Кэт Эллис - Мистер Джиттерс

– Мэри!

По лесу прокатывается вопль. Я бегу на звук, продолжая звать Мэри. Она все еще кричит – ужасно, душераздирающе, как будто ее тело разрывают на части. А потом все прекращается. Лес словно затаил дыхание. Ни единого звука.

– МЭРИ!

Я бегу среди деревьев, но не вижу ни следов борьбы, ни провалов в земле. Ни крови, ни следов когтей. Она просто исчезла. А потом я слышу щелканье, которое постепенно нарастает и наконец охватывает весь лес, окутывая меня, как густой туман.

Мистер Джиттерс идет.

Я бросаюсь прочь.

Пока я бегу к дому Картера, стук и щелчки продолжают преследовать меня. Я несколько раз спотыкаюсь на неровных участках, но даже не останавливаюсь, чтобы отряхнуть грязь с ладоней. Уже через несколько минут я барабаню в его дверь. Стараюсь немного отдышаться и параллельно прислушиваюсь к звукам вокруг, но больше не слышу ничего необычного.

Рейнджер Крейн открывает дверь:

– Привет, Лола. Чем могу помочь?

В первую секунду я не знаю, что сказать. А потом меня прорывает:

– Там Мэри Коннер – девочка, которая была Пташкой на параде… По-моему, ей больно…

Или еще хуже.

– Но я не смогла ее найти!

Улыбка сходит с лица рейнджера Крейн.

– Где ты ее видела?

– В лесу рядом с Костяным деревом. Я слышала, как она кричала, а потом она просто… исчезла.

Картер и Кора останавливаются в прихожей за маминой спиной.

– В смысле, почему ты не смогла ее найти? – спрашивает Картер, выглядывая из-за ее плеча. – Куда бы она делась, если получила травму?

– Откуда я знаю! – огрызаюсь я. – Она была где-то рядом, а в следующую секунду просто исчезла.

Рейнджер Крейн подозрительно щурится:

– Как ты думаешь, Лола, она не могла тебя разыграть?

– Что? Нет! Вы бы видели ее: она была очень напугана. Думаю… Думаю, ее кто-то преследовал.

Я хочу, чтобы она догадалась сама и мне не пришлось произносить это имя. Рейнджер Крейн переглядывается с детьми. Наконец она кивает, как будто они беззвучно о чем-то договорились.

– Пойду посмотрю, – говорит она. – Возможно, там… еще одна яма.

– Я с тобой, – подключается Картер, и они торопливо проходят мимо меня.

Я наблюдаю за ними с порога и испуганно подскакиваю, когда Кора кладет мне руку на плечо.

– Господи, да ты вся дрожишь! – говорит она. – Надеюсь, ты не собираешься хлопнуться в обморок?

Кажется, уровень адреналина в крови наконец немного спадает. Я чувствую себя опустошенной и бесполезной.

Она не упала в яму. Этот звук, который я слышала… это он.

Я должна была помочь ей.

– Я знаю, что тебе нужно, – говорит Кора, щелкнув пальцами. – Жди здесь.

Кора стоит на краю карьера рядом с домом и смачно плюет вниз. Я прислоняюсь к дереву и чувствую, как спина намокает от росы. На Харроу-Лейк опускаются сумерки. Мы выпили уже почти целую бутылку домашней браги, которую Кора называет «красным глазом». Кора немного пошатывается, но до сих пор умудряется стоять на ногах.

– Они не найдут Мэри, это уже ясно, – глухо бормочет она.

Холодное, тяжелое чувство в груди подсказывает мне, что она права. Я рассказываю Коре, что Мэри говорила в лесу, но опускаю подробности о Лорелее и не упоминаю ни о том, что сказали бабушка и Грант, ни о Мэри Энн, ни о Мистере Джиттерсе. Я не готова сейчас слушать пространные теории Коры о моей матери.

– Ты хорошо ее знаешь? – спрашиваю я.

