Грегг Олсен - Затаившийся

– Ох, Ли, – говорит он, придвигаясь ближе. – Ты была пьяна.

Теперь мне ясно, что я совершенно не знаю этого человека.

– Должно быть, ты подсыпал мне что-то в пиво, – говорю я, выставляя перед собой руку, чтобы он не вздумал приблизиться. Я чувствую у ребер рукоятку пистолета. Мне редко доводилось им пользоваться, но сегодня, возможно, придется. – Я права?

Он качает головой.

– Я бы никогда не сделал ничего подобного, Ли. Хватит. Ты же меня знаешь.

Увы.

– Не знаю, Адам, – говорю я наконец. – И никогда не знала. Я ценю то, что ты сделал для меня, но ты совершенно не похож на человека, которым я тебя считала.

На его лице нет ни тени эмоций. Он просто молча смотрит на меня.

– Кристен разводится, – говорю я.

– А это здесь при чем?

– Ты знаешь, Адам. И я знаю.

– Не имею ни малейшего представления, – отвечает он. – Просвети меня.

Я решаюсь на блеф.

– Я знаю, что вы встречаетесь, – говорю я.

– Ну, мы немного сблизились.

Я втягиваю в себя воздух. Ненавижу лжецов. Таких, как Адам.

Мой Адам.

– Все это время вы с ней были любовниками, – говорю я. – Разве не так?

Он подавляет смех и лишь натянуто ухмыляется.

Но я все вижу. Я вижу.

– Ты даже не представляешь, как заблуждаешься, – говорит Адам.

Боже, как же мне не везет с мужчинами. Я в очередной раз вспоминаю об этом, увидев сообщение от Адама. К нему приехала Ли. Он слаб. Сломается, как сухой осенний лист. Должно быть, он уже рассказал ей, что мы собираемся пожениться. Что я удочерю Обри. Он так жалок, что наверняка все моментально ей выболтал. Я сажусь в свой «Лексус» и трогаюсь с места. Я могу позаботиться о Ли.

Точно так же, как позаботилась о Софи и Конноре.

Даже сейчас, по пути к дому Адама, я невольно начинаю плакать, вспоминая предательство, которое стало всему началом. Я хороший человек. Я делала все, что могла, чтобы повысить свою продуктивность. Жертвовала деньги Обществу защиты животных. Спонсировала трех детей через World Vision. Выбивалась из сил на работе. Я хотела лишь одного – родить ребенка. Боже, почему ты отверг меня, когда столько детей не получают должного ухода или вообще оказываются на улице? Иисусе, помоги мне. Я действительно не понимаю. Я делала все, что говорили мне врачи. Иногда мне казалось, что я иду по улице голой с надписью «бесплодна» на спине. Вот как унизительно это было.

А потом ко мне на работу заявился Адам Уорнер с новостями.

Эта шлюха Софи родила ребенка от Коннора.

Когда Адам ушел, я сказала Марси, что мне нездоровится, и поехала к озеру Грин-Лейк. Там я села на скамейку и долго размышляла, глядя на уток. Мои мысли стремительно сменяли одна другую, и я знала, что думаю нерационально. Мной руководили эмоции. Я никогда не принимаю решений под влиянием эмоций.

Но тот день стал исключением. Я знала, что хочу избавиться от своего мужа-предателя. И от его подружки-суки. Они трахали друг друга, но униженной оказывалась я. Они поставили меня на колени.

И это была моя вина. Я это прекрасно знала. И знала, как все исправить. Я сидела на скамейке в окружении вонючих уток и представляла, каково было бы схватить одну из них за горло и задушить. Я прикрыла глаза.

Это было бы приятно.

Вернувшись домой, я подошла к календарю, висевшему на кухне рядом с кофемашиной. Пролистнула несколько страниц, чтобы найти подходящий момент. Решить, сколько еще мне предстоит делать вид, что все в порядке.

Выходные на День поминовения выглядели перспективно. Ждать оставалось не так уж долго. Я могла вынести рутину нашей совместной жизни, зная, что скоро ей придет конец. И в празднике была определенная ирония. Мне это понравилось. Этот день навсегда должен был стать напоминанием о том, что и почему я сделала. Еще многие годы спустя, пока все вокруг будут уминать клубничный торт, я буду наслаждаться воспоминаниями. Они будут слаще любой клубники.

Месть сладка. Я улыбнулась собственной шутке.

Я справлюсь.

Но мне понадобится помощь.

Я обвела выходные фломастером.

На следующий день Коннор стоял на кухне в одних трусах, наливая себе кофе. Глядя на него, я размышляла о кастрации как о возможном решении проблемы. Я могла бы схватить его блудливый член и разрезать его на кусочки на разделочной доске. А пока Коннор корчился бы в агонии, я бы бросила пенис в измельчитель мусора и нажала на кнопку.

– Привет, малыш, – сказала я. – Планы на выходные изменились.

– Черт, – сказал он, глядя на меня.

Я сидела за угловым столом, который мы сделали вместе.

– Тебе придется работать? Я уже взял себе отпуск.

– Нет, – сказала я. – Я просто хочу поехать куда-нибудь поближе.

На его лице написано разочарование. Интересно, что бы он почувствовал, если бы я отрезала его мошонку и швырнула в дверцу буфета?

Шмяк!

– А как же Уолла-Уолла?

– Увы, – говорю я. – Но я подыщу что-нибудь другое. Не хочу половину выходных провести в дороге. Я так устала от дорог в Сиэтле. Скоро возненавижу свою машину.

Он делает глоток кофе:

– Понимаю, малышка.

Ненавижу, когда он так меня называет.

– Я тебя люблю, – сказала я, когда он пошел обратно в спальню.

Я тебя ненавижу, подумала я.

Убить кого-то можно миллионом различных способов. Я знаю это из своей практики. Большинство людей видели убийства лишь по телевизору. Но представители профессий, связанных с преступностью, – по обе стороны закона – знают, как все спланировать. Нужно быть крайне осторожной. Никому не доверять. Не оставлять незаконченные дела. И никогда не попадаться.

Ни за что. Никогда не попадаться.

Спустя несколько дней я подстроила случайную встречу с Адамом Уорнером. Чтобы выяснить их распорядок дня, мне понадобилось провести всего лишь две минуты в «Фейсбуке» и устроить засаду в машине неподалеку от их дома. Софи вышла первой. При виде ее меня начало мутить. Она выглядела прекрасно. Неудивительно, что Коннор на нее запал. И она была моложе меня. Наверное, интереснее меня. Я не хотела об этом думать, но не могла себя остановить. Я гадала, что они говорили обо мне. Как смеялись над моим бесплодием. Я так билась над тем, что им досталось случайно и без усилий.

Но меня замутило не из-за этого. А из-за маленькой девочки в компании Софи – девочки, которая, как мне казалось, наполовину принадлежит мне. Или должна принадлежать мне. Это мой муж помог ее зачать! Обри была идеальна. Та самая дочь, о которой я мечтала, засыпая в слезах, когда доктор Я или продавщица в травяной лавке говорили мне, что я не смогу забеременеть.

Что мне следует просто усыновить!

Идиоты.

Через двадцать минут Адам поехал на работу. Какое-то время я ехала за ним, прежде чем начать сигналить и лихорадочно махать рукой. Он остановился на обочине и вышел из машины, подумав, что случилась какая-то авария.