Кэролайн Кепнес - Провидение

А потом я звоню моему старому напарнику Джимбо Хаскеллу. Встретил девушку и несколько лет назад переехал в Свампскотт. Он отвечает, он все тот же старина Джимбо, только постаревший. Эгги, ты можешь называть меня Хаскеллом или Ишмаелем, но не называй меня Джимбо. Позвонил я, но говорит по большей части он. После перевода Джимбо определили в патрульные, а вот ходить-то он просто терпеть не может.

– Мистер Хаскелл, – усмехаюсь я, – можете пробить мне одно имя?

– Как пробить? – спрашивает он. – Что искать?

– Ничего особенного. Слушай, что я могу сказать. Он холостяк. Снимает квартиру с одной спальней. Скорее всего, выписывает какие-то газеты. Не знаю, есть ли у тебя такие данные.

Такое задание Хаскеллу по вкусу.

– Как в добрые старые денечки. Как имя?

Я смотрю в блокнот.

– Питер Паркер.

– Подожди минутку, – говорит он.

Семья ушла, и в ресторане тихо. Слишком тихо. Я капнул чаем на страничку блокнота, и слова «Питер» и «Паркер» немного расплылись. Чай остыл. Мне холодно. Официантка неподалеку вспоминает нехорошими словами мать семейства, позволившую детишкам оставить после себя месиво.

– Подумать только, так и сказала, что, мол, здесь есть кому убрать, – пыхтит она. – Я что, уборщица? Это что ж такое творится? Кого мы растим?

Звонит телефон.

– Джимбо? Что у нас, мистер Хаскелл?

– Ничего. Эгги, ты в курсе, что Питер Паркер – мультяшный персонаж?

Сердце глухо стучит в ребра. Хаскелл жалуется на службу в пешем патруле, что надо бы спрятаться от солнца. Я листаю страницы, нахожу электронные письма, которые посылала ему Флори, и вижу самое печальное предложение, то последнее, что она написала ему.

Тео, нам нужно как-нибудь посмотреть «Одноклассников 2» ВМЕСТЕ .

Этот фильм был у них любимым. Как у нас с Ло «Американское великолепие». Я нахожу «Одноклассников 2». Основное содержание знаю. Знаю, что в главной роли Адам Сэндлер, что он из Нью-Гэмпшира и что съемки проходили там же. Сэндлером Джо себя бы не назвал. Слишком громкое имя. Читаю внимательнее. Внутренний голос подсказывает посмотреть список действующих лиц. Сэндлер играет парня по имени Ленни Федер. Федер. Судя по картинке, у Федера было все – жена, дети, друзья. Бронсон пытался свести вместе эти две части своей жизни: придуманную, в которой он обладает суперсилой и является кем-то вроде Человека-паука, и равно недостижимую мечту о семье и скромной, спокойной жизни в стиле а-ля Федер. Внутренний голос одобрительно ворчит.

– Хаскелл, поищи-ка Питера Федера.

Мой бывший напарник снова принимается за поиски, а я спрашиваю у официантки насчет десерта – грушевый коблер – и собираю бумаги. Поправляю мешочек. Прошу официантку о еще одном одолжении – чашке горячей воды на дорожку. Я уже знаю, чувствую, что стою на верном пути. Пишу Ло, что немного задержусь, и получаю желтую физиономию с закатанными глазами. Будь осторожен и съешь что-нибудь приличное .

Снова звонит телефон. Хаскелл. Джимбо.

– Эгги, ты не поверишь, но у меня есть для тебя кое-что.

Когда у Чаки появились первые проблемы, когда доктор сказал нам, что его нужно везти в Брэдли и показать специалистам, я решил, что все дело во времени. Начал читать про Вселенную, как в ней все устроено, про рулетку природы, объемы спермы. Я не мог остановиться. Не мог спать. Думал только о том дне, когда мы с Ло зачали нашего сына. По-моему, это было в субботу, на диване.

Шел дождь. Мы жили тогда в старой квартире с одной спальней, неподалеку от «Билтмора». Окно было открыто. Шел какой-то неинтересный фильм, но в субботу, после свадьбы и медового месяца (четыре дня в Вайнъярде), хотелось кино, и рука Ло нашла мое бедро. Теперь я уже был женат на ней и знал ее жесты и желания. На самом деле она просто искала пульт. И я мог бы подать его ей.

Но меня не интересовал фильм, а за окном шел дождь, а я, так уж получилось, люблю дождь. Я взял ее за руку, подразнил, и она завелась. В те дни соблазнить ее не стоило больших трудов. Мы были словно дети – не прошло и минуты, как она уже расстегивала мои брюки, а я лежал на спине, головой на пульте, и она ласкала меня, а я ласкал ее. Потом мы перебрались на диван. Телевизор орал, каналы переключались, мы любили друг друга, было забавно, и никто не думал предохраняться. Реклама «Тай-мастера» сменилась обзором спортивных событий, а потом выскочил фильм, оказавшийся еще хуже предыдущего. Ло получила свои печенюшки – так она это называла, – а я выдал полный залп, и она вцепилась мне в волосы.

– Ух! Хорошо ты подзарядился.

В тот день мы сделали Чаки. И я стал задавать себе вопросы, задумываться, не в том ли проблема, что мы были на диване, а не на кровати, что мой заряд оказался слишком велик, что мы не рассчитали со временем. Потому что Вселенная это и есть тайминг. Мы существуем, каждый из нас, благодаря таймингу. Жизнь, если подумать, и есть тайминг. У меня с этим плохо. И в Линн я приехал на час позже.

Мы разминулись. Джон Бронсон стал Тео Уордом и Питером Федером.

Впечатление такое, что он ушел прошлой ночью, потому что сегодняшние газеты лежали на придверном коврике. Хозяин чинить препятствий не стал и впустил меня, не посмотрев на жетон. Сказал, что даже лица его не видел. Платил жилец вовремя, за два дня до срока, подсовывал чек под дверь и вообще держался тише воды ниже травы.

Я нашел его, но опоздал. То же и с раком; ты побеждаешь его, но теперь у тебя висит мешочек.

Я называл его Бородачом, и верно – в ванной обнаружились бритвенные принадлежности, триммеры для бороды. То ли он ее сбрил, то ли перестал за ней ухаживать.

В квартире чисто, окна заботливо вымыты. В воздухе запах печенья, но за ним ощущается какой-то химический элемент, как будто Джон пытался искусственно создать запах печенья. Ароматизированные свечи, печенье ванильное и рождественское. И верно – в электрических розетках эти штуки, освежители воздуха. Подумать только, Бородач идет в «Таргет», покупает средство для чистки стекол, свечи, декоративные подушки. Он пытался превратить квартиру в дом. Его старания видны повсюду, в каждом уголке: в аккуратно застеленной постели, в двух прикроватных тумбочках. Возле кровати книга о Лавкрафте, что-то из серии чтения для чайников. Я сажусь на его кровать, выдвигаю ящик тумбочки. В нем дорожный набор, зубная мини-щетка, мини-тюбик зубной пасты, пузырек с растворителем. Бородач имел виды на какую-то девушку, но никакой девушки не было.

Но самое примечательное здесь, помимо этих жалких усилий, самое шокирующее – это стены. Все свободное пространство занято рисунками. Рисунками глаз. Автор один и тот же. Художница расписывалась в уголке каждой работы. Имя, фамилия, но, черт возьми, эти художники ничем не лучше врачей. Кто знает, что означает подпись? Я осторожно отклеиваю один из рисунков. Джон был очень аккуратен, пользовался двусторонней лентой и, прежде чем наклеить рисунок, размечал стену.