Ванесса Сэвидж - Женщина во тьме

Возразить не успеваю: Патрик, на ходу расстегивая рубашку, уже поднимается по лестнице. Хлопает дверь спальни. От резкого звука я вздрагиваю.

За окном еще ночь. В щель между шторами проникает желтый свет фонаря, и когда глаза привыкают к темноте, вижу: Патрика рядом нет. Его половина постели совсем холодная, и в ванной никого, значит, я проснулась от чего-то другого. Как давно ушел Патрик? Обычно я встаю раньше мужа. Внизу, оставшись вдвоем, мы не сказали друг другу ни слова. Однако я точно помню, как, проваливаясь в сон, подпрыгнула от неожиданности. Это Патрик, улегшись рядом, нежно поцеловал мое худое плечо.

Жду, когда он вернется, но его все нет. Сейчас три часа. Что за необходимость вставать посреди ночи? Ведь завтра рабочий день. Или что-то случилось с детьми? Закрываю глаза, и перед мысленным взором одна картина сменяет другую: вот Патрик на берегу застает Джо, который целуется с мальчиком; вот Джо ножницами режет себе запястья, очередной кошмар терзает и будит Миа.

Надеваю халат, натягиваю толстые носки. Пока не узнаю, где Патрик, все равно не усну.

Наверху его нет. Заглядываю в комнаты детей – оба спят, и мое сердце немного успокаивается. Так уже бывало: в страхе проснусь посреди ночи, и кажется, что ни мужа, ни детей в доме нет, что я совсем одна.

Спускаюсь вниз. Чувствую запах краски. Темно в кухне, темно в гостиной, но в холл через приоткрытую дверь подвала пробивается свет. Нестерпимо хочется убежать и, притворившись, что это лишь сон, который однажды уже видела, забраться с головой под одеяло и уснуть.

В подвале светло, оттуда доносится запах свежей краски. Нет, я не сплю. Такое не привидится даже во сне. Спускаюсь. Патрик – на нем линялая футболка и старые тренировочные штаны – замазывает ярко-белой краской бежевые, покрытые темными пятнами стены.

– Патрик!

Он не отвечает. Наклоняется, окунает в лоток валик, проводит им вниз-вверх, вниз-вверх, закрашивая белым очередную полосу сырой грязной стены. Вначале ее нужно было обработать от плесени. Об этом, когда мы во второй раз осматривали дом, говорил даже риелтор.

– Патрик, сейчас ночь.

– Мне не спится, – не обернувшись, отвечает он.

Освещение здесь никуда не годится. Одной лампочки накаливания под потолком для такой площади недостаточно – в углах темно.

– Тебе осталось спать меньше пяти часов. Лучше выпей чаю, я сейчас приготовлю.

Патрик молчит. В полумраке – глупо красить при таком свете – некоторые участки муж пропускает, они остаются грязными.

– Слушай, сейчас не время для малярных работ.

– Знаю. – Он бросает валик, и брызги краски разлетаются по полу, попадают мне на ноги. Теперь кажется, что на мне носки в горошек. – Ты правда думаешь, что мне нравится этим заниматься? Чтобы платить за дом, приходится работать без продыху, а ты целыми днями слоняешься без дела и ноешь. Ей, видите ли, негде писать картинки, негде хранить свой хлам. Не распаковала до конца ни одной коробки, потратила кучу денег на пять банок краски и хочешь, чтобы я этому радовался?

Голос Патрика срывается на крик – ему отвечает эхо. Бросив взгляд на открытую дверь, отступаю к выходу.

– Ты права, прости. – Взъерошив волосы, муж тяжело вздыхает. – Я не должен был кричать. Я не ожидал, что переезд окажется таким трудным делом. Я устал. И на работе… Нет, все хорошо, все в порядке.

– Патрик, пожалуйста, давай поговорим.

Он снова хватается за валик.

– О чем? О работе? На одном из моих объектов проблемы с техникой безопасности.

– А это серьезно?

– Нет, но Дэвид считает, что меня нужно временно отстранить от работы.

– А ты?

– Как я могу? – качает головой Патрик. – Дом требует так много усилий и средств. Но все будет хорошо, ты увидишь, все устроится. А тут еще история с Джо. Ложусь спать и не могу отключиться. И работа, и Джо, и ты, и Миа… И дом. Навалилось все сразу.

Муж распаляется все сильнее. Чувствую, как по телу бегут мурашки. Делаю глубокий вдох и берусь за кисть.

– Я тебе помогу.

– Нет, нет. Иди спать. Я сейчас уберу и сразу приду.

Проснувшись в пятом часу, обнаруживаю, что Патрик так и не вернулся.

На следующий день, пока муж на работе, хочу найти ключ от подвала. На кухне, где обычно, его нет. Совершенно случайно обнаруживаю ключ в спальне, в прикроватной тумбочке Патрика. В отличие от моей, набитой непарными носками, трусиками и спутанными колготками, кроме ключа там ничего нет.

Патрик ушел больше часа назад, но, перед тем как открыть подвал, я выглядываю в окно, проверяю, не появилась ли машина. Мне совсем не хочется вступать в объяснения, зачем я рылась в тумбочке, зачем искала ключ от подвала, который раньше изо всех сил старалась обходить стороной.

Преодолевая дурноту, спускаюсь по ступенькам. Пол подметен, три стены белые, а у четвертой – пока не окрашенной – свален почти весь мусор. Прошлый раз я видела меньше половины того, что сделано сейчас. Похоже, Патрик работал всю ночь.

Запах свежей краски не маскирует сырость и аммиачные испарения – эту смесь ни с чем не спутаешь. Подхожу к одной из окрашенных стен – сквозь белизну проступает едва заметная коричневая линия. Провожу по ней пальцем. Стена такая холодная, что кажется, будто под тонким слоем краски сочится вода. Пройдет несколько дней – и коричневая черточка скроется под черными и зелеными пятнами плесени. Все труды Патрика окажутся напрасными.

Отступаю на шаг и пытаюсь вообразить, как приведу его в подвал, покажу, сколько времени он потратил понапрасну – всю ночь работал и ничего не сделал. В волнении поднимаюсь наверх и запираю дверь подземелья. Скорее всего, муж вернется туда не сразу, не сейчас, ведь первый порыв уже прошел, и Патрик считает, что большая часть работы сделана.

Однако благоустройство дома застопорилось. В кредите нам отказали, из-за неполадок с сантехникой в кухне сыро, проблемы с электропроводкой, течет крыша. Патрик прав: он столько времени уделяет мне, Джо, Миа… Когда ему заниматься домом? Пожалуй, с сыростью в подвале я могу справиться и сама. Найду недорогой вариант, муж даже не узнает. Бегу в спальню и кладу ключ обратно в тумбочку.

Все будет хорошо. Я все устрою. Говорила же я сыну, что справлюсь, что наша жизнь переменится к лучшему.

Теперь на двери подвала новый замок. Он сверкнул в слабоосвещенном коридоре, когда она открывала дверь в прошлый раз. Я помню, раньше, когда это был обыкновенный дом, замка здесь не было. Ты со смехом рассказывал, как, пробравшись в подвал среди ночи, снял замок, разобрал на части и зарыл их в саду. И еще ты издевался над отцом – над его замешательством, над его причитаниями. Тебе удалось убедить родителя, что он лунатик и, ремонтируя что-то во сне, сам разбросал по полу инструменты.