Паскаль Энгман - Огненная земля [litres]

Николас снял солнечные очки, вытер их о футболку.

– Так что когда я пытался купить бургер в Мадриде…

– Я весело смеялась, да. И знала, что парень не понял твой заказ: что ты хотел еще соуса и большую бутылку газировки.

– А откуда ты знаешь испанский?

– Я жила на Кубе, – сказала Ванесса, отвернулась и стала смотреть на хаотичное движение машин.

Через некоторое время домов стало больше. Окраины Сантьяго состояли из низких, разваливающихся домов с крышами из жести. Дальше были видны блестевшие на солнце небоскребы темного стекла. Анды были скрыты густым слоем желтоватого смога.

– А вы откуда? – спросил шофер и посмотрел на них в зеркало заднего вида.

– Швеция, – ответил Николас.

– А, Европа.

Таксист улыбнулся.

– Да, точно. Швеция находится в Европе.

– Нет , Европа!

Шофер обогнал грузовик, который выплюнул черные клубы выхлопных газов в уже и без того загрязненный воздух.

– Что он имеет в виду? – прошептал Николас Ванессе.

– Джоуи! – выкрикнул таксист, нажимая на клаксон, и выругался длинной цепочкой слов относительно гениталий других водителей. – Джоуи Темпест. Европа. Лучшая группа в мире. Они приедут в феврале и будут играть на фестивале в Винья-дель-Мар. У меня есть билеты! Yo soy rockero.

– Он сам рокер и любит группу «Европа», – перевела Ванесса.

Шофер начал хедбэнгить с открытым ртом и изобразил пальцами «козу».

Где-то среди семи миллионов жителей города был и отец Николаса. Интересно, что бы он подумал, если бы узнал, что Николас здесь. Эдуардо Паредес ненавидел выбор сына – стать солдатом. Теперь же полученная в шведской армии подготовка должна повернуться против тех, кто пытал и убивал друзей Эдуардо Паредеса. Тех самых, которые вынудили отца выбирать между бегством из страны, когда ему было двадцать лет, или перспективой быть убитым после страшных пыток.

Но если они не достигнут своей цели, никто и никогда не найдет даже трупов. Ни его, ни Ванессы. И отец никогда не узнает, каким было последнее задание Николаса. Шведские власти, пожалуй, еще смогут проследить путь Ванессы и Николаса до Сантьяго, или даже дальше, до Лас-Флорес. После этого уже никаких следов не будет.

Именно таким заданиям он посвятил жизнь, на тренировку ушли тысячи учебных часов. Именно поэтому он и стал солдатом в элитной, лучшей военной части, которая существует в Швеции. Если бы такие люди, как Николас, не шли на риск, зло процветало бы, ничем не сдерживаемое. Да, его выгнали из армии, но у него по-прежнему было чувство долга. И в глубине души он радовался тому, что наконец-то сможет применить все то, чему его учили и что он умел делать.

Они проехали мимо президентского дворца Ла Монеда, который был обстрелян 11 сентября 1973 года чилийскими ВВС. Николас внимательно смотрел на фасад. В этом здании покончил жизнь самоубийством избранный народом президент Сальвадор Альенде, чтобы не попасть в плен живым. Всего за несколько часов до этого президенту и его семье обещали свободный выезд из страны в обмен на капитуляцию. Альенде отказался и нажал на курок.

Автобусный терминал находился в старой и давно не ремонтированной части города. Грязные фасады домов, размалеванные стены. Когда они вышли из машины и взяли свои чемоданы, температура успела подняться еще на несколько градусов. Николас сел на скамейку рядом с багажом, Ванесса пошла за билетами. Через несколько минут она вернулась.

– Автобус уходит через пятнадцать минут, – сказала она.

Они поселились на турбазе в захудалом районе города Лас-Флорес. Пансионат был населен молодыми бэкпэкерами в удобной, функциональной одежде, с рюкзаками и в ботинках для длинных переходов. Они собирались дальше на юг. Ванесса и Николас нашли магазинчик, где продавалась одежда для путешественников, и закупились там, чтобы не выделяться на общем фоне. На второй день в Лас-Флорес Николас пошел в маленький супермаркет закупить продуктов в дорогу. Ванесса ждала на улице у черного «Форда Эксплорер», который они взяли напрокат. Николас наполнил корзину консервами трески, бутылками минеральной воды и несколькими багетами.

Когда он вышел из магазина, то увидел, как два худющих, как дистрофики, героиниста в заношенных футболках драят машину губками, поливая водой из ведра. Ванесса стояла, скрестив руки на груди, прислонившись к стене здания, и наблюдала за их работой.

– Нужно поощрять энтузиазм частных предпринимателей, – сказала она, не отрывая глаз от парней. – Кроме того, всегда полезно наладить отношения с местным бизнесом.

Пока что они опасались задавать местному населению вопросы о Колонии Рейн, но на этот раз, когда машина была вымыта, Ванесса развернула на капоте карту.

Показала пальцем на точку.

– А что здесь? – спросила она.

Один из мужчин снял бейсболку и наклонился над картой.

– Немцы. Очень опасно.

Николас и Ванесса переглянулись.

– Немцы? – переспросила она. – А почему они опасны?

– Оттуда не возвращаются. Поверьте мне. Езжайте куда-нибудь в другое место.

Мужчина поцыкал единственным оставшимся верхним зубом, передвинул палец на три-четыре сантиметра вправо и показал на другую точку.

– Здесь красивее.

Ванесса взяла его за палец. Приподняла его на сантиметр и подвинула обратно в район Колонии Рейн.

– Но что-то же там есть?

Мужчина пожал плечами.

– Больница.

– Больница?

– Да. Клиника «Бавария».

Ванесса сердечно распрощалась с наркоманами, которые поплелись дальше со своим ведром.

– Они что-то о нас спрашивали? – спросил Николас, складывая еду на заднее сиденье.

– Да, откуда мы и что тут делаем.

Ванесса села за руль. Завела машину и выехала под носом у красного пикапа, которому пришлось жать на тормоз. Шофер злобно посигналил.

– И что ты ответила? – спросил Николас, покосившись назад.

– Как есть. Что я тут для того, чтобы полюбоваться водопадами, посмотреть на китов у побережья, а ты мой молодой любовник.

Они выехали из города. Заехали на заправку «Шелл», наполнили бак и свернули на юг. Через полчаса остановились у придорожного ресторана. У обочины стояло несколько грузовиков. Водители-дальнобойщики валялись на травке, кто-то уснул, другие курили.

После приезда в Лас-Флорес Ванесса и Николас посвящали каждую минуту рекогносцировке в районе Колонии Рейн. Они подъехали к большим воротам, понаблюдали за башней охраны и повернули, когда мужской голос в динамике оповестил их, что это частная территория. Они заезжали вдоль побережья так далеко, как позволяла дорога, пока не упирались в проволочную ограду. Видели холмы. Пару домиков. Приземляющийся вертолет. Но повсюду были знаки с текстом Recinto privado, «частная территория».