Кэт Эллис - Мистер Джиттерс

– Как вы считаете, она похожа на самоубийцу? Вы не замечали ничего необычного – например, когда она приезжала сюда после смерти отца?

– Чего? Самоубийца?

Теперь он наконец отступает на несколько шагов. Я явно заставила его задуматься.

– Ты хочешь сказать, она умерла? Я правильно понимаю?

Грант, очевидно, шокирован. Но я не знаю, что ему ответить. Если Лорелея действительно умерла, почему Нолан так яростно защищает меня от внешнего мира?

А это точно защита? Или контроль? Может быть, он хочет контролировать тебя, потому что не смог удержать ее?

Заткнись!

Нет. Если бы Лорелея была мертва, Нолан не стал бы мне врать. Значит, она жива. Она не могла умереть. Но у меня нет никаких доказательств, как, впрочем, и у бабушки, которая не может внятно ответить, где похоронена ее дочь.

– Нет, я не думаю, что она умерла, – наконец отвечаю я. – Просто мне сказали, что это возможно. Что она могла свести счеты с жизнью после отъезда из Харроу-Лейка.

Грант медленно, с облегчением выдыхает:

– Без вариантов. Это непохоже на Лорелею. Иногда, конечно, она могла показаться безрассудной, но она точно не сделала бы такого. Она всегда хотела лишь одного: выбраться из этого города. Мне, конечно, не очень приятно это признавать, но твой отец дал ей все, чего она хотела: ребенка и новую жизнь подальше отсюда.

– Тогда зачем она ушла от нас? Бросила меня? – Теперь уже я хватаю Гранта за руку.

Он начинает нервничать.

– Я не знаю.

– Зачем она вернулась сюда?

– Я не знаю! – Грант вырывает руку.

На его запястье остался красный полумесяц: след от моего ногтя. В том же месте, где в мою руку впился зуб. Он с нескрываемым раздражением растирает кожу.

– Я знаю лишь то, что Лорелея с радостью уехала из Харроу-Лейка. Я поймал ее в парке аттракционов, перед тем как она увиделась с твоей бабушкой. Она выдалбливала долотом свое изображение со стены внутри «Харроуинга».

Я вспоминаю царапины на дереве, глубокие выбоины, напоминающие следы когтей. Значит, на мою маму не нападал безликий незнакомец. Она сама сделала это. Но зачем?

Грант, видимо, улавливает ход моих мыслей.

– Я спросил, на кой черт ей понадобилось уродовать свое изображение, но она повернулась ко мне с широкой улыбкой и сказала: «Грант, я покидаю это место раз и навсегда, и я не оставлю здесь ни частички себя». Она была так счастлива, что наконец обрела свободу. Я предположил, что у них с твоим отцом не все гладко, но мне и в голову не пришло бы, что она могла… Нет. Лорелея никогда не была такой хрупкой, как считает твоя бабуля. У этой девушки в глазах были мечты, а не кошмары.

– Тогда почему местные говорят, что она была одержима чудовищем?

– Я знаю, ты уже наслушалась всяких историй про этот город, – говорит Грант. – Про то, что якобы скрывается в пещерах. Но Лорелея любила туда ходить. Она не боялась темноты и всего такого. Мы с Тео даже дразнили ее иногда – надевали маски и подстерегали в лесу, чтобы напугать. Но она только смеялась и говорила, что мы не заметим монстра, даже если он подкрадется и укусит за задницу.

Он едва заметно улыбается, и в эту секунду мне кажется, что за его шутливым тоном скрывается подлинная нежность.

– Правда, иногда она могла зацикливаться на всяких бредовых идеях. Услышала историю, например, или увлеклась чем-то – и все, говорила только об этом.

Грант задумчиво зарывает носок ботинка в грязь.

– Может, тогда она вернулась именно за этим. Хотела выяснить, что из этого правда, а что лишь ее фантазии.

– Вы про Мистера Джиттерса?

Грант проводит рукой по редеющим волосам.

– Не знаю, возможно, она так сказала, чтобы подразнить меня. А может, она правда верила, что в этих пещерах кто-то живет… Не знаю. В любом случае она вернулась сюда явно не ради меня. Но одно я тебе точно скажу: в тот день она точно не была похожа на человека, планирующего самоубийство.

Я сгибаюсь под тяжестью вопросов, оставшихся без ответа. Бабушка считает, что Лорелея покончила с собой. Грант думает, что она вернулась в поисках чудовища. Кора утверждает, что ее забрал монстр. А Нолан… что думает Нолан? И почему он не говорил мне, что я бывала в Харроу-Лейке? О чем еще он мне врал?

Я схожу с дороги и иду через лес, освещенный косыми лучами солнца, к дому Картера. Я не замечаю, как редеют деревья, пока не оказываюсь на прогалине, с которой открывается вид на парк аттракционов. На расстоянии он кажется совсем маленьким. Я поднимаю глаза, услышав тихое постукивание. Прямо рядом со мной Костяное дерево, с ветвей которого свисают подвешенные зубы. Я отступаю. Не хотелось бы снова разбудить крыс.

За спиной раздаются быстрые шаги, и я резко оборачиваюсь. В меня на полном ходу врезается девушка, и я вскрикиваю от неожиданности. Мы падаем в углубление между узловатыми корнями Костяного дерева. Лицо – в слезах и соплях, рыжие волосы спутались. Я не сразу узнаю ее без светлого парика Пташки.

– Мэри?

Кажется, она испугалась еще больше, когда я назвала ее по имени.

– О боже! Ты – Лорелея!

Всхлипывая, Мэри пятится от меня и поспешно встает.

– Да не Лорелея я, – бросаю я в ответ, отряхиваясь и ощупывая свежие синяки на ногах.

– Какого черта ты тут…

– Это он тебя отправил?

– Что? Кто?

– Это он тебя подослал, да?

Мэри продолжает пятиться от меня, вцепившись руками в волосы, как будто хочет их вырвать. Ее глаза полны ужаса.

– Я слышала его у своего окна каждую ночь после парада – этот ужасный звук, который проникает прямо в мозг и никак не затихает! Он идет за мной, да? Он заберет меня!

– Мистер Джиттерс? – едва слышно спрашиваю я. Сердце бьется о грудную клетку, словно кто-то колотит по ребрам кулаком.

Мэри снова начинает плакать. Я протягиваю руку к ее плечу, но она уворачивается.

– Ты его видела?

– Я хотела оставить послание, но не смогла попасть внутрь! – воет Мэри.

Она говорит о пещерах, о послании для Мистера Джиттерса, о котором рассказывал Картер. Она хотела напомнить чудовищу, что не та, кого он ищет. Не та, которой удалось сбежать.

Но удалось ли Лорелее сбежать?

– Прошу, не дай ему забрать меня! – умоляет Мэри, вцепившись в мое запястье. Ее пальцы больно впиваются в рану, откуда мы с Картером достали зуб. – Прошу, Лорелея…

– Я не Лорелея! – кричу я, выдергивая руку.

Мэри отшатывается, как будто я толкнула ее.

– Послушай, все хорошо. Не бойся…

Она срывается с места. Я стою на прогалине еще несколько секунд, а потом бросаюсь следом за ней. Она испуганно всхлипывает, и я бегу на звук, но она гораздо быстрее, поэтому вскоре звук затихает, и я уже не могу понять, правильно ли выбрала направление.

– Мэри!

Тишина. Я останавливаюсь и прислушиваюсь, но не слышу ничего, кроме обычных звуков беспокойного леса.