Бен Мезрич - Удар по казино. Реальная история о шести студентах, которые обыграли Лас-Вегас на миллионы долларов.

Но в данный момент он не думал о Фелисии. Он концентрировал внимание на голубой точке. Его тело дрожало, когда ноги отталкивались от стены для очередного заплыва, руки резали воду впереди. Еще один рывок, еще один рывок…

Наконец он уперся в стену — физически и фигурально. Он забросил руки через бортик, подтянул плечи вверх, положил подбородок на бетон, пытаясь отдышаться. Кевин был так вымотан, что только через минуту заметил две пары ступней прямо перед собой. Он посмотрел вверх: над ним возвышались Мартинес и Фишер. Их лица расплывались в улыбке.

Кевин очень удивился, увидев их — они не встречались уже несколько недель. Оба хорошо загорели; Мартинес изменил прическу: теперь волосы закрывали почти все его лицо. Оба чувствовали себя, похоже, превосходно, но не на своей территории: Мартинес выглядел так, словно никогда не погружался глубже ванны, а Фишер когда-то входил в команду пловцов, но это было до того, как судьба вырвала его из института.

Уже давно пробило девять вечера, тренировки закончились почти два часа назад. Бассейн был пуст, тренер ушел домой к семье.

Кевин выбрался из воды и встал на ватные ноги: «Смотри, какие птицы», — сказал он.

Фишер пожал Кевину руку, потом вытерся о махровую рубаху Мартинеса. «У тебя есть минутка?» — спросил Мартинес.

Кевин пожал плечами. Он устал и хотел есть, пицца ждала его в комнате Фелисии. Но кто знает, когда он снова увидит этих двоих. Поэтому он ответил: «Разумеется. А что такое?»

«Мы хотим тебя кое с кем познакомить», — сказал Мартинес.

Аудитория была расположена на полпути к «бесконечному коридору», длинной веренице помещений казенного вида, которая тянулась через центр кампуса МТИ. Фишер и Мартинес молчали почти всю дорогу, а Кевин устоял перед соблазном задавать вопросы. Было ясно, что им нравится представление, и он не хотел портить им удовольствие.

Как только они дошли до аудитории, изнутри открылась дверь. Кевин помнил это помещение со времен своего первого курса; он прослушал там поочередно два курса, по интегральному исчислению и линейной алгебре, просидев на одном месте оба семестра.

Он проследовал внутрь за Мартинесом и Фишером. Первое, что он заметил, — это то, что занавеси на окнах были опущены; оранжевый флуоресцентный свет с потолка пытался добраться до углов, заливая стены тенями странной формы. Кто-то расставил деревянные стулья в плотный полукруг, обращенный к доске. Большую часть доски занимала диаграмма с горизонтально выстроенными рядами цифр. Диаграмма была в процессе составления: угловатый человек с черными как смоль волосами, одетый в плохо сидящую рубашку, повернувшись спиной к аудитории, сжимал в пухлых пальцах ярко-голубой мелок. Он обернулся в тот момент, когда вошел Кевин и произнес: «Добро пожаловать в Блэкджек-101, Кевин. Мы все рады с тобой познакомиться».

Кевин обратил внимание на полукруг из стульев. К нему было обращено семь лиц; парочку он узнал по разным учебным курсам, но с большинством знаком не был. Двое оказались его однокурсниками: миниатюрная, хорошенькая азиатка по имени Кианна Лам, переселенка из Тайваня, главным предметом которой тоже была электронная инженерия, и Майкл Слоун, блондин и заядлый теннисист, который жил в одном здании с Кевином. С третьим он встречался на занятиях по физике — Брайан Хейл, чахлый, но умный старшекурсник, который так же, как и Кевин, был местным парнем, выросшим в близлежащих предместьях Уолтема. Остальные были незнакомыми парнями институтского возраста. Двое носили очки, а трое были азиатами, вероятно, китайцами. Ото всех веяло духом МТИ; усердные, неуклюжие, но с чувством легкого превосходства, словно каждый из них привык быть самым умным в аудитории.

