Себастьян Фитцек - Аэрофобия 7А

Однако Ливио не заметил ничего подозрительного, когда проследовал за машиной на приличном расстоянии. Таксист не вытаскивал трупов из багажника, не было слышно ни криков, ни звуков борьбы. Он даже из автомобиля не вышел.

Водитель целый час просто сидел в такси, уставившись куда-то перед собой, и в какой-то момент Ливио это надоело.

Все будет хорошо, — подумал он, включил задний ход и поехал домой.

Это было вчера.

В день свадьбы, а потом?

Нет, Ливио не мог убедить себя, что она спокойненько укатила в свадебное путешествие, его интуиция не поддавалась этому самогипнозу.

Что, если таксист заметил его вчера? Он ведь не обучен следить за людьми, возможно, расстояние было недостаточно большим или он вообще действовал неумело?

В какой-то момент Ливио действительно хотел позвонить в полицию, но это была не самая удачная идея для того, у кого нелады с законом и несколько судимостей. Да и Фели сама ему это запретила: «Кто знает, может, мне все это мерещится, и на самом деле все отлично?»

Хотя нет. Не похоже.

Так как внутренний голос не давал ему покоя своими криками «Здесь что-то не так», сегодня после обеда Ливио снова отправился в район Оберхавель и почти не удивился, что такси все еще стоит перед сараем.

В принципе, он был в этом даже уверен. Шестое чувство никогда еще его не подводило.

Здесь происходило что-то очень нехорошее.

Водитель такси, которое со вчерашнего дня не сдвинулось с места, конечно, уже не сидел за рулем.

Он двигался. Медленно, но целенаправленно.

Из своего укрытия за старыми бочками для воды Ливио наблюдал, как длинноволосый худой парень вышел из строительного вагончика, пересек грязный двор и исчез в старой ветхой постройке из клинкера. В одной руке у него был желтый пластмассовый чемодан, в другой — камера.

Черт, что он собирается делать?

Как Ливио ни старался, он не сумел разглядеть со своего места, что находилось внутри постройки, когда таксист открыл дверь.

Он не увидел ни Фелиситас, ни Неле.

Но если не ошибся, то услышал, как одна из них закричала во весь голос.

Матс

Матс моргнул.

— Да? Вы что-то заметили?

Он снова моргнул.

— О’кей, о’кей. — В микрофоне зашуршало, но Ротх молчал. Видимо, раздумывал, как лучше подобраться к ответу с помощью дихотомических вопросов «да/нет».

Матс попытался помочь ему и безостановочно заморгал.

Ротх сначала спросил, что случилось, — он не понимает, что Матс пытается ему сказать. Наконец задал конкретный вопрос:

— Вы хотите, чтобы я считал?

Матс просигнализировал «да».

— О’кей, понимаю. Тогда, пожалуйста, еще раз сначала.

Матс моргнул 47 раз.

Снова потребовалось какое-то время, прежде чем Ротх подобрал правильный вопрос, с помощью которого приблизился к правде.

— 47 не может быть буквой, значит, это номер?

Матс моргнул один раз.

— Номер в каком-то документе, который у вас с собой?

Матс отрицательно моргнул два раза, как и на следующие вопросы о том, дом ли это или часть телефонного номера.

— Вы имеете в виду место? Ряд 47?

Он слышал, как Ротх едва не рассмеялся от радости, когда Матс подтвердил это предположение.

— О’кей, в ряду 47 было что-то подозрительное. Пассажир?

Матс моргнул один раз.

— Какое именно место? Пожалуйста, для А моргните один раз, для В — два и так далее.

Матс моргнул шесть раз.

— 47F? Место у окна. Подождите минуту.

В наушниках щелкнуло, и Матс снова провалился в ничто — пространство, лишенное всяких ощущений. То, что его можно было легко переключить в состояние этой исчезающей дыры, только усиливало весь ужас положения.

Ему показалось, что прошел час — хотя это мог быть и год или десять минут, — когда послышалось жужжание, и Ротх удивленно сказал:

— Я только что общался со следователем. Он говорит, что вы забронировали четыре места на этом рейсе. Одно из которых 47F.

Так как это не был вопрос, требовавший ответа «да» или «нет», Матс не мог моргнуть.

— О’кей, тогда я спрошу следующее: вы сидели на месте 47F?

Матс моргнул два раза, просигнализировав «нет».

— Кто-то другой занял ваше место?

Матс моргнул один раз.

— Мужчина?

Матс дал положительный ответ на этот вопрос и на следующий:

— Вы могли бы описать его, если бы у вас была такая возможность? У него есть какой-то отличительный признак?

Затем Ротх задал ряд вопросов, на которые Матс ответил отрицательно.

Нет, он не может назвать его имени и не узнает лица, никаких особенных отличительных признаков, типа татуировок, пирсинга, шрамов, родинок. По голосу, фигуре, цвету волос или одежде он тоже не сможет его идентифицировать.

Наконец Ротх задал решающий вопрос:

— Это его запах?

Матс моргнул один раз.

— У мужчины был особый запах?

Он снова подтвердил.

Наступила пауза, микрофон ненадолго отключили, и вновь Матс начал падение в нескончаемую шахту исчезающей дыры, пока Ротх не произнес:

— Мы простимулировали ваше обоняние всего несколькими запахами, доктор Крюгер. Как я уже говорил, это был кондиционер, то есть освежитель воздуха, и немного женских духов.

Матс моргнул один раз.

— Духи? От мужчины на месте 47F, на которого мы должны обратить внимание, пахло духами вашей дочери?

Матс моргнул дважды.

— То есть все-таки нет?

О, проклятье! Все это напоминало какие-то извращенные жмурки, где глаза завязаны не у водящего, а у посвященного игрока — и до самого конца его короткой жизни.

— Я попробую еще раз. От мужчины пахло духами?

Одно моргание.

— Но не духами Неле?

Матс снова подтвердил, и Ротх начал размышлять вслух.

— Но мы использовали только этот аромат. И никакой другой. Но если вы говорите, что почувствовали запах других женских духов, тогда…

…Вы ошиблись и случайно дали мне понюхать не те духи, правильно, Шерлок.

Матс неожиданно почувствовал, что невероятно устал, но это была иная усталость, не как раньше. Она была более всеохватывающая, глубокая, связанная с невыразимой грустью. Осознание, что существовало логическое объяснение тому, что во время транса он испытал такие реальные, почти галлюцинаторные ощущения, уничтожило в нем последнюю волю к жизни.

Они просто простимулировали его не теми духами. У него больше не было информации, которая могла помочь Неле, чью смерть Ротх, скорее всего, утаивал от него. Почему тогда доктор Ротх не перестанет мучить его бессмысленными вопросами?

— Это были духи человека, которого вы знаете?

Да, конечно.

— Человека, который играет в вашей жизни важную роль?

Матс снова моргнул один раз.

— Кайи Клауссен?

Нет.

— Фелиситас Хайльман?

— Вашей жены?

Матс понимал, что полиция хочет найти преступника, но ему это было уже не важно. Он лишился всего — жены, дочери, собственной жизни. Ничто не сможет вернуть ему хотя бы часть утраченного.