? Честно говоря, выглядишь ты ужасно, – сказал он и положил в рот кусочек цыпленка.

Лувиса не ответила. Моника умоляюще посмотрела на Харальда, но тот не обратил на ее взгляд ни малейшего внимания, а продолжал смотреть на волосы Лувисы с явным отвращением.

Ванесса видела, что Лувиса расстроилась от слов отца, хотя и пыталась изо всех сил это скрыть. Ванесса доела кусочек цыпленка, отложила вилку с ножом, потянулась за вином и с любопытством посмотрела на Харальда. Редкие волосы зачесаны через лысину набок, у висков в разные стороны торчат клочки волос.

– А что ты, Лувиса, думаешь о папиной прическе? – спросила она.

Харальд изумленно вытаращил глаза, а Лувиса быстро поднесла ладони ко рту, чтобы замаскировать вырвавшийся смешок.

Ванесса отпила глоток вина и кивнула в сторону лысины зятя.

– Лично я, Харальд, под большим впечатлением от твоей прически. У тебя линия волос отступает ото лба к затылку быстрее, чем шведы под Полтавой, но ты все равно упрямо пытаешься прикрыть лысину теми семью-восемью волосками, которые остались. Пожалуй, надо это обсудить.

Ванесса подмигнула Лувисе. Уголком глаза она видела, как Моника и Яльмар вперились в свои тарелки, чтобы скрыть улыбки.

Харальд поднял ладони отстраняющим жестом.

– О’кей, я понял. Она не спрашивала моего мнения о ее прическе.

По другую сторону стола демонстративно кашлянула Моника.

– А как дела у вас со Сванте? Критики в восторге от его новой пьесы.

Ванесса только собиралась поставить свой бокал вина на стол, но передумала, поднесла ко рту и сделала еще один глоток.

– Мы живем раздельно и подали на развод.

– О господи! – воскликнула Моника. – Когда же это случилось?

– Несколько месяцев назад. Очень вкусный цыпленок, кстати сказать.

Остальные члены семьи положили приборы на стол и переводили взгляд с одной сестры на другую.

– А что случилось-то?

– Сванте споткнулся и упал так неуклюже, что угодил любовным жезлом в актрису, которую ваши театральные критики называют «следующей Гретой Гарбо». Вот эта «следующая Грета Гарбо» и залетела.

Когда все поели, за столом остались только Моника с Ванессой. Харальд скрылся в своем кабинете, а дети убирали со стола. Ванесса встала, подошла к сервировочному столику с напитками и налила им по стакану виски.

Моника в основном помалкивала. Ванесса предположила, что сестра обиделась на то, что она ничего не рассказала о Сванте раньше. Ведь хоть они и были очень разными, но все равно всегда оставались близки друг другу.

Они подняли стаканы в безмолвном тосте.

– Я должна была, конечно, раньше рассказать, что мы уже не живем вместе, – сказала Ванесса. – Просто не могла придумать, как именно это сделать.

Моника улыбнулась и пожала плечами.

– Ничего. Хотя я бы предпочла, чтобы ты рассказывала мне такие вещи, ради тебя самой. Мы же все-таки сестры.

– Ты права. – Ванесса вздохнула. – И это не все. Еще одна вещь случилась. Меня отстранили от работы за то, что я вела машину в нетрезвом состоянии. Идет дисциплинарное расследование, решают, останусь ли я вообще на работе.

– Черт побери, Ванесса!

– Да, я знаю.

Они снова пригубили виски.

– Я, кстати, сегодня прочла одну из твоих старых статей. Когда начала читать, не знала, что это ты ее написала. А потом увидела твое фото под статьей и прямо вся распушилась от гордости. Оттого, что моя сестра такая прекрасная журналистка – всех заткнет за пояс.

Моника тепло, хотя и с удивлением посмотрела на сестру.

– Ты о какой статье?

– О шведских элитных армейских подразделениях.

Одна из свечей догорела. Моника отошла к комоду и достала новую.

– А с какой стати она тебе понадобилась?

Она наклонила фитиль к одной из горевших свечей, зажгла новую и заменила старую свечу.

Ванесса понизила голос:

– Мы ведь сейчас говорим не для протокола?

– А разве мы когда-нибудь говорили иначе?

– Нет, мне просто нравится эта формула – не для протокола.

Моника фыркнула и села на стул.

– О’кей, давай, говори.

– Стрельба на Уденгатан. Жертвы там были для того, чтобы убить или хотя бы убрать преступника. Им удалось его скрутить, но он сначала разоружил, а потом убил одного из них и ранил второго. У нас все это есть на видео. Никто из нас не видел ничего подобного. Я думаю, что он военный.

– А я думала, что ты отстранена, ты сама сказала, – пробормотала Моника, но замолчала на полуслове, когда в комнату вошел Яльмар и вынес в кухню салатницу. – А что ты, собственно, хочешь знать? Я же не имею права выдать тебе, кто это или от кого я узнала. Мы защищаем наши источники, ты же знаешь.

– Что это за люди?

– Оперативники?

– Если их так называют, то да.

Моника немножко подумала.

– Это никакие не мачо. Наоборот. Красноречивые, вежливые и скромные, во всяком случае, во время интервью. Но когда я была с ними на полевых учениях… даже не знаю, что тебе сказать. Физически они на грани каких-то сверхчеловеков, психически тоже. Это лучшие из лучших, которые у нас вообще есть. Чем именно занимается эта Группа особого назначения, в каких операциях они принимают участие, об этом знает только высшее военное начальство и несколько человек в правительстве. Они готовы к отправке немедленно, по тревоге, куда угодно, в любую точку земного шара.

– Имена засекречены, полагаю.

– Абсолютная секретность. В случае оккупации враг не должен узнать, кто эти люди. Их задача – работать за линией фронта в маленьких партизанских отрядах и мешать продвижению врага на Стокгольм.