Себастьян Фитцек - Аэрофобия 7А

Под фотографией Клопштока автор статьи по ППТ процитировал выдержку из рекламной брошюры:

«Клопшток-Медикал» (КМ) уже лидирует среди лабораторий, проводящих анализы мочи и волос пилотов, водителей грузового транспорта и солдат. Людей, от которых зачастую зависят сотни человеческих жизней, поэтому они регулярно проходят тесты на алкоголь и наркотики — разумеется, с согласия всех участников и в рамках действующего законодательства. Помимо этих тестов, оценивающих функциональное состояние организма, КМ уже много лет занимается ранней диагностикой психологических отклонений. Депрессии, суицидальные мысли, галлюцинации, психозы. Все эти расстройства не менее опасны, чем физические заболевания и состояние наркотического или алкогольного опьянения. Просто до сих пор они не распознавались обычными тестами. Но метод первичного психологического тестирования, разработанный КМ, совершил настоящий прорыв в этой области.

Данный ППТ-метод помогает определить суицидальные намерения у пилотов. Речь идет о сложных подробных анкетах, с помощью которых можно тестировать членов экипажа и даже пассажиров во время ожидания в залах вылета. Психологические тесты-опросники проводятся параллельно с анализами крови. В настоящий момент ППТ находится на стадии испытаний, но уже существует законодательная инициатива, которая в случае положительных клинических исследований сделает раннюю диагностику психологических отклонений обязательной».

Матс посмотрел налево в темноту за иллюминатором, которая показалась ему еще гуще, чем раньше. Чернее этой черноты не могло быть даже на дне океана.

Ему казалось, что он обладает зеркалом, на котором написана вся правда и все ответы на его вопросы, только зеркало лежит разбитое на полу перед ним, и он должен собрать осколки в единое целое.

Фели предполагает, что водитель Клопштока как-то связан с похищением Неле.

Сам Клопшток занимается исследованием ППТ.

Пилот говорил о ППТ.

Налицо была какая-то связь.

Но какое отношение могло иметь исчезновение Неле к психологическим тестам для ранней диагностики отклонений?

Мотив! — вспомнил он свой самый первый вопрос, который пока оставался без ответа. — Кто выиграет, если я устрою крушение самолета?

Матс схватился за виски, помассировал их. Он чувствовал, что вот-вот ему откроется целостная картина. Точнее сказать, что вопрос о мотиве слишком поверхностный.

— ППТ! — воскликнул он. — Это и есть связующее звено. Шантажисту важно, чтобы я не просто устроил крушение самолета. Для этого он мог бы подложить бомбу или вручить мне оружие.

Вместо этого шантажист выслеживает его, сверяет данные его полета с рабочим графиком Кайи и загружает тайные фильмы в бортовую кинопрограмму.

— Вопрос в том, почему я должен уничтожить самолет именно таким способом?

Манипулируя человеком!

Активируя психическую бомбу!

Матс, как наэлектризованный, дрожал от волнения. Ответ снова приводил к Клопштоку и ППТ.

Клопшток хочет официального введения ППТ.

Закон не набрал большинства голосов!

Ему необходим прецедент.

Неожиданно все стало логичным.

Клопштоку нужно крушение самолета, чтобы доказать необходимость психологического контроля. Не только для пилотов. А для всего экипажа. И для пассажиров типа меня. Чтобы грести миллионы, когда десятки аэропортов Европы вдруг обяжут проводить его тесты.

Матса знобило, ему стало страшно от собственных умозаключений. Он выключил монитор и уставился на свою руку, которая по-прежнему сжимала пульт управления и никак не переставала трястись.

Он был настолько взбудоражен и возбужден, что чувствовал каждый волосок на своей голове.

Да, в этом есть смысл , — подумал он еще раз, однако что-то не укладывалось в эту картину.

И это был надутый индюк ростом метр восемьдесят пять по фамилии Клопшток.

Неужели он пошел бы по стольким трупам, просто чтобы забить деньгами свои счета, которые и без того ломились и рисковали быть закрытыми из-за переполненности.

Матс направился к месту 7А, чтобы это выяснить.

Фели

Задний двор, пятый этаж. Серая бетонная стена с граффити, неубиваемая стойка для велосипедов во дворе и запах кошачьей мочи в подъезде.

Фели не думала, что подобная убогость может соседствовать с баром «Париж», куда приходили люди, которые, выпив здесь один коктейль, уже причисляли себя к высшему берлинскому обществу.

Какой-то шутник написал фломастером на коричневой входной двери «Бедные, но уродливые» — намек на цитату бывшего бургомистра Воверайта «Бедные, но сексуальные».

Фели не могла не согласиться.

Тесная постройка семидесятых годов, в которой обитал Франц Уландт, представляла собой образец архитектурного уродства. Низкие потолки, оштукатуренные бетонные стены и окна, напоминающие бойницы, — насколько можно было оценить вид с Кантштрассе.

Поднимаясь на пятый этаж, Фели проходила мимо детских колясок, грязных ботинок, желтых мусорных мешков и пакетов с пустыми бутылками. Ехать в тесной кабине лифта она не рискнула.

И вот, слегка запыхавшаяся, она стояла перед дверью с невнятной табличкой с буквами Ф. У. под звонком.

Франц Уландт?

Это должно быть здесь, если данные «центрального офиса» на визитной карточке были верными.

«Такси, перевозка больных и услуги водителя» значилось на простой картонке, которую Фели получила от дамы на ресепшен. Пятый этаж, налево.

Она нажала на кнопку, но не услышала звука звонка в квартире, поэтому постучала ладонью по двери.

Ох.

На мгновение она забыла, что прищемленные пальцы все еще болят. Неумно использовать их в качестве ударного инструмента.

Поэтому она попробовала еще раз другой рукой и выкрикнула имя Уландта.

Дверь неожиданно открылась. Правда, не та, перед которой она стояла, а другая, за спиной.

— Ну ладно, ладно… Только не надо так кричать! — раздался хриплый голос из квартиры напротив. Словно в этом доме были отменены законы природы и скорость звука опережала скорость света, Фели сначала услышала голос старого мужчины, а затем принадлежащее ему худое тело вышло из полутени квартиры в коридор.

— Подождите, подождите…

Шурша халатом, как сухой бумагой, старик, которому наверняка было не меньше восьмидесяти, зашаркал в тапочках к Фели. У него были немытые седые волосы со строгим пробором, лицо казалось запавшим внутрь — вероятно, из-за того, что во рту почти не осталось зубов. Поэтому он и шепелявил.

— Вы новенькая?

— Простите?

— Почему же вы ко мне не позвонили?

Фели промолчала по той простой причине, что понятия не имела, кто этот мужчина и что он от нее хочет. Еще большее недоумение она испытала, когда он вытащил из глубин халата связку ключей, слишком большую для его рук в старческих пятнах, и отпер дверь в квартиру Уландта.