Кора пожимает плечами:

– В таком малюсеньком городишке все друг друга знают. Если ты имеешь в виду, нравится ли она мне…

Я не прерываю ее.

– Ответ «нет». Мэри всегда много выпендривалась. Но это не значит, что я бы хотела, чтобы с ней случилось что-то плохое.

– Я думаю, все же случилось, – мрачно замечаю я. – Как и с другими Пташками.

Кора хмурится и делает еще глоток «красного глаза».

– Я решила, что не собираюсь застревать здесь, как все остальные. У меня есть план. Я стану специальным корреспондентом, таким, знаешь, которых отправляют освещать большие события. Всякие там убийства, коронации, войны. Хочу поездить по миру и посмотреть на все это дерьмо. Просто… если я останусь здесь, меня или похитят, как других девушек, или я проведу ближайшие десять лет, планомерно превращаясь в мою маму.

Кора теряет равновесие и падает рядом со мной:

– А ты?

– Я?

– Ага. Ты хочешь стать кинорежиссером, как отец?

Кем-кем? Ха! Представляю реакцию Нолана, если бы я решила увековечить свое имя в его мире. Думаю, он вряд ли обрадовался бы. Но чего он ожидает от меня, если не этого? Что мне остается?

Я создам свой собственный мир. Десятки миров. Сотни.

Эта идея пришла мне в голову только что. Она совсем сырая и неоформленная, но она уже искрится и сверкает. Я беру из рук Коры «красный глаз» и делаю глоток, чтобы эта искорка загорелась ярче.

– Я хочу стать писательницей.

– Какой писательницей? Какой ты себя видишь? – спрашивает Кора, и я расплываюсь в улыбке.

– С хорошими историями и плохими привычками.

Мы чокаемся и делаем по большому глотку «красного глаза».

– Я возьму псевдоним, чтобы никто не знал, кто я такая. Мое имя будет на обложке книги. Десяти книг. Я поселюсь где-нибудь в маленьком домике и выкрашу его в светло-желтый цвет. Заведу кошку, которая будет фыркать, шипеть и постоянно убегать из дома, но всегда возвращаться.

А лкоголь прожигает клетки мозга насквозь, но зато теперь хотя бы не дрожат руки. Я возвращаю бутылку Коре, и она с улыбкой смотрит на меня.

– Думаю, надо назвать ее Корой, – говорит она. – Кошка по имени Кора.

Я обдумываю это предложение и решительно киваю:

– Хорошо. Так и будет.

– Супер. Мне нравится думать, что однажды где-то за пределами Харроу-Лейка будет жить сердитая шипящая Кора.

Она снова отпивает из бутылки.

– Ты правда ненавидишь это место? – спрашиваю я.

– А ты меня осуждаешь?

В памяти всплывает перекошенное от ужаса лицо Мэри.

– Нет.

Я тянусь за бутылкой в руках Коры. Она смотрит на другой берег озера, где видны огоньки проезжающих по Мейн-стрит автомобилей.

– Я бы вырвала Харроу-Лейк с корнями, если бы могла.

– Ну так попробуй.

– Нет. Возможно, на самом деле я не хочу этого. Может, это сам город отравляет мои мысли.

Она больше не смеется. В ее глазах загорается решимость, и мне почему-то кажется, что у нее все получится.

– Картер говорит, надо сначала окончить школу, а потом уезжать, – продолжает Кора. – Но я не вижу смысла ждать. Если я останусь здесь, то застряну так же, как он. Картер никогда не уедет. Он просто сделает ребенка какой-нибудь девочке и женится – убедит себя, что нашел настоящ ую любовь и все такое. Хотя я-то знаю, что он бы не раздумывая свалил отсюда, если бы перестал вестись на мамины манипуляции. Она только и делает, что вызывает в нем чувство вины. А у этого балбеса мозгов меньше, чем у птицы в его комнате.