Харлан Кобен - Не говори никому. Беглец

— Идите-ка вы в машину, — сказал Ву.

— Думаешь, Бек сможет сюда добраться?

— Сомневаюсь.

— Я решил, что его арест заставит ее занервничать и выдать себя. Кто же знал, что она и так назначит ему встречу.

Один из людей, приставленных следить за Беком, кудрявый мужчина в спортивной куртке, умудрился сесть в «Кинко» рядом с доктором и подсмотреть адресованное тому сообщение. Однако к этому времени Эрик Ву уже рассовывал по дому Бека «улики».

Не страшно. Им все равно не уйти.

— Первым делом хватаем ее, а если выйдет, то и его, — приказал Гэндл. — В крайнем случае будем стрелять. Но лучше брать живыми. Нам есть о чем потолковать.

Ву не ответил. Он все так же разглядывал дерево.

— Эрик?

— Мою мать на таком же дереве повесили, — отозвался Ву.

Гэндл замялся, не зная, что ответить, потом выдавил:

— Сочувствую.

— Ее сочли шпионкой. Шестеро мужчин раздели одну женщину догола и начали хлестать кнутами. Избивали несколько часов. Везде. Даже кожу на лице содрали, как шкурку с апельсина. И все это время она была в сознании. Кричала. Никак не могла умереть.

— Господи Исусе, — тихо проговорил Гэндл.

— Когда все было кончено, ее повесили на большом дереве. — Эрик показал на «висельный вяз». — Вроде этого. Другим в назидание, чтоб никто больше не вздумал шпионить. Птицам и зверям было чем поживиться. Через два дня только кости болтались.

Эрик нахлобучил на голову наушники и повернулся.

— Вам не стоит быть на виду, — повторил он Гэндлу.

Ларри с трудом отвел глаза от огромного вяза, кивнул и пошел к фургону.

Я натянул черные джинсы. Объем их талии по ширине не уступал колесу самосвала. Я обмотал все лишнее вокруг себя и как смог затянул ремнем. Черная футболка с эмблемой бейсбольной команды «Уайт сокс» болталась на мне, словно платьице. У черной же бейсболки с непонятным логотипом кто-то уже согнул козырек так, чтобы он закрывал лицо. Еще Тайриз выдал мне пару темных очков, как у Брутуса.

Когда я вышел из ванной, он чуть не расхохотался.

— Неплохо выглядите, док.

— Я бы даже сказал, щегольски.

Тайриз цокнул языком и покачал головой:

— Ох уж эти белые.

Внезапно лицо его стало серьезным, он протянул мне несколько листков бумаги. Взгляд выхватил заголовки «Последняя воля» и «Завещание». Я вопросительно поднял глаза.

— Это то, о чем я собирался с вами потолковать.

— О завещании?

— У меня есть план.

— Какой?

— Я занимаюсь своим бизнесом еще два года и получаю достаточно денег, чтобы увезти Ти Джея из этой дыры. Шестьдесят к сорока, что все получится.

— Что ты имеешь в виду под словом «получится»?

Тайриз посмотрел мне в глаза:

— Вы знаете.

Я действительно знал. Он имел в виду, что останется в живых.

— И куда ты собрался?

Тайриз протянул открытку. Солнце, море, пальмы. Открытка была изрядно потрепана, — видно, ее часто рассматривали.

— Во Флориду, — задумчиво сказал Тайриз. — Я знаю это место. Там тихо. У Ти Джея будет бассейн, школа хорошая. И никого, кто стал бы интересоваться, откуда у меня деньги. Понимаете, о чем я?

Я вернул ему открытку.

— Все понятно, кроме одного: я тут при чем?

— Это, — он поднял открытку, — план на тот случай, если выгорят мои шестьдесят процентов. Это, — Тайриз помахал завещанием, — если перевесят сорок.

Я все еще не понимал.

— Полгода назад я заскочил в центр. Повидал крутого юриста, два куска за два часа берет, понимаете, о чем я? Зовут Джоэл Маркус. Если я умру, вам надо пойти к нему, вы — мой душеприказчик, или как там это называется. Я все бумаги заполнил, вам скажут, где деньги лежат.

— Почему я?

— Вы не бросите моего парнишку, док.

— А Латиша?

Он сморщился:

— Она баба, док. Как только я в ящик сыграю, она тут же другого перца найдет, понимаете, о чем я? Родит от него, а Ти Джея забросит. Еще и подсядет снова. — Тайриз выпрямился и скрестил руки на груди. — Бабам нельзя верить, док, пора бы уж знать.

— Она же мать Ти Джея.

— Кто ж спорит.

— Любит его.

— Да знаю я. Только, док, она всего лишь телка, понимаете? Да оставь ей деньги, она их за день на ветер пустит. Поэтому я открыл несколько счетов. И вы — главный распорядитель. Если она захочет взять деньги для Ти Джея, вы будете решать. Вы и этот Джоэл Маркус.

В голове завертелись слова о сексуальной дискриминации, о неандертальском взгляде на женщину и неправильности такого подхода. Правда, я почувствовал, что они прозвучат не к месту. Я крутнулся на стуле и внимательно посмотрел на Тайриза. Ему сейчас двадцать пять. Я видел стольких похожих на него. Тайриз прав: для меня они всегда были одной общей массой «плохих парней».

— Тайриз.

Он посмотрел в мою сторону.

— Бросай ты все свои дела прямо сейчас.

Тайриз нахмурился.

— Возьми те деньги, что уже накопил. Найди нормальную работу во Флориде. Я ссужу тебе, сколько не хватит. Бери семью и уезжай отсюда.

Он отрицательно покачал головой.

— Тайриз?

Он встал:

— Идемте, док. Время.

— Мы ищем его изо всех сил.

Лэнс Фейн кипел от злости, его желто-восковое лицо, казалось, сейчас растает. Димонте жевал зубочистку. Крински что-то писал. Стоун подтягивал брюки.

Карлсон нетерпеливо глядел на только что заработавший факс.

— А что там со стрельбой? — недовольно осведомился Фейн.

Полицейский в штатском — агент Карлсон не удосужился запомнить его имя — пожал плечами:

— Никто ничего не знает. Я думаю, случайное совпадение.

— Случайное? — взвизгнул Фейн. — Вы просто некомпетентный тупица, Бенни! Они бегали по улицам и вопили о белом с пистолетом!

— Я уже сказал: никто ничего не знает.

— Надавите на них, — приказал Фейн. — Надавите как можно сильнее. Не может быть, чтобы они просто так кричали.

— Не волнуйтесь, рано или поздно мы его возьмем.

Стоун похлопал Карлсона по плечу:

— Что там у тебя, Ник?

Тот не ответил. Нахмурившись, он проглядывал пришедший факс. Агент Карлсон был аккуратен до педантизма, он слишком часто мыл руки, а уходя на работу, раз десять возвращался, чтобы ничего не забыть. Теперь агент явно ощущал: в деле что-то не стыкуется.

— Ник!

Карлсон наконец повернулся:

— Помнишь тот ствол тридцать третьего калибра, который лежал в ячейке на имя Сары Гудхарт?

— В той, ключ от которой нашли на покойнике?

— Да.

— И что с ним не так?

Карлсон нахмурился еще больше:

— В нашей версии сплошные дыры.

— Какие еще дыры?

— Во-первых, мы решили, что ячейка на имя Сары Гудхарт была в свое время зарезервирована Элизабет Бек, верно?

— Верно.

— Кто же тогда платил за нее последние восемь лет? Вряд ли сама покойница.

— Может, ее отец? Он явно знает больше, чем говорит.