Грегг Олсен - Затаившийся

Кристен по-прежнему смотрит на него, когда я достаю свой пистолет и стреляю.

Она падает, по-прежнему сжимая пистолет. Ее распахнутые глаза озирают комнату, но я знаю, что мой выстрел ее убил. В молодости я ездила охотиться с отцом. Я хорошо знаю испуганный, растерянный взгляд умирающего оленя. Теперь на месте оленя оказалась Кристен Мосс.

Мои легкие заполняет запах пороха. Я еще никогда не стреляла в человека. На глаза у меня наворачиваются слезы. Я беспокойно оглядываюсь. Вся моя карьера готовила меня к этому моменту. Я знаю, что делать. Я пинком отбрасываю пистолет подальше от Кристен и подхожу к Адаму, издающему ужасные гортанные звуки.

– Мне так жаль, Ли.

Сама не знаю почему, но я опускаюсь на колени, чтобы успокоить его.

– Я знаю, Адам, – говорю я. – Все будет хорошо.

Я снова оказалась на Тамарак-Лейн в Шелтоне. Но теперь под ветвями сливового дерева лежит Адам Уорнер. Ему нужна помощь. Я протягиваю к нему руки и обещаю отвести его домой.

Я лгу так же, как он солгал мне:

– Все будет хорошо.

– Во всем виновата Кристен, – говорит он.

– Я знаю, – отвечаю я.

Я смотрю на его привлекательное лицо, модные очки, заляпанные крошечными брызгами крови. Я пытаюсь понять, почему мальчик, спасший меня, превратился в чудовище. Мне тяжело дышать, но я все-таки дышу. Я гадаю, знает ли вообще хоть кто-то из нас, почему мы совершаем тот или иной поступок. Даже самые кошмарные поступки. Глаза Адама начинают мутнеть.

Я слышу звук полицейской сирены.

– Держись, Адам, – говорю я. – Помощь на подходе.

Адам Уорнер выжил; ему предъявили обвинение в убийстве, как только в лаборатории закончили повторный анализ образцов крови Софи Уорнер и обнаружили остатки бутирата. Этот наркотик не входит в стандартную токсикологию. На него проверяют только в тех случаях, когда есть основания подозревать его наличие.

Собиратели устриц наткнулись на красную куртку Коннора, но узнали, что это важная улика только после репортажа Линды Ландан о том, что действительно произошло в коттеджах у «осьминожьей дыры». Инсценировав похищение, Кристен и Адам выбросили куртку в воду. Эта ошибка вполне могла раскрыть их обоих – куртка была куплена в универмаге Сиэтла. На чеке, забытом в кармане, были указаны платежные данные Кристен. Куртка была частью ее маскировки. В соломенной шляпе нашли синтетические волосы.

Надувная кукла.

В этом Кристен не солгала.

А вот кое-что другое оказалось ложью.

Доктор Кольер позвонила мне после вскрытия Кристен.

– Я прочитала ваш отчет, – сказала она. – Насчет того, как она пыталась забеременеть. Елки-моталки. Надеюсь, вы сейчас сидите.

Нет. Но сказала, что сижу.

– У Кристен не могло быть детей. У нее не было яичников. Врожденная аномалия. Так называемая овариальная агенезия.

– Но она лечилась от бесплодия, – сказала я.

– Я проверила. Оказывается, доктор Ямада – психиатр. Вам стоит с ним поговорить, когда вернетесь на работу. Бьюсь об заклад, это очень необычный случай. Она чего только ни перепробовала, но физически не могла забеременеть. Интересно, ее муж знал?

– Сомневаюсь. Он всеми силами ее поддерживал. Ну и ну.

Доктор Кольер сказала, что отправила полный отчет Монтроузу.

– Просто хотела, чтобы вы были в курсе, – сказала она.

Я поблагодарила ее и нашла место, чтобы присесть. Неожиданно для себя самой я ощутила жалость к Кристен. Она хотела того, чего никогда не смогла бы получить, и это свело ее с ума.

А вот Адам – другое дело.

Меня отстранили на неделю, пока шло расследование произошедшего. Мы с Миллисент пересмотрели кучу сериалов, и, к моему большому удивлению, Дэн Белдинг-младший пригласил меня на свидание. Еще большим сюрпризом стало то, что я согласилась. Он хороший человек, а в моей жизни в последнее время дефицит таких людей.

Когда я росла, то вовсе не собиралась становиться одинокой кошатницей.

Как и Кристен Мосс, я хотела выйти замуж и завести детей.

Хотя, наверное, не так страстно, как она.

Через две недели после ареста Адама молодая девушка с собакой случайно забрела в овраг у лесовозной дороги неподалеку от Харрикейн-Ридж на полуострове Олимпик. Ее внимание привлек красный пикап Джима Койла, объявленный в розыск, и она вызвала полицию. Оказалось, он говорил правду. Койл убил только себя самого. Я вспомнила о его просьбе присмотреть за собакой. Связавшись со службой отлова животных, я с облегчением выяснила, что Эйджея, обожаемого померанца Койла, усыновила молодая семейная пара из Юниона.

Беспрестанно лающая шавка – единственная, для кого эта история закончилась хорошо.

По крайней мере насколько я могу судить.

Я-то думал, что, получив признание и массу доказательств, меня вскоре освободят, но жернова правосудия вращаются неимоверно медленно, даже когда ответ очевиден. Адвокат говорит, что меня выпустят где-то через пару месяцев. То, что я сам признал свою вину, осложняет дело.

Тест на отцовство подтвердил то, что я и так знал: Обри – моя дочь. Сейчас она живет с бабушкой и дедушкой. Фрэнк и Хелен – довольно милая пара, они дважды меня навещали. Мой адвокат уже подготовил необходимые бумаги для оформления опеки. Не думаю, что Флинны будут возражать. Они не похожи на людей, которые стремятся все контролировать. Я сижу в комнате для свиданий, и мое сердце нервно стучит. Все это для меня в новинку. Хелен одета словно для пикника и, похоже, волнуется, а Фрэнк улыбается мне, пока охранник заканчивает инструктаж. А Обри? Она меня уже запомнила и улыбается так широко, что растаяло бы даже самое холодное сердце.

Когда-нибудь она назовет меня папой.

Оказывается, иметь своего ребенка – это все, чего я когда-либо хотел.

Совсем как Кристен.

Дожидаясь суда в тюрьме, я пытаюсь понять, как же я сюда попал. Я думаю о том, что я мог бы сделать иначе, чтобы избежать всего этого. Может, моя жизнь сложилась бы по-другому, если бы я не нашел Ли Хуземан на той свалке? Все считали меня героем. Но я никак не мог отделаться от мысли, что это случайность, что я просто оказался в нужном месте в нужное время.

Или, наоборот, в неправильном месте?

Вот что самое забавное (хоть я и знаю, что забавное – неподходящее слово). Я любил Софи. Я действительно ее любил. Она так сильно ранила меня своей изменой, что все пошло кувырком. Я не знаю, как это объяснить. Но я дал ей второй шанс. Я ничего не сказал. Если бы только я не повел Обри к врачу в тот роковой день. Возможно, я бы никогда не узнал, что она – чужая дочь. Ее лицо. Лицо Софи. Я не мог перестать о ней думать. Мысль о ее неверности поглотила меня. Потому я и связался с Кэрри ЛаКруа. Признаю. Но больше я ничего не делал. Кристен Мосс солгала. Я не убивал свою жену.