Виктория Хелен Стоун - Джейн Доу. Без сожалений

— Ты рассказал?

Стивен смеется. Сейчас он рассказывает историю гораздо спокойнее. Он гордится собой, тем, что перехитрил эту стерву.

— Нет. Она сказала, что готова на что угодно, чтобы сохранить все в тайне. Абсолютно на что угодно. Вот я и предложил ей показать, на что именно. Она встала на колени прямо там, в отцовской спальне, и отсосала у меня.

— Стивен! Господи! Ты… Как ты мог? С женой отца?!

— Я — мужчина, Джейн. Я не могу сказать «нет» на такое.

Да он самый настоящий мерзавец.

— До конца лета она делала все, что бы я ни пожелал. У отца хватило ума заставить ее подписать добрачный контракт. Она ушла бы ни с чем.

— Так ты с ней постоянно предавал своего папу?

Мерзкая усмешка слетает с его лица.

— Я люблю папу. Не пытайся извратить все это. Она первая начала предавать его. Она уже была лживой, испорченной женой. Как моя мать. Все бабы одинаковые. Все вы шлюхи. Мой папа тоже это знает.

— Я не шлюха.

— Ты шутишь? Когда я закрываю глаза, не могу отличить тебя от Ронды.

Мне следовало бы охнуть, изобразить обиду, может, даже всплакнуть. Но я не утруждаю себя этим. Он слишком пьян, чтобы что-то увидеть.

— Ты любил ее? — спрашиваю.

— Боже, естественно, я ее не любил. Терпеть ее не мог. Просто пользовался тем, что она предлагала.

Да, он использовал ее. Но он не понимает того, что и Ронда использовала его. Она хитростью добилась благополучного брака, и Стивен узнал про это, однако Ронда нашла идеальный способ заставить его молчать. Он не мог разоблачить ее, не разбив отцу сердце. Она повязала его своей тайной, и ему уже было не выбраться.

Вполне возможно, она такая же, как и я.

А может, и нет. Может, она такая же, как все. Она использовала Роберта Хепсуорта ради денег, а он ее — ради молодого тела и красивого личика. Она использовала Стивена, чтобы не лишиться благосостояния, а он использовал ее для секса и возможности унизить. До сих пор каждый из них был при своем. Но скоро ветер переменится, и приливная волна сметет их всех.

У Стивена мутный взгляд, его веки отяжелели, но он все равно тянется ко мне.

— Иди сюда.

Ха, зд о рово; ему опять хочется представить вместо меня Ронду.

— Я не в настроении, — говорю.

— Ладно тебе. Ты хотела знать правду, я тебе рассказал. Так что теперь не делай вид, будто тебе обидно.

Как ни странно, меня, в отличие от него, совсем не возбуждает, когда он называет меня шлюхой.

— Иди сюда, детка, — ноет он.

— Нет. Все это серьезно. Твой папа — замечательный человек.

— Знаю, — тихо говорит Стивен. — Он лучший из всех. Лучший. — Издает непонятный звук, и я обнаруживаю, что он собирается плакать. Господь Всемогущий… — Я люблю своего папу, — говорит Стивен, прежде чем разрыдаться. — Я люблю папу!

На это у меня терпения не хватает.

— Знаю, что любишь, дорогой. Пошли в кроватку. — Выключаю телевизор и тяну его за руки, пытаясь поставить на ноги.

— Я не виноват, — невнятно говорит он.

По его лицу текут слезы, под носом замерла струйка соплей.

— Знаю. Пошли в кроватку. Я скоро к тебе приду. Мне нужно сначала прибраться на кухне.

Он кивает и, спотыкаясь, бредет по коридору.

Я уношу все в кухню, вытираю журнальный столик и вызываю такси. Потом м о ю посуду. Я уже пишу Стивену записку, когда дом оглашает его громкий храп.

Дорогой Стивен, я слишком много выпила и боюсь, что утром меня будет тошнить, поэтому решила ехать домой. Увидимся на работе, дорогой. Люблю тебя ужасно.

Отношу записку в его комнату. Он лежит на кровати ничком, джинсы спущены до щиколоток. Бросаю записку на его голую задницу и посылаю ему воздушный поцелуй.

Сегодня не могу зря тратить время. Нужно отредактировать записи.

У меня ощущение дежавю, когда я звоню на работу, чтобы сказаться больной, и иду в фирму по прокату автомобилей, только на этот раз прошу полномерный внедорожник. Когда подаю менеджеру свои фальшивые права, приходит сообщение от Стивена.

Что за дрянь мы пили вчера? Я не помню, как оказался в кровати.

Текилу, причем много.

Ты как?

Плохо. Дико тошнит… Ой, надо в туалет.

Он отвечает хмурым смайликом.

Фу.

Мой Стивен — настоящая Флоренс Найтингейл [29] Флоренс Найтингейл (1820–1910) — общественная деятельница Великобритании, одна из основательниц движения сестер милосердия и фактически медсестринства как профессии. .

На этот раз я на арендованной машине еду в Эппл-Вэлли. В церкви тишина, хотя, судя по звукам в коридоре, в кабинетах работают люди. Секретаря пастора Хепсуорта на месте нет, поэтому я стучу в закрытую дверь.

— Да? — с той стороны отвечает пастор.

Я приоткрываю дверь и заглядываю в образовавшуюся щель.

— Джейн? — Сидящий за столом пастор поднимает голову и выпрямляется. — Что вы здесь делаете?

— Хотела извиниться, — отвечаю я.

Он явно озадачен.

— За что извиниться?

— За то, что вчера солгала вам.

— В чем?

— Я не хочу вас рассердить… — Стыдливо опускаю голову.

— Обещаю, моя дорогая, я не стану сердиться. Я здесь для того, чтобы помочь вам любым возможным образом.

Я сглатываю и смотрю на него, открыто встречая его взгляд.

— Вы были правы, сэр. Это я… я отправила вам сообщение в выходные.

Он вскидывает седые брови.

— Фотография. Это были вы.

— Да. Это была я. Я… я боялась признаться вам в этом, пастор Хепсуорт. Простите.

— Мое обещание в силе, Джейн.

— Простите. Даже не знаю, зачем я ее послала! Вы великий человек, и я хотела… я хотела… — Замолкаю и судорожно втягиваю в себя воздух. — Вы простите меня за то, что я сделала?

Пастор слегка наклоняет голову и смотрит на стол секретаря. Там пусто.

— Может, вам лучше пройти в кабинет, моя дорогая, — более глубоким голосом говорит он. — Думаю, нам надо поговорить.

— Да, сэр. — Я нажимаю кнопку на своем телефоне; затем прохожу в его кабинет и закрываю за собой дверь.

Я решила не спешить и тщательно все продумать. Мне кажется, аудио — это верный путь. Представлять на суд общественности видео, снятое скрытой камерой, будет немного опасно. В людях может вспыхнуть сочувствие к героям сюжета, а я не хочу, чтобы этот день был испорчен даже намеком на доброту.

А еще лучше, если история будет разворачиваться постепенно. Всем нравится, когда разоблачение происходит медленно. Поэтому я призываю себя к терпению и рассчитываю каждую минуту. Это нелегко.

В пятницу я не утруждаю себя тем, чтобы звонить на работу. Я туда больше не вернусь. Весь день я пакую свои вещи и загружаю их во внедорожник. Сажаю свою кошку в переноску и устанавливаю ее временное жилище в машине. Затем еду в гостиницу «Интерконтиненталь» на Сент-Пол-стрит и снимаю «люкс». Там огромная ванна.