Кевин перевел взгляд назад, на человека у доски. В отличие от других, он точно не был студентом. На вид ему было либо хорошо за тридцать, либо слегка за сорок. Он был смуглокожим — либо перс, либо латиноамериканец. Заостренное треугольное лицо с рельефными скулами. Он носил очки с толстыми стеклами и в такой же толстой пластмассовой оправе. У него были ужасные зубы. Они торчали наружу между губами, и нельзя было сказать, улыбается он или злится. Одежда его была так же ужасна, как и зубы: рубашка на два размера меньше, джинсы в складках на щиколотках и в пятнах, словно их никогда не стирали.

«Кевин, — произнес Мартинес, — это Микки Роза. Он преподавал здесь, но в доисторические времена».

Микки кивнул под смех аудитории, его волосы зашлепали по чересчур лоснящемуся лбу. Кевин взглянул с уважением, он слышал это имя раньше. Две книги о подсчете карт упоминали этого бывшего математического светилу как мастера своего дела (одного из самых молодых в истории выпускников МТИ, который поступил туда в шестнадцать лет). Но он был по крайней мере на пятнадцать лет старше Мартинеса и Фишера. Что он делал в аудитории, полной студентов?

«Я все еще преподаю здесь, — сказал Микки, опершись о классную доску. Ярко-голубой мел весь остался на его рубашке, но никто не сказал ни слова. По тому, как на него смотрели, было видно, что аудитория его боготворила. — Но теперь я преподаю в целях прибыли, для себя и моих студентов».

Он обвел рукой ребят, сидевших напротив него: «Кевин, это команда блэкджека из МТИ. Она существовала (в том или ином виде) почти два десятилетия. Недавно мы перешли на совершенно новый уровень. И мы хотим предложить тебе присоединиться к нам».

Кевин раскрыл рот, но никак не мог подобрать слова. Он посмотрел на Мартинеса и Фишера. Мартинес улыбался. Фишер был занят тем, что строил глазки Кианне Лам.

«Почему я?» — наконец выдавил из себя Кевин.

«Потому что ты умен, — сказал Микки. — У тебя хорошая трудовая этика. Ты хорошо умеешь считать. У тебя подходящая внешность».

Кевин раздумывал, переминаясь с ноги на ногу. Разумеется, Мартинес и Фишер подготавливали это какое-то время. Они передавали Микки Розе информацию о нем, примеряя его к команде. Поездка в Атлантик-Сити была своего рода проверкой, и он ее успешно прошел.

«Что вы имеете в виду — внешность?»

Микки махнул рукой, откладывая ответ на более позднее время.

«Кевин, мы подсчитываем карты. Ты знаком с практикой?»

Кевин кивнул: «Я кое-что прочел о предмете».

«Хорошо, хорошо. Значит, ты должен был слышать о методе подсчета hi-lo, [10] соотношение крупных и мелких карт. — Примеч. пер. так?»

Кевин снова кивнул. У него не было такой же фотографической памяти, как у некоторых ребят из МТИ, которых он знал, однако он запоминал все достаточно хорошо. Он знал, что метод hi-lo датировался 1962 годом, когда в свет вышел потрясающий бестселлер Эдварда Торпа «Побей дилера». Торп описал простой метод подсчета, который позволял игрокам приблизительно отслеживать число крупных карт, остающихся в «шу» несыгранными. Вместо того чтобы подсчитывать отдельные карты, игроки считали, исходя из унифицированного числа, вели счет игры. Это число прибавлялось каждый раз, когда из колоды сдавалась мелкая карта, и вычиталось каждый раз, когда на столе появлялась крупная карта. Чем больше была положительная величина счета игры, тем больше крупных карт оставалось в колоде, что давало игроку преимущество, подстегивало его увеличивать ставку. Когда счет игры становился отрицательным, игрок снижал ставку, ожидая, что проиграет большее число партий. В зависимости от первоначальной ставки и числа сыгранных партий, игрок был в состоянии воспользоваться преимуществом положительного счета при минимальных усилиях.