Харлан Кобен - Не говори никому. Беглец

— Нет.

— Джона Асселту? Джули Миллер?

— Нет, — быстро проговорила она. — Я не знаю ни одного из этих людей. — Таня встала и отвернулась. — Я надеялась, что она спаслась.

— Спаслась, но только на время.

Ее плечи поникли, дыхание, казалось, стало еще более шумным.

— Она заслуживала лучшего конца.

Таня направилась к входной двери. Я взглянул в сторону комнаты Кастмана и снова подумал, что в этой квартире два пленника. Таня остановилась. Я почувствовал ее взгляд и повернулся к ней.

— Существуют пластические операции, — тихо сказал я. — У Креста большие связи. Мы можем помочь.

— Нет, спасибо.

— Нельзя жить одной местью.

Таня попыталась улыбнуться.

— Вы думаете, все из-за этого? — Она показала на свое искалеченное лицо. — Вы думаете, я поэтому держу его здесь?

Я опять смутился, не зная, что сказать.

Таня покачала головой:

— Он ведь рассказал вам, как завербовал Шейлу?

Я кивнул.

— Он приписывает все себе, хвастается своими шикарными шмотками и гладкими речами. Но большинство девчонок, даже те, что только что с автобуса, боятся идти куда-то с мужчиной в одиночку. Луис всегда работал с партнером, с женщиной. Вот что главное. Только так можно было заманить девочку, заставить ее почувствовать себя в безопасности…

Она замолчала. Глаза ее были сухими. Меня бросило в дрожь. Таня повернулась к двери и отперла ее. Я вышел не оглядываясь.

На автоответчике я обнаружил два сообщения. Первое было от Эдны Роджерс, матери Шейлы. Говорила она сухо и официально. Похороны состоятся через два дня в Мейсоне, штат Айдахо. Служба пройдет в такой-то часовне. Далее следовали адрес, точное время и информация о том, как доехать из Бойсе. Сообщение я сохранил.

Затем я услышал возбужденный голос Ивонн Стерно. Она просила меня срочно перезвонить. Я забеспокоился. А что, если она также выяснила, кто такой на самом деле Оуэн Энфилд? И если так, то хорошо это или плохо?

Ивонн сняла трубку после первого же гудка.

— Что случилось? — спросил я.

— У нас большие новости, Уилл.

— Я слушаю.

— Нам следовало догадаться об этом раньше.

— В чем дело?

— А вы подумайте сами. Попробуйте сложить все вместе: человек под чужим именем, внимание ФБР, странная таинственность, тихий поселок в отдаленном районе. Ничего не напоминает?

— Мм… Нет, ничего.

— Все дело в «Крипко», — продолжала Ивонн. — Как я уже говорила, это фиктивная компания. Я попробовала привлечь свои источники и копнуть как следует. Хотя, по правде говоря, концы спрятаны не так уж глубоко. Ну конечно, для них ведь главное, чтобы их человека не засекли, а там уж все равно никто не станет разбираться.

— Ивонн…

— Да?

— Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.

— Компания «Крипко», которая предоставила в аренду дом и машину, имеет отношение к правительству США.

От неожиданности у меня закружилась голова. Уже не помню, в который раз за последние дни. В глубине души искоркой засветилась сумасшедшая надежда.

— Погодите, — начал я. — Вы хотите сказать, что Оуэн Энфилд — тайный агент?

— Нет, не думаю. Что бы он стал расследовать в Стоун-пойнте? Жульничество за карточным столом?

— А в чем же тогда дело?

— Это похоже на государственную программу защиты свидетелей.

Опять путаница.

— То есть, значит, Оуэн Энфилд…

— Совершенно верно, правительство спрятало его там, снабдив новыми документами. Все дело в том, что они не особо стараются насчет легенды. Об этом мало кто знает. Черт побери, иногда до смешного доходит! Я слышала, что однажды они засунули черного наркоторговца из Балтимора в пригород Чикаго, где все белым-бело. Полный облом. В нашем случае все было сделано не так уж плохо. Но опять же если бы семья Готти искала Сэмми Быка, то им достаточно было бы узнать его в лицо. Копать глубже они бы уже не стали. Ясно?

— Кажется, да.

— Насколько я понимаю, Оуэн Энфилд — та еще штучка. Впрочем, как и большинство тех, кто попадает под программу. Не знаю, что уж там случилось, но он убил тех двоих и сбежал. Ясное дело, ФБР не хочет скандала. Представляете, как бы это выглядело: правительство заключает сделку с преступником, а он начинает убивать направо и налево? Шумиха в прессе и все такое…

Я молчал.

— Уилл?

— Да.

Она сделала паузу.

— Вы еще что-то знаете, верно?

Я замялся.

— Ну же, — подбодрила меня Ивонн. — У нас ведь обмен, помните? Вы — мне, я — вам.

Не знаю, что бы я ей сказал и что было бы лучше: признаться, что мой брат и Оуэн Энфилд — одно лицо, или пока скрыть это. Но решение приняли за меня. Я услышал щелчок, и в трубке наступила мертвая тишина.

Тут же раздался резкий стук в дверь.

— ФБР. Откройте немедленно!

Это был голос Клаудиа Фишер. Я подошел к двери и отпер замок. Дверь тут же распахнулась, чуть не сбив меня с ног. Фишер ворвалась первая, с пистолетом наготове, скомандовав: «Руки вверх!» Дэррил Уилкокс, как всегда, следовал за ней. Оба выглядели бледными, уставшими и, пожалуй, даже слегка напуганными.

— Какого черта! — возмутился я.

— Руки вверх, живо!

Я послушно поднял руки. Она уже было достала наручники, но остановилась в нерешительности.

— Обойдемся без этого? — Голос Фишер прозвучал неожиданно мягко.

Я кивнул.

— Тогда пошли.

Я не спорил. Не кричал о своих правах и не требовал дать мне позвонить. Я даже не спросил, куда меня везут. Излишняя суета в подобный деликатный момент чаще всего бесполезна, а то и вредна.

Пистилло предупредил, чтобы я не лез в это дело. Он дошел до того, что арестовал меня за преступление, которого я не совершал. И даже обещал, что сфабрикует улики, если понадобится. И все-таки я не отступал, сам удивляясь неизвестно откуда взявшейся смелости. Наверное, мне просто больше нечего было терять. Может быть, это и есть уровень храбрости, при котором на все наплевать. Шейла и мама мертвы. Брат потерян. Загоните человека в угол, даже самого слабого, и вы увидите перед собой дикого зверя.

Мы остановились на узкой улице, вдоль которой тянулся ряд одинаковых домиков. Куда ни глянь, одно и то же: аккуратные лужайки, ухоженные цветочные клумбы, белая садовая мебель, тронутая ржавчиной, шланги, змеящиеся в траве, и колышущийся туман вокруг дождевальных установок. Мы направились к одному из домов. Фишер нажала на дверную ручку — дверь была не заперта. Мы прошли через комнату, в которой стоял розовый диван. В углу был телевизор, на котором я заметил фотографии двух мальчиков, расставленные по порядку начиная с младенческого возраста. На последнем снимке мальчики, уже совсем большие, были в парадных костюмах и целовали в щеки какую-то женщину. Очевидно, их мать.