Себастьян Фитцек - Аэрофобия 7А

— Вы уже третьи за последние двадцать четыре часа, кто интересуется этими развалинами, — ругался охранник, представившийся Хельмутом Мюллером. В настоящий момент он с трудом поспевал за главным комиссаром.

Подо мной уже весы скрипят, а он вообще может хулахуп вместо пояса носить, — подумал Хирш, поворачиваясь к охраннику.

— И кто здесь был?

Мюллер, переваливаясь с боку на бок, шел за ним по пятам.

— Вчера студенты, которые хотели без разрешения снимать здесь порно. Потом жених, искавший свою удравшую невесту, а теперь вы.

Хирш подал полицейским знак разделиться. Девушка должна была проверить переднюю часть коровника, юноша — заднюю, а он сам осмотрит решетчатый загон, куда его как раз вел охранник.

— Порно? — переспросил он, глядя на штатив от камеры и испачканный испражнениями матрас.

— Во всяком случае, они так сказали. Я их, конечно, сразу вышвырнул.

Конечно.

— А это оставили стоять? — Хирш указал на штатив и койку.

Охранник почесал двойной подбородок и шмыгнул носом.

— Почему нет? Здесь и так полно мусора, а комбинат все равно когда-нибудь сровняют с землей. Я вообще не пойму, зачем должен разыгрывать из себя сторожа.

Хирш осмотрел измазанную поверхность матраса и с удивлением заметил отпечаток на пыльном полу рядом. Казалось, здесь недавно стояла какая-то коробка.

— А что с Янеком Штрауссом? — спросил Хирш.

— С кем?

— С женихом, который искал невесту.

— Ах этот! — Охранник снова почесался. — Не знал, что его так зовут. Вот он вчера вечером поднял шум. Но я его не впустил. Это же запрещено. У него не было разрешения на обыск или как это называется.

— Ордер.

— Как?

— Ордер на обыск. А у него, как гражданского лица, его точно не было. Вы уверены, что он не убедил вас каким-нибудь другим документом из Федеральной типографии? — Хирш потер большой и указательный пальцы в недвусмысленном жесте.

— Эй, я честный гражданин.

— Угу, — буркнул Хирш. — А Трамп феминист.

— Что?

Хирш махнул рукой и в тот же момент услышал крик молодого полицейского с другого конца хлева:

— Господин комиссар, думаю, вам стоит на это взглянуть.

Хирш прошел в проход, по которому раньше гнали скот и перевозили вагончики с кормом, и направился к своему коллеге.

Тот стоял метрах в пятидесяти от входа, указывал на лестницу, ведущую вниз.

— Что-то нашли?

— Боюсь, да. Но это вам не понравится.

Хирш взял у охранника фонарик и стал спускаться за коллегой по решетчатым ступеням, навстречу затхлому запаху.

— Здесь, — сказал полицейский, хотя это было излишне.

Хирш и так понял, что привлекло его внимание.

— Я не слепой, — пробормотал он и осветил фонариком деревянную крышку — она наверняка должна была закрывать яму, которая сейчас зияла перед ними.

Хирш подошел к краю и посветил в шахту.

Господи…

Он зажал рот рукой. Молодой полицейский тоже закашлялся, хотя внизу мало что можно было увидеть. Лишь догадываться.

Лучи их фонариков осветили сначала пропитанный кровью кусок ткани, потом окровавленное неподвижное тело.

Твою мать , — подумал Хирш, затем произнес это вслух и наконец озвучил правду, в которой не было сомнений:

— Мы опоздали.

Матс

Они могли просто включать и выключать ее.

Исчезающую дыру. Она становилась больше и холоднее, когда они лишали Матса его последнего ощущения. Как только микрофон отключался и в наушниках больше ничего не звучало, он словно заново переживал непрекращающееся падение, кошмар, который каждый раз превосходил сам себя.

Будучи ребенком, он никак не мог выбросить из своей пятилетней головы сцену из одной страшной сказки, где принца заживо замуровали в стене. Он представлял себе темные грубые камни, из которых была сложена непроницаемая стена, за которой принц был обречен на вечную тьму. Но он никогда не предполагал, что невидимые неощутимые стены собственного тела могут стать еще более жуткой тюрьмой.

— Доктор Крюгер?

Голос главврача был самым прекрасным звуком, какой только мог представить себе Матс. Каждый звук, который нарушал темноту и замедлял падение, был подарком.

— Вы меня слышите?

Он моргнул, и Ротх поблагодарил его. Голос главврача звучал немного иначе, чем до этого. Напряженнее. Словно он говорит не то, что у него на сердце.

— Что с Неле?! — безмолвно крикнул Матс в бесконечность своей тюрьмы. Конечно, он не получил ответа.

— У нас пока нет новостей от полиции, — сказал доктор Ротх, и его слова прозвучали лживо.

Они жалеют его?

— Мы должны просто ждать… — Матс услышал, как Ротх тяжело вздохнул, потом добавил: — Но мы можем использовать время, постарайтесь вспомнить еще что-нибудь, что окажет помощь следователям в поисках.

О каких поисках вы говорите? О поисках Неле — или ее убийцы?

Матсу хотелось размахивать руками, кусаться, пинаться и делать многое другое, что уже никогда не будет ему доступно. Он знал, что Ротх недоговаривает. Для этого ему не нужно было видеть виноватое лицо главврача, с которым тот наверняка стоял у его кровати.

— Пожалуйста, доктор Крюгер, я знаю, насколько ужасна для вас эта ситуация. Но мы цепляемся за любую соломинку, и полиция просит меня допросить вас еще раз.

Матс шатался, переворачивался на бок и кружился, как пикирующая комета в собственной Вселенной. Он был уверен, что Ротх от него что-то скрывает, чтобы он не ушел в себя окончательно и навсегда. И так как Матс все еще лелеял тихую надежду, что Неле жива — пока Ротх не произнес самую страшную правду, — он решил продолжить игру и ответить на вопрос, который ему только что задал главврач:

— Доктор Крюгер, пожалуйста, подумайте. Вы заметили в самолете еще что-нибудь подозрительное, что могло бы помочь нам в поисках вашей дочери?

Матс подумал. Потом моргнул.

Один раз.

Ливио

Он не знал, какой черт в него вселился, но он просто не мог сидеть дома перед телевизором и притворяться, что ничего не видел.

При этом Ливио даже не был уверен, видел ли он что-нибудь. Когда еще раз вернулся на территорию мясокомбината, чтобы найти Фели. Ладно, такси цвета слоновой кости с открученной табличкой, выезжающее с заброшенной промзоны, — это уже странно.

Но водитель мог доставлять туда какой-то груз, или хотел выбросить мусор, или купить наркотики — существовали сотни вариантов. Правда, Фели сказала, что тип, которого они искали, работает шофером у Клопштока, и поэтому они высматривали такси на территории бывшего мясокомбината. Но тот факт, что оно сейчас поехало без пассажира в бранденбургскую глухомань за сорок километров, чтобы остановиться перед очередными промышленными развалинами, придавал ситуации еще больше загадочности.