Себастьян Фитцек - Аэрофобия 7А

На которых Клопшток заработает миллионы.

Кайя кивнула.

— Возможно, вы в Аргентине не слышали, что через несколько недель в Европе будет рассматриваться закон, предписывающий обязательный психологический предполетный контроль. Как вы думаете, как решат депутаты, если услышат, что сотни пассажиров чудом избежали сегодня гибели? И что подобный сценарий будет возможен в будущем, потому что рутинные тесты исключат попадание на борт таких психических бомб замедленного действия, как я, и таких склонных к суициду пассажиров, как вы.

Склонных к суициду?

Матс указал на стакан с жидким никотином.

— Я должен это выпить? Чтобы все выглядело, как самоубийство?

Как окончательное доказательство моего психоза. И чтобы исключить меня как свидетеля.

— Таков был план.

— Это сумасшествие. Как вы это себе представляли? Что я добровольно это сделаю?

— А разве вы когда-нибудь делали что-то добровольно, доктор Крюгер?

Неле.

Матс снова увидел ее перед собой — распахнутые глаза, выражение муки и боли на лице. И тут же услышал ее крик.

— Где моя дочь? Что вы с ней сделали?

— Я не знаю, — ответила Кайя не моргая, не отводя взгляда, не подавая ни одного сигнала, уличившего бы ее во лжи.

— А кто же тогда знает? — спросил Матс. — Кто все это спланировал?

— Сейчас это не важно. Скоро это уже никого не будет интересовать.

Матс тщетно пытался понять загадочные слова Кайи.

— Вы думаете, вам это удастся? Никогда в жизни. Кто-то все равно задастся вопросом, почему моя дочь исчезла именно в тот день, когда я сорвался на борту самолета.

Кайя сделала еще одну затяжку и выдохнула дым ему в лицо.

— Возможно. Но затем полиция обнаружит у вас в квартире в Буэнос-Айресе ноутбук. С программой симулятора полетов, на которой вы отрабатывали исключительно этот маршрут. К тому же следователи наткнутся на мейлы между вами и Францем Уландтом.

Водителем Клопштока? — промелькнуло у Матса в голове. Если ему не изменяла память, это было имя, которое выяснила Фели.

— Душевнобольной веган, который мечтает отобрать у беременных женщин их младенцев в знак протеста против молочного производства. Вы поддержали его в желании реализовать этот план с вашей дочерью. Снабдили деньгами и камерой.

— Но это неправда.

— Согласно данным в вашем компьютере — правда. Вы больной человек, доктор Крюгер. Вы так и не смогли смириться со смертью жены и поэтому эмигрировали. Ваша дочь ненавидит вас, и вы не можете свыкнуться с мыслью, что у Неле скоро появится семья, в то время как вы свою потеряли.

— Чушь!

— Но общественность истолкует это именно так, да. Вы просто сошли с ума. Много лет пребывали в депрессии и одиночестве, а беременность Неле подтолкнула вас на самоубийство. Но вы хотели унести с собой как можно больше людей. Счастливых пассажиров, которые летели к своим семьям. И таких пациентов, как я, начавших новую жизнь, которая вам недоступна, Матс.

Это был единственный раз, когда она назвала его по имени.

— Но все это можно было бы выяснить с помощью простого анализа крови и несколько более изощренного психологического теста. Во всяком случае, меня бы саму не допустили к полету. А сейчас…

Она указала на стакан с нервным ядом.

— Ни за что! — сказал Матс и снова безуспешно подергал оковы. Пластиковые стяжки врезались в запястья.

Он кивнул на стакан, который казался ему последним средством давления в игре, правила которой он все еще не понимал.

— Я не сделаю ни глотка. Только если вы отпустите Неле и я смогу поговорить с ней. Как только Неле окажется в безопасности…

Кайя поднялась.

— Забудьте об этом. От меня не зависит, освободят вашу дочь или нет. Это решает один только веган. Мы его не контролируем. Мы рады, что он вообще предоставил нам фото и аудиозапись, но в остальном он действует абсолютно самостоятельно. Это было основным моментом нашего плана. В итоге никто не сможет выявить никакой связи между нами. Вы единственное связующее звено, доктор Крюгер.

— Никакой связи? — почти выкрикнул Матс. — Этот парень водитель Клопштока!

Кайя моргнула.

— Вы это выяснили? Неплохо. Но что это доказывает? Ничего. Потому что Клопшток не участвует в нашем плане.

— Ерунда.

— Это правда. Андре ничего не знает, — сказала она, и Матс уже собирался протестовать, как вспомнил, что помимо Кайи на борту находится как минимум еще один помощник, и это наверняка не его сомнительный коллега, потому что Фели встречалась с ним сегодня в клинике.

— С кем я все время разговаривал по телефону? — спросил он Кайю.

Кому принадлежит этот голос?

Здесь, на борту.

— Хватит вопросов.

Дрожащими пальцами Кайя потушила сигарету о столешницу и улыбнулась так же дружелюбно, как и в начале этого самого безнадежного разговора из всех, которые Матсу доводилось вести в своей жизни.

Она взяла в руку стакан с жидким никотином и поболтала его, как дорогое красное вино.

— Я не буду это пить, — запротестовал Матс.

— Вы это уже говорили, — улыбнулась Кайя, поднесла стакан к губам и выпила залпом.

Матс побледнел.

Затем она открыла свой сотовый и несколько раз нажала на одну и ту же кнопку, пока на раздался длинный звуковой сигнал.

— Так. Наши разговоры удалены. Ну тогда все, — попрощалась она, и ее улыбка исчезла. Осталась лишь печаль в усталых глазах. Выражение уверенности, что ее жизнь скоро оборвется.

— Зачем? — спросил Матс.

Шепотом. В шоке. И снова не получил ответа.

— Тогда я пойду, чтобы довести все это до конца.

Матс попытался встать, но кабельные стяжки не позволили ему подняться.

— Что вы имеете в виду? Эй, что значит «довести до конца»?! — крикнул он вслед. — Крушение самолета ведь никогда не планировалось, верно?

— Да, я это сказала, — ответила Кайя, стоя в дверях. — Я должна была знать. Но вы оказались слишком хороши, доктор Крюгер. Вы открыли мне глаза. И поэтому план изменился.

Еще 48 минут до запланированной посадки в Берлине

Змея снова вернулась. Она долго скрывалась, пряталась где-то в дальнем темном уголке его сознания, грелась его отчаянием и питалась его страхами. Но теперь очнулась ото сна и с новой силой заявила о себе.

Что она задумала? Кайя хочет устроить крушение самолета? Она вообще способна на это?

Матс чувствовал, как с каждым вопросом питон страха все сильнее сжимался вокруг его груди. Крепче, чем стяжки на руках и ногах.

Что я наделал? Какой механизм я запустил?

Если Кайя сказала правду, то крушение самолета никогда не было целью шантажиста — тогда это объясняло тот факт, что он сам находился на борту. А если судьба Неле никак не зависела от жизней сотен людей, то это будет лишь его вина, если катастрофа все-таки произойдет.